Ключ от всех дверей - Соня Ролдугина

— Короли меняются, а вы, Лале, остаетесь, — мудро рассудила женщина. Уже за одну эту фразу она могла бы отправиться на увлекательную встречу с палачом, если бы кто-то осмелился донести на мастерицу. — Не секрет, что Его величество Шелло уже стар, а наследница питает к вам известную слабость… Думаю, с воцарением новой правительницы для леди Опал настанут золотые времена.

— Возможно, но для этого нужно еще пережить времена серые, — вздохнула я. — Ах, мне так скучно в пустом дворце! Кажется, что жизнь остановилась.

К счастью, ювелирша верно истолковала мои взгляды, исполненные тоски и надежды.

— Детки поговаривают, что на площади перед башней волшебников градоправитель устроил ярмарку для простолюдинов, — небрежно заметила она.

Ярмарка! С радостным визгом я кувырнулась через голову и отвесила пожилой женщине глубокий поклон:

— Думаю, моей первейшей обязанностью будет посетить это славное место. Да, определенно! Это поможет, хм… дальнейшему совершенствованию шутовского мастерства. Именно так.

— Что ж, желаю удачи вам, госпожа шут, — вернула мне улыбку Дайле.

На том и расстались.

Выбор одежды для выхода в город затянулся надолго. Конечно, с моим ростом и прической затеряться в толпе вряд ли получится, а значит, нужно наоборот постараться привлечь побольше внимания. Малиновые бриджи, желтые сапоги на шнуровке, оранжевый жилет и синяя блуза… Ах, да, еще, пожалуй, возьму тот великолепный плащ цвета фиалок, которым оделила меня Ее высочество после зимних праздников. В самый раз для дождя будет.

Вопреки ожиданиям, ярмарка оставила после себя ощущение разочарования. Шумная, грязная и довольно вонючая — лотки с рыбой и печеными яблоками соседствуют с лавками благовоний и шелковыми развалами из западных царств. С моим чувствительным обонянием находиться в этом ужасном месте дольше одного оборота было совершенно невозможно, но я стойко выдержала почти час, дыша исключительно сквозь пропитанный духами платок. А потом с неба начало накрапывать, и покупатели потихоньку разбрелись по домам, а торговцы принялись сворачивать лотки. Похоже, вскоре на площади станет совсем скучно.

Я с неудовольствием погрозила низким тучам кулаком… и заинтересованно замерла. Под балконом башни волшебников, на головокружительной высоте, болталась престранная штуковина, облепленная птицами, как сахарный ком бывает покрыт муравьями, если положить его на траву в лесу.

— Милейший, — бесцеремонно дернула я одного из стражников за полу камзола. — Что это там, наверху?

Мужчина окинул меня оценивающим взором, отметив яростно-рыжие волосы и бубенцы на концах косичек, и тут же сменил пренебрежительную гримасу на подобострастную:

— "Воронья клетка", госпожа шут.

— "Воронья клетка"? — недоверчиво протянула я. — Так их же уже добрых полвека не видели, с царствования благородного короля Соло Янтарного, легких ему странствий. Разве не так?

— Все так, благородная госпожа, — закивал стражник. — Да только случай сей особый. Колдуны изловили в башне своей воришку, да не в первый раз, а тот, отбиваясь, одному из них бороду подпалил. Вот они и осерчали малость…

Малость? Ну, если для господ волшебников запереть человека в клетку и оставить там умирать от жажды и голода, чтобы потом досыта кормить ворон — малость, то могу только посочувствовать хрупкому душевному равновесию этих замечательных людей. Разумеется, и меня саму трудно назвать милосердной или доброй, но настолько бессмысленная жестокость не вызывает ничего, кроме омерзения.

А хуже всего — безразличие людей. Там, на немыслимой высоте, медленно погибает человек, а внизу, как ни в чем ни бывало, градоправитель устраивает ярмарку. Впрочем, в нашем благословенном королевстве хотя бы не делают из казней зрелище, как на западе.

— И давно заперли?

— Да с неделю уже, — почесал он в затылке. — Сначала парнишка кричал чегой-то, а теперь затих. Помер, что ли?

Я быстро прикинула. Последнюю дюжину дней с неба лило, как из дырявой лохани, так что гибель от жажды незадачливому воришке не грозила. Неужели колдуны еще и избили его перед тем, как запереть? Надеюсь, что нет.

— А можно поближе как-нибудь посмотреть?

— Разве что к самим волшебникам в гости напроситься… Но чего на мертвяка-то вам глазеть, благородная госпожа? — удивился стражник.

В этот момент вороны разлетелись от клетки, как цыплята от девочки со скрученным полотенцем. А пленник с норовом попался… Нет, не достойны колдуны такой игрушки. Заберу-ка я ее себе — и дело доброе сделаю, и развеюсь немного.

— Нет, — с нехорошей улыбкой протянула я. — Не на мертвяка. И не просто поглазеть…

Найти поблизости дверь было делом минутным. Ключ привычно провернулся в замке, и через мгновение я уже стояла на балконе, оглядывая площадь с высоты птичьего парения. А неплохой вид! И вонь ярмарочная не долетает… Увы, ароматов здесь и своих хватает.

Сноровисто перекинув ноги через перила, я соскользнула вниз, приземлившись аккурат на верхушку клетки. Железный штырь угрожающе заскрипел, но выдержал двойной вес. Остается только тешить себя надеждой, что колдуны хорошо постарались, дабы заключенный не сорвался вниз и не помер раньше времени.

— Эй… — негромко произнесла я, обращаясь к куче тряпья, распластанной на железных прутьях пола. — Ты живой?

Мучительную минуту ничего не происходило, а потом куча зашевелилась, и на свет показался грязный, тощий мальчишка лет двенадцати, обритый почти налысо. Запах от него исходил такой, что я готова была в ту же секунду повторить свой путь в обратном порядке, если бы не глаза воришки. Темные, блестящие, с таинственными сполохами золота в коричнево-фиолетовой глубине. Взгляд человека сильного, не сломленного… ребенка, слишком рано ставшего взрослым.

— Живой, — хрипло отозвался парнишка. Наверное, голос сорвал от криков. — А тебе что? Ты из их учениц, что ли?

— Поздновато мне в ученицы, — весело хохотнула я, чуть раскачивая клетку. — Стара больно.

— Стара… — задумчиво протянул он. — Значит, из волшебников?

— Не-ет, — помотала я головой. — Да ну их, этих зазнаек. Никогда не любила. Ты погоди расспрашивать… Сначала скажи мне лучше: за что тебя так? Только за паленую бороду?

— Обижаешь, — нагло осклабился мальчишка. — За кражу колдовских книг.

— Зачем тебе книги, мышонок облезлый?

— Сама ты… крыса разряженная. Затем, чтобы учиться, — добавил он едва слышно. — Я волшебником родился, но обучать меня никто не захотел, вот и пришлось… самому.

— Врешь небось все, — выгнула я брови. — Стал бы сидеть в этой клетке, будь ты волшебником.