За рычагами танка - Федор Галкин

— Девятнадцатому и двадцатому на соседней улице слева подавить пушку, пробиться к переправе!

Два танка одновременно свернули в переулок и скрылись за домами. Тотчас же оттуда донеслись резкие звуки выстрелов танковых пушек и частые пулеметные строчки. Там как-то разом занялся огнем большой деревянный дом: багровое пламя, как от взрыва, рванулось ввысь и разметалось над улицей. В окнах соседних изб заиграли кровавые блики, словно в них вместо стекол вставили раскаленные листы железа. Грохот орудийных выстрелов усиливался, а среди них в наушниках командира батальона ясно отпечатались слова:

— Двадцатая горит. Продолжаем бой. Машины не покидаем. Противник несет потери. Противник несет потери. Докладывает стар…

«Гибнут, но не отступают», — подумал комбат, увидев, как из-за горящего дома поднялся султан дегтярно-черного дыма.

Батальон наступал, развернув все три роты. В центре со второй ротой был командир батальона. Справа и слева бой продвигался вперед. Теперь — пора, и Малявин махнул рукой: «Пошел». Танк Рагозина взревел, и, качнув пушкой, рванулся, набирая скорость. За ним в переулки, через огороды, двинулись остальные танки роты. За ними бросились в бой приданные подразделения автоматчиков.

Тотчас же впереди заухали пушки, перед танками запрыгали фонтаны взрывов. Из окон домов застрочили пулеметы. Комбат, приоткрыв командирский люк, глянул назад и в сердцах прокричал:

— Автоматчиков отрезают, сволочи, пехоту положили, без них нам тяжело будет на переправе.

— Товарищ капитан, не рискуйте, не высовывайтесь из башни, а то срежут, — втягивая капитана в башню, крикнул лейтенант Багров.

— А я тебя, кажется, в няньки не приглашал, — беззлобно проворчал Малявин.

Только успел Багров захлопнуть люк, как фугас разорвался почти рядом с танком. Осколки забарабанили по броне, дымная волна проникла в боевое отделение. Малявин, улыбнувшись краешком губ, глянул на Багрова, показывая ему на рассеивающееся после выстрела дымное облачко в конце улицы.

— Вижу! — сказал лейтенант, уловив взгляд капитана. — Мы ее сейчас пощупаем. Поворачивайся, Агеич, давай осколочный, я ее под корешок возьму! — крикнул он заряжающему Мягкову.

— Подаю, командир, только не спешите, видите, пушка-то за углом, один ствол виднеется. Чтобы ее успокоить «под корешок», нам надо немного вправо подвинуться. Иван сейчас сообразит.

Рагозин рывком повернул машину вправо и, продвинувшись метров на пятьдесят, резко затормозил. Этой секундной остановки было достаточно, чтобы вражеская пушка, которую теперь было видно почти всю, оказалась в перекрестии прицела. Тридцатьчетверка вздрогнула от выстрела, со звоном упала на стеллажи дымящаяся гильза. Танк двинулся вперед.

— Вот и порядок, — спокойно проговорил Агеич, наблюдая в смотровой прибор, как на том месте, где стояла вражеская пушка, взметнулся столб земли и дыма.

— Снаряд! — снова крикнул Багров. — Видишь, от дома лезут как оголтелые.

— Даю осколочный. Только напрасно все: они уже в мертвом пространстве, надо бы из пулемета.

Курсовой пулемет залился длинной очередью. Стрелок-радист Волков за две очереди выпустил весь диск. Фашисты, что были подальше от танка, падали как подкошенные, ближние же, согнувшись в три погибели, лезли к танку, строча из автоматов по смотровым щелям. Рагозин уже различал их лица, видел открытые кричащие рты, злобно горевшие глаза из-под надвинутых на лоб касок.

Рагозин рванул левый рычаг управления на себя, вцепившись в него обеими руками. Танк развернулся, подмяв под гусеницы несколько человек. А тех, кто успел отскочить в сторону, накрыли гусеницами две другие подоспевшие на помощь машины.

Справа и слева второй роты слышался бой. А когда солнце, оторвавшись от горизонта, пробилось сквозь клубящиеся облака, командиры рот доложили, что выходят к ручью, ведя упорные бои.

— Вперед, не задерживаться! — подал команду Малявин командиру второй роты. — Позади нас пехота дело завершит, наша задача переправу захватить!

Рота быстро пошла вперед, не обращая внимания на отдельные огневые точки, и скоро вышла к овражку, который ночью так тщательно изучал по карте командир батальона. Как и предполагал капитан, небольшой ручеек в овражке, что называется — курица вброд перейдет, оказался недоступным для танков: пойма по 30–40 метров с каждой стороны была настолько заболоченной и топкой, что человеку пробраться через нее нельзя было без риска провалиться в трясину. Два мостика, перекинутые через ручеек, оказались подорванными противником, подходы к ним и гати разрушены. С обеих сторон поймы пестрели серовато-желтыми брустверами вражеские траншеи, было видно, как в них суетливо мелькали каски.

Пулеметная очередь дробью брызнула по командирской машине откуда-то справа.

— Из-за домов бьют, товарищ комбат, наверно, там окопы.

— Пускай потешаются, броню не пробьют, а вот кабы к танкам не подкрались да жечь не начали, за этим следить надо зорко. Строения рядом, подползут из-за них — ни пушкой, ни пулеметом не достанешь. Жди, пока пехота подойдет…

Словно в подтверждение слов капитана на корме одного из танков, стоявшем ближе к домам, показалось двое солдат противника, а третий снизу набрасывал на жалюзи связки соломы. Из соседней тридцатьчетверки прострочила пулеметная очередь, фашистов как ветром сдуло.

— Рассредоточить танки так, чтобы один другого мог взять под защиту пулеметного огня и отбивать фашистов, если они полезут на танки. А в тыл послать от каждой роты по взводу танков и обеспечить продвижение пехоты, — приказал комбат всем ротам по рации.

Танки быстро рассредоточились, взяв друг друга под охрану. Несмотря на это, то к одному, то к другому танку, выбежав со двора или из казавшегося безлюдным окопа, прорывались группы противника, их тут же встречали пулеметным огнем и не давали нанести вреда танкам.

А в тылу все еще слышалась то затухающая, то снова вспыхивающая перестрелка: оставшиеся позади автоматчики продолжали уничтожать засевшие в домах и на чердаках группы противника. Они пробились к стоящим у овражка танкам только тогда, когда саперы, подброшенные сюда на танках, начали восстанавливать переправы через заболоченную пойму.

Капитан Малявин нервничал. Ему хотелось быстрее форсировать этот жалкий с виду ручеек, остановивший целый батальон танков. Через башенный люк он выскочил из танка и направился к дому, к которому подошла группа автоматчиков, намереваясь договориться с их командиром о дальнейшем взаимодействии. Но не успел он отойти и сотни шагов, как из дальней траншеи, которая до сих пор казалась безлюдной, простучала пулеметная очередь. Разбрызгивая грязь, пули легли рядком метрах в трех от ног капитана. Он, пригнувшись, бросился в укрытие.