Миссис Больфем - Гертруда Атертон

– Сэм уверяет, – прервала миссис Коммек, – что это старый голландец. Он уже поехал в Добтон с констеблем.

Добтон, местечко в графстве и центр политической деятельности восточного Брабанта, тесно связанный с различными «городами» при помощи телефонов и автобусов, был местом жительства мистера Конрада Крауса, попросту называемого «Старый Голландец». Его квартира примыкала к процветавшему салуну, который был штаб-квартирой республиканцев графства. Давид Больфем покровительствовал – слухи ходили, что финансировал – салун одного американца, Эрина.

Влетел еще один автомобиль.

– Кажется, Сэм. Да, это он, – воскликнула миссис Баттль.

Через несколько минут Коммек появился на пороге.

Ничего не поделаешь, – угрюмо сказал он. – «Старый Голландец» предъявил великолепное алиби – стоял за прилавком бара с шести часов. Теперь наше дело отыскать наемного убийцу, мы следим и за другими. У бедного Дэва были свои враги, конечно.

Он подождал и испытующе посмотрел на свою усталую, но героическую невестку. Его свирепое лицо, с усами, торчавшими, как у моржа, которого он привез с севера, было покрыто не только пылью, но и маленькими сырыми островками, оставленными непрошенными слезами.

С той тонкой симпатией и пониманием недостатков другого мужчины, которое превосходит то, что может чувствовать женщина, он любил своего несовершенного друга, но питал к невестке глубокое восхищение, хотя все же не мог полюбить ее и не претендовал понять. Тем не менее, как и все, он знал всё, что в ней было показного, и был бы глубоко разочарован, если бы в этот час испытаний она вела себя иначе, чем в присущем ей высоком стиле. Энид Больфем была почти легендарной личностью Эльсинора и теперь могла замкнуться в эту легендарность, как в неприступную крепость.

– Скажите, Энид, – произнес он нерешительно, – там эти репортеры – парни приехали из Нью-Йорка, местные, конечно, не решились бы просить – они хотят вас повидать. Что вы на это скажете?

Миссис Больфем повернула свою надменную головку и с ледяным презрением взглянула на него.

– Они помешались. Или, может быть, вы.

– Хорошо, они на это иначе смотрят. Вот, видите, для них важно ежедневно утром дать один-два столбца для газет, и не может быть ничего лучше, как новое таинственное убийство. Пока они знают только голый факт, что бедный Дэв был застрелен у своих ворот, вероятно кем-то, кто скрывался в роще. Интервью с обездоленной вдовой, это будет как раз то, что они называют «сенсационной историей».

– Скажите им, чтобы сейчас же уходили.

Она откинулась на стул и закрыла глаза. Миссис Гифнинг подлетела с нюхательной солью.

– Лучше повидайте их, – настаивал Коммек. Пока вы этого не сделаете, они будут осаждать дом. Такой случай, это их конек. Уже месяцы не было «подходящего» убийства, интересного во всех отношениях, и всем так надоела война. В утренних газетах немцы берут траншею, а в вечерних теряют ее.

– Сэм Коммек, как можете вы шутить в такую минуту.

Его жена подбежала и хотела вытолкать его из комнаты, остальные дамы поднялись и смотрели на него с явным негодованием. И вдруг миссис Коммек обвила его руками и стала поглаживать по голове: мистер Коммек плакал и рукавом вытирал слезы.

– Бедный, старый Дэв, – шептал он, меня так это поразило. Но я еще найду гнусного пса, который убил его, уничтожу его до основания, если бы это стоило мне даже последнего моего цента.

Миссис Больфем встала, подошла к нему и дотронулась до его плеча.

– Я никогда бы не могла подумать, Сэм, что Вы так глубоко чувствуете, нежно произнесла она. – Уверена, что трусливый убийца будет найден и в этом будет ваша заслуга. Отправьте прочь этих сумасшедших репортеров.

Мистер Коммек покачал головой.

– Это так же возможно, как отозвать полицию. Они день и ночь будут бродить здесь, пока убийца не будет в тюрьме, в Добтоне. И вот, так как они знают, что публика желает их интервью с вдовой… Лучше примите их, Энид.

– Нет. – миссис Больфем дотронулась рукой до головы и покачнулась. – О, как я устала, как устала. Что за день. Как бы я хотела, чтобы здесь была Анна!

Три женщины подхватили ее и усадили в кресло.

– Анна, повторила она снова, – мне надо что-нибудь усыпляющее.

– Я вызову ее, – охотно предложила миссис Гиф.

– Надеюсь, она дома.

– Она должна была ехать на ферму к Хаустонам, – прервала миссис Коммек. – Она заезжала к нам по дороге туда – у Самми бронхит.

Миссис Гифнинг, такая взволнованная, какой следовало бы быть вдове, побежала вниз к телефону, гордая высоким назначением: ужаснуть доктора Анну, занятую как всегда, беспрестанной борьбой за жизнь.

– Пока не приедет Анна, я останусь с Энид, – сказала миссис Коммек, – ее лучше не беспокоить. Может быть, одна из вас приготовит кофе для тех, кто дежурит внизу?

– Фрида уже это делает, – сказал мистер Коммек. – Они все в столовой.

Миссис Больфем оставила свое убежище в объятиях миссис Коммек и выпрямилась.

– Фрида? Это же ее выходной вечер?

– Она улеглась в постель из-за зубной боли, но я вытащил ее оттуда. Хорошо, значит, я отправлю молодцов прочь до завтра, но тогда уже решитесь принять их.

Он ушел, и когда Миссис Больфем осталась одна со своей невесткой, которую она никогда не допускала в священный круг избранных, но которая была милой, всепрощающей натурой, она нежно улыбнулась ей.

– Не бойтесь, что я не выдержу, – сказала она, – но эти дамы действуют на мои нервы. Так мило с вашей стороны, что вы остались до приезда Анны. Все так ужасно и случилось так быстро после происшествия в клубе. Благодарю небо, что не позволила себе быть с ним суровой, и даже, когда он говорил со мной по телефону о своем отъезде, я не была с ним резка; никогда я не предъявляю строгих требований к подвыпившему человеку.

– Не терзайте себя. Он был мой брат, но я, конечно, знаю, что это был за волокита. Не будь он моим братом, пожалуй, я бы сказала, что мы не стали бы вас очень осуждать, если бы это вы сами всадили в него порцию свинца.

Миссис Больфем подняла изумленные глаза. Но сию же минуту усталая улыбка, как тень, промелькнула на ее решительных губах, и она спросила почти весело:

– Значит, вы допускаете истребление провинившихся мужей?

– Ну, да, конечно, я сама не так храбра, даже, если бы Сэм не был таким хорошим, – право, он очень скромный для мужчины – но даже здесь, в Эльсиноре, мало мужчин… Ну, да, если