Нянька Сатана - Вадим Панов

— Сначала нужно понять, созданы ли очаги заражения? В последнее время в трущобах были вспышки заболеваний? Высокая температура. Слабость. Но никаких смертей.

— Да здесь постоянно кто-нибудь болеет, — проворчал Горький.

— Меня интересуют короткие вспышки, которые прошли, не оставив следов. Но должны болеть группы: семьи или соседи в доме, в блоке…

— Было такое в секторе 7, — припомнил Мешок. — Целым бараком валялись.

— И в восьмом. — Горький посмотрел на вожака: — Всё, как сказал робот: температура, кости ломило, потом прошло, словно не было.

— Что это значит? — тихо спросил Боксёр.

— Создаются очаги, — объяснил Фредди. — Люди, которые тогда болели, стали разносчиками и, выздоровев, начали заражать окружающих…

— Дождь, — бросил отвлекшийся от фляги Майор. — Все сидят по домам, на улицах в респираторах или масках, какие разносчики, чтоб они плутония нажрались?

— Одни сидят по домам, а другие набиваются в кабаки — они и носят.

— Мало.

— Не мало, а медленнее, — поправил друга Сатана.

— Говорите понятнее, — велел Боксёр.

— Когда закончится инкубационный период — начнётся полноценная эпидемия. А раз очаги уже сформированы и работают, речь может идти о часах.

— Надо уезжать! — Мешок шагнул к двери. — Боксёр!

Но тот ждал вердикта от Фредди. Дождался неутешительного:

— Вы уже заражены. Все мы заражены. Можно уехать отсюда, но не от смерти.

— Я их убью! — рявкнул Горький.

— Кого?

— Разносчиков!

— Нет смысла. Убивать надо было, когда они заболели.

Мешок и Горький уставились на Боксёра, а тот не спускал глаз с Фредди:

— Что делать?

— Цель Дюка — вычистить город, уничтожить тебя и тех, кто тебя поддерживает, — медленно произнёс Сатана. Он взял у Майора флягу, но пить пока не стал, замер, держа её в руке и обрисовывая слушателям печальные перспективы: — Смертность в трущобах будет на уровне шестидесяти-семидесяти процентов. Возможно — восьмидесяти. Внутренний город затронет по касательной — они ведь не могли отгородиться задолго до эпидемии, поэтому в башнях тоже станут умирать… К тому же это избавит Дюка от ненужных подозрений…

— Я понял, он хочет нас убить. Убегать бессмысленно. Что делать? — Боксёр прищурился. — Или я напрасно тебя развязал?

— У них обязательно есть антивирус, — улыбнулся Фредди. — Ни один нормальный специалист не запустит эпидемию, не имея в запасе антивирус. Да ему и не позволят, ведь Дюку надо проредить население, а не свою армию. Он не допустит, чтобы эпидемия во внутреннем городе вышла из-под контроля.

— У Бориса есть антивирус?

— Обязательно.

— Как его взять?

— Нужно отыскать лабораторию. — Сатана посмотрел Боксёру в глаза. — Отправить небольшую группу во внутренний город. И одновременно устроить заварушку снаружи.

— Я не готов к восстанию, — вздохнул Боксёр.

— Даже если мы вовремя отыщем лабораторию, ты потеряешь процентов тридцать населения, не меньше. — Фредди развел руками. — Готов или не готов — сейчас не важно. Нам нужно отвлечь Дюка и выжить.

Сатана говорил правильные слова правильным тоном, к нему прислушивались, однако Боксёр не позволил себе увлечься. Или опыт помог, или интуиция.

— Мои люди смогут организовать бунт в трущобах, тем более — тут ты прав — повод есть, — медленно произнёс он, выдержав взгляд Сатаны. — Но я пойду с вами. Удастся принести антивирус или нет — неизвестно, но тот, кто дойдёт до лаборатории, точно сможет уколоться.

— Значит, так тому и быть, — кивнул Фредди. — А теперь ответь на вопрос, который покажется странным: в последнее время в трущобах пропадали дети?

— Ещё! — Это был не крик и не стон, а животный рык. Громкий. И требовательный.

Её волосы слиплись от пота, ореховые глаза пылали ярким огнём, а губы дрожали… Нет — она дрожала вся. От возбуждения, от переизбытка возбуждения, от желания, от жажды, от яростной страсти. Её роскошное тело била дрожь, но от этого оно становилось лишь притягательнее. Сводило с ума. Заставляло рычать в ответ.

— Ещё!!

Лаура не умоляла, не просила, а жёстко настаивала на своём. Открыто говорила, что если не будет так, как нужно, — ему придётся пенять на себя.

И было так, как нужно.

И Дюк сам поражался тому, что делает.

Он не был гигантом секса, огромное количество любовниц объяснялось не славой невероятного ублажителя, а положением владетеля области, однако сейчас казалось, что все его затаённые до времени страсти, все юношеские мечты и желания вырвались на волю, зачерпнули сил из неведомого, но бездонного источника, а заодно отключили все ещё оставшиеся внутренние тормоза, разрешив делать всё что угодно. И Борис делал. И ни в чём не уступал своей фантастической любовнице: потрясающе красивой и невероятно умелой. Отвечал на её требовательные крики. Рычал. Рвал женщину на части, а потом, когда они валялись на растерзанной кровати, с усталым удовлетворением подмечал, насколько Лаура измотана — впервые в жизни Дюку было приятно, что он доставил женщине удовольствие, впервые в жизни ему вообще было до этого дело. И с гордостью — с гордостью! невиданный случай! — смотрел на царапины, оставленные холёными ногтями на его плечах, груди и, судя по ощущениям, на спине.

— Тебе понравилось? — спросила она, выйдя из душа.

Вода в Зандре — драгоценность, возможность принимать ванну или душ являлась привилегией богатых и сильных, даже Бухнер испытывал некоторую неловкость, вставая под упругие струи, но Лаура была верна старым привычкам и мылась каждый день.

— Ты знаешь, что понравилось, — спокойно ответил Борис, бездумно глядя в потолок. И не просто понравилось — этот час его потряс, и потому Бухнер говорил с необычной для себя искренностью. — Никогда раньше, ни с одной женщиной, ни под какой наркотой, мне не было так хорошо.

— И никогда не будет, — улыбнулась Най.

— Хочешь сказать, что дело в тебе? — Он не обиделся, он понимал, что, скорее всего, это именно так — дело в ней. В красивой, обворожительной, умелой и немного сумасшедшей. Он был готов это признать, однако женщина имела в виду иное:

— Дело — в наших взаимоотношениях.

— Объясни.

— Я оскорбила тебя — обвинила в трусости. — Лаура провела пальцем по плечу Дюка. — Ты был зол настолько, что захотел меня убить. В последний момент, едва сдерживаясь, ты вспомнил, что операция не завершена и без меня всё может пойти наперекосяк… И тут я предложила тебе возможность меня трахнуть.

— И я захотел продемонстрировать свою власть… — Она была не только красива, обворожительна, умела и немного сумасшедшая — она была умна. Читала любовника, словно открытую книгу, искусно играла на его чувствах и эмоциях ради удовольствия. Или развлечения. Или просто — играла, потому что не могла иначе.

Но её игры были так замешаны на крови, что Бухнеру вновь захотелось убить сидящее перед ним чудовище. Прекрасное настолько, что внутри всё сжималось от боли.

— Ты выкладывался, как никогда в жизни, ты собрал силу, волю, ненависть, злость — все эмоции, что бушевали в тебе, и превратил их в ураганный секс. Ты не трахал меня, а убивал. И сила твоя была столь велика, что я по-настоящему визжала от восторга.

— Ты сумасшедшая.

— Я такая, как этот мир. — Поднялась, глотнула вина, не оставляя бокал, прошлась по спальне — двигалась медленно, зная, что Борис любуется её совершенным телом, — остановилась у панорамного окна, из которого открывался вид на западный сектор города, вновь пригубила вина и негромко сообщила: — Кажется, твои больные подданные затеяли бунт.

— Я знал, что ты не обойдёшься без тайных троп, — рассмеялся Фредди. Тихонько, только для Боксёра, но рассмеялся. Дружелюбно.

Они стояли в подвале того самого постоялого двора, в котором друзья наткнулись на Мешка, и наблюдали, как бойцы по очереди исчезают в узком подземном лазе, в подкопе, что вёл к Сити. Именно его проверял Мешок сегодня утром. А потом решил проверить путешественников. И закрутилось…

Случайность. А уж счастливая или нет — покажет время.

— Восстание в трущобах обречено, — коротко объяснил Боксёр. Он оценил дружелюбный тон, но улыбаться не стал, ответил со всей серьёзностью: — Чтобы снести Бориса, нужно обязательно прорваться во внутренний город. И не только этими тропами…

— Ты хотел купить ворота, — догадался Сатана.

— Я договорился с одним из офицеров, — подтвердил главарь. — За десять тысяч радиотабл он был готов распахнуть перед нами западные ворота. Но ты украл мои деньги.

— Я не брал.

— Допустим…

Их группа была самой небольшой: Боксёр, Мешок, Горький — старые «знакомцы» Яши и Фредди — и ещё пятеро падальщиков. У всех компактное оружие диверсантов ТС19 или аналогичное, и все в чёрной униформе солдат герцога, поверх которой натянуты стандартные прозрачные комбинезоны — осеннее дополнение. В своё время Борис стал обладателем огромного военного склада, вот и одел армию в одинаковую форму, чего в Зандре никто не делал, а было принято лишь в крупных государствах да у дотовцев. Бухнер хотел, чтобы всё у него было по-настоящему, но теперь это желание играло против него, позволяя диверсантам отлично замаскироваться.