Самодержавный попаданец. Петр Освободитель - Герман Романов

— Затвор скользящий, мосинского типа, — непонятно пробормотал император себе под нос и двинул рукой вперед. — Хорошо сделал Кулибин, лучше «берданки»!

С лязганьем гильза была дослана в патронник, а затем Петр Федорович резко отвел затвор назад. Гильзу выбросило на землю. Вскоре, повторив перезарядку, рядом с ней на земле лежали еще три картонных цилиндрика с латунными донцами.

— Магазин на четыре патрона, — с удовлетворением хмыкнул император и, отложив фузею, стиснул в крепких объятиях опешившего от такой неслыханной почести Бергена.

— Удружил ты мне, гвардии майор, крепко удружил!

Чесма

Вице-адмирал Спиридов молча смотрел на языки красного пламени, радостно пляшущие на турецких кораблях, — обстрел русской эскадры делал свое дело. Но это была далеко не победа, ведь даже на первый взгляд основная масса оттоманского флота была не только невредимой, но и отчаянно сопротивлялась.

Турки, укрывшиеся в глубине Чесменской бухты, напоминали старому моряку скопище крыс, загнанных в угол, а оттого вдвойне опасных. И будут большая кровь и потери, если они с утра попытаются вырваться из ловушки.

— Ракеты с флагмана Грейга! Брандеры пошли, ваше превосходительство! — Голос адъютанта привлек внимание адмирала, и он обернулся.

В темном небе ярко светились, уже падая вниз, два ярких желтых шара, освещая мачты и расплывчатые контуры «Великого Новгорода». Так уж вышло — государь повелел все строящиеся линейные корабли именовать впредь только названиями градов империи Российской и матросские команды комплектовать исключительно уроженцами этих городов да селянами близлежащих волостей. Оттого на его эскадре слышалось неистребимое московское «аканье», а у Грейга господствовало северное «оканье».

На присоединенных в последних войнах землях тоже набирались экипажи «городов». Там вообще в ходу была чужеземная речь — немецкая да латышская. Однако сражались «Кенигсберг» с «Ригой» изрядно, не хуже русских кораблей.

На подходе и помощь. Через пару недель к его эскадре другие «балтийцы» присоединятся — «Киль», «Ревель» и «Дерпт» да «Смоленск» с «Тулой». К августу построенные в Архангельске корабли подойдут — «Холмогоры» и «Вятка».

— Даже если Грейг прорвется, то все равно моя эскадра станет намного сильнее…

Адмирал осекся — не время предаваться мечтаниям, когда баталия не завершена. Только полное уничтожение турецкого флота позволит ему осуществить безумный, а так он всегда думал, но отчаянный план, предложенный императором Петром Федоровичем.

А пока адмирал приложил к глазу подзорную трубу и стал вглядываться в сбившиеся турецкие корабли, пытаясь рассмотреть на темной глади бухты спешащие к ним русские брандеры:

— Твою мать! Никак перехватили нашего!

Глухая ругань сквозь зубы обычно выдержанного командира «Москвы» капитана первого ранга Лупандина встревожила адмирала, и он стал осматривать море. Так и есть, за полмили до линии турецких кораблей вспыхнул костер, двигающийся по воде и все ярче разгоравшийся. А потом Григорий Андреевич увидел в отблесках две небольшие узкие галеры, что проворно отвалили от перехваченного и запаленного брандера.

— Капитан-лейтенант Дугдаль шел первым! — тихо напомнил адъютант, и Спиридов кивнул. Оставалось надеяться, что три других офицера будут более удачливы в своем дерзком предприятии.

Ждать пришлось долго, Спиридов мучительно вглядывался — ему мешали отсветы пламени на уже загоревшихся от русских бомб турецких кораблях. И тут почти одновременно зажглись на черной стене турецких мачт два ярких пятна, а через минуту в воздух взметнулись два ярких столба — то взорвались брандеры, набитые бочонками с порохом.

— Ура!!!

Единодушный выкрик обезумевшей от радости команды перекрыл рев канонады. И тут же рванул четвертый, последний брандер — небольшой столб пламени вырос чуть левее от места сдвоенной первой атаки.

— Ура!

— Виват!

На борту «Москвы» царило ликование — брандеры нашли свои цели, сцепились и взорвались. Теперь осталось…

— Ш-в-а-х!!!

Чудовищные взрывы закачали стоявший на якорях линкор. В течение минуты в небо взметнулись яркие языки пламени — то почти одновременно взорвались крюйт-камеры трех турецких кораблей. Горящие обломки разлетелись над бухтой и огненным дождем обрушились на сгрудившийся турецкий флот. Зарево пожаров моментально накрыло всю черную массу кораблей в бухте. А ветер весело раздувал пламя…

Добрые полчаса старый адмирал смотрел с кривой ухмылкой на огромный погребальный костер, в который превратился могучий и многочисленный турецкий флот, и тихо пробормотал себе под нос:

— Теперь можно и дерзать!

Берлин

— Ваше величество, срочное донесение от Манштейна! — Голос дежурного офицера вывел прусского короля из тревожных размышлений. Фридрих Прусский протянул руку к долгожданному свертку.

Старческими, но отнюдь не дрожащими пальцами он сломал печать, развернул бумагу и медленно прочитал текст. Криво улыбнулся, пробормотав еле слышно:

— Драка кривых со слепыми окончилась, теперь началось избиение! Как я ошибался тогда!

В голосе короля слышался нескрываемый сарказм. Вот уже год, как он с интересом взирал на войну своего ненавидимого им восточного соседа с турками. Поначалу схватка и развеселила его, и обнадежила. Осенние непонятные маневры армии Румянцева и еще более нелепые метания турок вызывали лишь улыбку, отчего он и назвал эту войну дракой между кривыми и слепыми. Смеялся…

Но каков итог? Русские овладели крепостью Хотин и стянули свои лучшие войска в Молдавию, выбив оттуда османов.

Потом еще одна оплеуха — Азов опять стал русским, Таганрог заново отстраивать начали, по Днепру укрепились. Татарские орды вышвырнуты за Кубань, а московиты подошли к отрогам Кавказа…

С сухим треском в пальцах короля сломалось перо — ему стало ясно, что все эти непонятные действия императора Петера имели четкую цель — обложить Крымское ханство со всех сторон и покончить с ним. Теперь вопрос только во времени.

Местный хан Каплан-Гирей увел большую часть своих диких татар в Валахию, на присоединение к главным силам турецкой армии. Русские этим и воспользовались, закрепившись по Днепру и обложив Очаков с Бендерами, отсекли путь татарам назад.

Вот он, план, во всей красе, а он жестоко ошибся, неправильно оценив их маневры, что выманили большую часть орды из Крыма. Теперь «любезный друг и брат» Петер хочет разбить армию визиря в Молдавии, полностью развязав себе руки с Крымом.

И вот донесение Манштейна, что при русской армии обретается, — под Ларгой десять тысяч турок истреблено, татары бежали. Не это удивительно, а то, что русские потеряли меньше сотни солдат. Турецкие укрепления были разрушены артиллерийским огнем, пошедших на прорыв османов встретили убийственным огнем из новых винтовок и полностью выкосили — те даже не добежали до врага…

Наличие этого грозного оружия и остановило год назад короля, когда он стал подумывать о возвращении присвоенной русскими Восточной Пруссии. У «любезного» Петера, как говорят сами русские, семь пятниц на неделе. Постоянно пишет, что не прочь возвратить Пруссии те земли, но делает совершенно противоположное — всех местных пруссаков к присяге себе подвел. Вот такие его слова и дела!

Нет, надо еще ждать! Если ввязаться в войну, когда в Польше очередная панская заматня идет, когда Австрия оружием у границ бряцать начинает, ведь тешинский вопрос с ней до сих пор не урегулирован, то можно крепко обжечь руки. Нет, пока нельзя!

Перевооружить армию нарезными мушкетами с русскими пулями — придумал же их Кулибин, такую вещь, в ствол легко закатывается, а при выстреле сама в нарезы входит от расширяющихся пороховыми газами стенок. На это время потребно — с год, не меньше.

Да и соседи сейчас не спят — сами такими ружьями свои армии перевооружать готовятся. Вот только затраты огромные, враз не осилить. Лет десять, никак не меньше, нужно для того, чтоб все солдаты такие мушкеты получили, а то и больше. Да и не нужна спешка, если воевать не придется, а мерами дипломатическими своих целей добиться.

А потому следует сделать все, чтоб русские подольше увязли в войне с Турцией. А еще лучше, чтоб и в польские дела «сердечный друг» Петер влез! Вот когда северные медведи обессилят, можно и вмешаться, пригрозив. Пусть откупаются Восточной Пруссией с Кенигсбергом, да еще Киль с Голштинией не худо бы вытребовать!

Но нет — свою Голштинию царь не отдаст. Он может с турками замириться ради нее и обрушит свою армию на Берлин, а ведь Западная Пруссия и Бранденбург с Померанией до сих пор от прошлой Семилетней войны не отошли. Да еще цезарцы, шлюхины дети, свои руки на его владениях погреть захотят, это как пить дать!