Восход дракона (ЛП) - Далтон Сара

Увидев удивленный взгляд Рафаэля, Серена элегантно улыбнулась.

— Брат Рафаэль, это моя младшая сестра Каролина.

— Ясно, — Рафаэль явно хотел узнать больше о Каролине как генерале, но ему хватило такта. Во всяком случае, он всегда был рад поговорить о лечении чумы. — Принцесса Серена, Нико задал очень интересный вопрос: как распространяется чума?

Серена посмотрела на Нико в поисках ответа.

— Это всего лишь вопрос, — жалобно сказал Нико. — Я не знаю ответ.

— Ммм, — сказала Серена, уже вовлеченная в этот разговор.

— Я был заинтригован, когда он спросил об этом, — сказал Рафаэль, — поскольку я понял, что мы проделали так много работы, чтобы найти лекарства, облегчающие чуму, и все же мы не знаем, почему эти лекарства работают. Было бы легко сказать, что они работают, потому что так хочет Просвещенный Бог.

Серена кивнула. При упоминании о Просвещенном Боге ее тело напряглось. Судя по тому, что она видела на улицах Реялона из своих покоев, смесь религии с чумой только усугубила ситуацию. Она содрогнулась при мысли о процессии, бичующей себя на улице.

— С вами все в порядке, принцесса?

— Мне жарко, вот и все, — ее щеки вспыхнули, когда взгляд Брата остановился на ней. — Сегодня довольно жаркий день.

Рафаэль смотрел на приглушенное солнце над головой с хмурым лицом.

Что такого было в этом мужчине, от чего все слова вылетали у нее из головы? И день не был жарким. Она поспешила вперед, прежде чем Рафаэль это прокомментировал.

— Пожалуйста, продолжайте.

— Конечно, — он кивнул ей. — Как я уже говорил, это было бы простое объяснение, но я не думаю, что оно правильное. Почему одна трава, а не другая? Почему настойка, а не бальзам?

— Значит, могут быть травы, которые не только спасут жизнь больному человеку, но и предотвратят распространение чумы? — сказала она, сосредоточившись на словах Рафаэля.

Рафаэль удивленно взглянул на нее, но кивнул.

— Да. Я думаю, вы правы. Что, если бы люди могли принимать лекарства еще до того, как они подумали, что заболели?

— Люди уже вешают над дверью травы, чтобы отпугивать духов, — отметил Нико.

— Это суеверие, — твердо сказал ему Рафаэль. — И ересь.

Нико открыл рот, снова закрыл его, затем решительно вздернул подбородок.

— А если в этом что-то есть? — наконец, спросил он. — Есть много вещей, которых мы не знаем. Мы не знаем, почему наши лекарства работают. Что, если бы эти травы, принятые определенным образом, могли бы остановить распространение болезни — не только вылечить больных, но и предотвратить заболевание других? Разве это не было бы волей Просвещенного Бога?

— Конечно, но…

— И вы сказали, что мы не знаем, почему лекарство действует, и что недостаточно сказать «потому что так хочет Просвещенный Бог», — настаивал Нико.

Рафаэль молчал, и Серена изо всех сил старалась сохранить невозмутимое выражение лица. Ей до некоторой степени нравилось видеть Брата, не находящего слов.

— Мы не можем продолжать думать: «О, это ересь», — Нико был яростным и бескомпромиссным в своих словах. — Мы должны попробовать все, что можем. Мы должны посмотреть на то, что люди заметили на протяжении многих лет, и отвергать методы лечения, основываясь на их достоинствах, а не на наших предрассудках. Людям это нужно от нас.

— Да, конечно, — сказал брат Рафаэль. — Все, что мы можем сделать, мы должны делать. Твои рассуждения верны, Нико.

— Мы должны использовать все имеющиеся у нас средства, — сказал Нико. — Даже если это, скажем, менти?

Брат Рафаэль потянул за нитку на своей мантии, его рот сжался в мрачную линию, но он был загнан в угол, и ему пришлось уступить. Он кивнул.

Нико не настаивал на споре, но, к интересу Серены, он, казалось, думал, что выиграл. Он шел тихо до конца встречи, излучая удовлетворенность, а когда она оглянулась, то увидела, что даже Каролина смотрит на Нико с уважением.

11

Карина

Лейтенант Геррас и посыльный еще раз передали свое сообщение в столовой в первую ночь. Они говорили с заключенными в сопровождении Сестер и стражи, чтобы никто не мог заявить, что не знал приказа короля. Затем они отослали охрану и Сестер, чтобы женщины могли свободно говорить об условиях в лагере.

Сначала женщины колебались. Карина поняла, что они ждали, пока она возьмет на себя инициативу, поэтому она встала и повернулась лицом к двум мужчинам. Она рассказала им о том, как женщины спали в цепях. Она сказала им, что даже то скудное количество еды, которое дали заключенным на обед, превышало их обычный дневной рацион. Она рассказала им об угрозах отправить заключенных в башню, чтобы они стали развлечением для стражей.

Последнее было рискованно. Карина знала, что некоторым военным все равно, если солдаты оскорбляют женщин, с которыми они сталкиваются. Но она видела лицо лейтенанта, когда он увидел ее и Лотти на столбе для порки, и сделала ставку на то, что он будет действовать быстро, не опасаясь возмездия.

Он так и сделал. Он наклонился в сторону и тихо заговорил на ухо мужчине, и мужчина вышел из зала. Карина и остальные вернулись в свой зал, но она не могла не задаться вопросом, что же сказал Геррас.

На следующий день все стражи были уволены. Элли рассказала Карине, как сестра Аврора выступила против этого решения.

— Лейтенант Геррас только что спросил ее, зачем им стражи, когда теперь у них есть его люди, — сообщила младшая девушка. На ее лице появилась озорная улыбка. — Ты бы видела ее лицо! Бьюсь об заклад, она думала, что они все уедут домой.

Для женщин привезли новые кровати. Их цепи были разорваны, и остались только оковы на щиколотке. Поскольку женщин обучали тонкой работе по изготовлению лекарств, крестьян привозили из окрестностей и платили за работу в поле. Теперь еда стала лучше, и женщинам разрешалось петь и разговаривать во время работы.

Карина не могла бы сказать, что ее беспокоило, но в то время как другие женщины смеялись, шутили и наслаждались обретенной свободой, она чувствовала себя все более и более замкнутой.

— Что такое? — наконец, спросила Лотти.

— Мы все еще рабы, — сказала ей Карина. — Мы по-прежнему носим кандалы, и на стенах по-прежнему стоят стражи. Мы не можем вернуться домой к своим семьям.

— Да, но принц Лука видит нашу ценность, — возразила Лотти. — Рева сказала, что он добрый, и послал этих людей убедиться, что нас не убьют.

— А когда чума закончится? — спросила ее Карина. — Ты думаешь, что нас выпустят отсюда? Или заставят нас остаться и продолжать работать над любым новым применением, которое они нам найдут? А если хуже?

Лотти сплела руки.

— Но что нам делать? Как нам выбраться?

— Было бы проще, — сказала Карина, обдумывая это. — Без цепей и всего прочего. Но солдаты…

Она не закончила. Было достаточно трудно убить стражей в последнем лагере, тех, кто бил их, причинял им вред и угрожал сделать еще хуже. Эти солдаты были не только гораздо добрее, но и более дисциплинированными. Они не запирали женщин внутри, а потом уходили ужинать.

— У Ревы был бы план, — расстроенно сказала Карина.

— Все будет хорошо, — сказала ей Лотти. Она потянулась, чтобы положить ладонь на руку Карины.

Карина отдернула руку.

— Ничего не выйдет, — яростно сказала она. — Нет ничего лучше.

Лотти поднялась.

— Тебе легко это говорить, когда не тебя на днях пороли, — холодно заметила она. — Солдаты перевязали мои раны и проверили их, чтобы убедиться, что они заживают. Сестры больше не могут бить меня. Карина, так лучше.

Она ушла, не сказав больше ни слова, и Карина смотрела ей вслед. Дела пошли лучше. Она не могла спорить.

Но она все еще волновалась — и вдруг стало ясно, что ей нужно делать. Она встала, отряхнула юбки и на следующем перерыве того же дня отправилась на поиски лейтенанта Герраса. Он разговаривал с группой солдат, но, увидев ее, кивнул, узнав, и подошел, чтобы поговорить с ней.