Миссис Больфем - Гертруда Атертон

– Пожалуй, это по-настоящему, – она одобрительно похлопала его руку, – я все сделаю, чтобы вам помочь. Пока она еще совсем не влюблена в вас, но это потому, что она самое чистое создание на земле и не позволила бы себе даже мечтать о мужчине, который не может на ней жениться. Она одна из последних великих представительниц старых пуританских устоев, и когда вы видите так много ничтожной, прячущейся измены, пичкаете лекарствами таких нездоровых, истеричных женщин, как это приходится мне, – да боже мой, нет ничего удивительного, что для меня Энид Больфем сияет где-то высоко в небесах своим холодным блеском. Может быть, я идеализирую ее, да это неважно. Как печален был бы наш старый мир, если бы не нашлось хоть одного человеческого существа, возвышающегося этим истрепанным отребьем. Да, вы ей нравитесь, и она заинтересована вами. Только держитесь поблизости, когда она будет нуждаться в вас. Когда возбуждение пройдет, и она устанет от женской болтовни, она естественно потянется к вам, если, конечно, вы сумеете подойти к ней и не будете нацеливаться слишком поспешно. Только постоянство и такт – вот ваша игра. Я замолвлю за вас словечко.

– Клянусь, вы хороший товарищ. – Он нагнулся и порывисто поцеловал ее.

Когда доктор Анна почувствовала эти теплые, крепкие губы на своих поблекших щеках, то вдруг заплакала, чем удивила его и была удивлена сама. Через минуту она всё-таки подавила слезы и засмеялась странным, всхлипывающим смехом.

– Не обращайте внимания на глупую, старую деву, которая, видимо, любит Энид Больфем больше жизни. Я ведь деревенский доктор, Дуайт. Сегодня мне пришлось тяжело бороться за появление в мир еще одной несчастной души. Мне всегда лучше, когда я поплачу – еще с тех пор, как вы, мальчики, меня дразнили в школе за то, что мои щеки были похожи на яблочко-ранет – вы не помните меня в школьное время, в вашей деревне, в Ренселервиле? Я жила там недолго и помню вас. Но теперь не время для воспоминаний. Где вы живете? Через три минуты мы будем в предместье.

– У меня есть помещение в Брабанте.

– А есть там ночной дежурный?

– Нет, это отдельная квартира.

– Хорошо, через несколько минут мы приедем.

Они быстро проехали через сонный город, уменьшив ход на углу Главной улицы и Атлантического Авеню. Рош выпрыгнул со словами благодарности и пошел по Авеню к Брабанту. Тут деревья были еще молодые и редко посаженные, так как это было местом богатых пришельцев и тех из старых эльсинорцев, которые разбогатели и заново отстроили свои усадьбы. Кругом не было ни души, он вошел в свою холостую квартиру и поднялся на второй этаж, не замеченный никем.

9

Когда Рош закрыл за собой дверь, то почувствовал тяжесть своего угнетенного настроения.

Без сомнения, если бы доктор Анна его не встретила, он шел бы до полного изнеможения, потом попал бы где-нибудь по пути в поезд и приехал бы в Эльсинор растрепанным, страшным, вполне подходящим объектом подозрений. Никто лучше, чем он, не знал, что в маленьком местечке искры подозрений вспыхивают безостановочно, одинаково искривляя отражения правых и виноватых. И он почти был уверен, что увидит корреспондента, поджидающего внизу.

Раньше, чем осветить комнату, он пробрался к окну и задернул занавеси. Весьма возможно, что он, сыщик или репортер сидит напротив за изгородью. Он, как опытный криминалист, вполне сознавал опасность и хотел быть во всеоружии для защиты по всем пунктам.

Окружной обвинитель, один из компании Больфема, умный и честолюбивый, но слишком плохо образованный, чтобы получить назначение вне Брабанта и даже, за недостатком политического влияния, не бывший в состоянии добраться до верхов у себя дома, ненавидел блестящего пришельца, который уже дважды побил его за короткий срок своей службы. И то, что Рош был родом из графства, только усиливало неприязнь к нему: если Брабант был недостаточно хорош для начала карьеры, зачем же он не остался там, куда так стремился?

Но внимание Роша недолго задержалось на нем: он с тревогой вспомнил, что Алиса Кромлей успела зарисовать сцену его борьбы с Давидом Больфемом. Он знал о ее честолюбивом стремлении занять место художника при одной из нью-йоркских газет, но предположение, что она могла угадать тайные причины, руководившие им, или продать рисунок одному из репортеров, мало волновало бы его, если бы художница не была женщиной, которую он вдруг перестал посещать около двух месяцев тому назад.

Он встретил Алису Кромлей года через полтора после своего возвращения в графство Брабант и месяца через три после своего переезда из Добтона в Эльсинор. Его привлек к ней ее блестящий, гордый ум, соединенный с оригинальностью, и ее внешность, одновременно артистическая и модная.

Мисс Кромлей гордилась тем, что была оригинальна – для Эльсинора, во всяком случае – хотя ее густые, выхоленные волосы были причесаны с классической строгостью и хотя у себя дома и на вечерах у своих подруг она носила мягкие платья необычайного покроя; впрочем, для появлений на улице она предусмотрительно выбирала только то, что допускалось модой момента. В Парк-Роу, где она недолго вращалась среди газетного мира, она привлекала внимание критически настроенных женщин-журналисток, как девушка, умевшая одеваться очень модно, но с добавкой того «личного», отсутствие чего губит произведения лучших портных.

Конечно, мисс Кромлей не покровительствовала самодержцам с Пятого Авеню. Свои tailleur’ы она покупала в магазинах готового платья, но, как и многие американки, знала, где купить и, особенно, как носить.

После окончания Высшей школы, она еще продолжала образование, но вдруг ее нервы восстали, и она переменила эту самую скучную из специальностей на работу в газетах. Как репортер, она бы не выдержала физически; возможно, была бы прелестным модным издателем, но эти завидные места были слишком нарасхват. По совету светила репортажа ее газеты, мистера Джемса Бродрика, который, вместе с другой газетной братией, случайно оказался за чаем, в одно из воскресений, в ее прелестной, маленькой квартире в Эльсиноре, она уже целый год развивала свой талант к рисованию. Мистер Бродрик обещал «найти ей работу» постоянного художника, когда она усовершенствуется в технике.

В это время появился Дуайт Рош.

Мисс Кромлей жила с матерью, в коттедже, на Эльсинорском Авеню, рядом с доктором Анной. Миссис Кромлей, давно овдовевшая, увеличивала свою пенсию, в школьные годы дочери, изящным рукоделием, находя клиентов среди вновь приезжавших богачей. Она заведовала также кухней Женской