Дикая Охота - Харт Уна

– Вы ведь вегетарианка, я не ошибся? – спросил он.

Последний вопрос, который она ожидала услышать в этих краях! Интересно, дальше последует уточнение про глютен и лактозу? Но Диан Кехт только поинтересовался:

– Налить вам овощной суп? Тут осталось довольно много.

– Д‐да, – неловко отозвалась Грейс, протягивая ему свою миску. – Спасибо.

Александр зашевелился рядом с ее ногой.

– Диан Кехт тоже не вкушает плоти живых существ, – едко прокомментировал он.

– Веселишься, мой друг? – не оборачиваясь, подал голос тот, разливая овощной суп по мискам.

– Немного. Меня восхищает твое смирение.

– Тут нечем восхищаться. – Он протянул Грейс плошку, до краев заполненную ароматным бульоном с плавающими в нем кусочками овощей и кореньев. – Но я рад, что вызываю у тебя улыбку. Обещаю скоро подумать о твоей проблеме.

Александр резко помрачнел, а Диан Кехт уселся рядом с девушкой. С ним было удивительно спокойно даже в такой странной компании. Кроме него и Александра, к Грейс никто не обращался, никто не спрашивал ее имени и не называл своего. Охотники словно не замечали новую соратницу. Алва щедро подкармливал псов кусочками мяса, а потом дал одному облизать свою миску. Дайре смеялся высоко и манерно, откидываясь назад. Дикий Охотник к ним так и не присоединился – остался сидеть неподвижно под деревом. Грейс снова попыталась разглядеть его лицо. Бесполезно: капюшон был надвинут так низко, что невозможно было рассмотреть, кто под ним прячется.

Девушка была так голодна, что суп показался неимоверно вкусным. Она проглотила похлебку за минуту и не отказалась, когда Диан Кехт предложил добавку. Дайре, расправившись со своей порцией мяса, грациозно подсел к отрезанной голове Александра и стал кормить ее маленькими кусочками зайца, мурлыча: «За маму… за папу…» Грейс с интересом наблюдала за процессом, ожидая, когда прожеванная кашица вывалится из шеи, но так и не дождалась. Еда пропадала в Александре с концами.

Поймав ее взгляд, Дайре приподнял очки и радостно подмигнул. Глаза у него были оранжевого цвета, какие бывают только у котов. Диан Кехт, мгновение назад сидевший слева от нее, куда-то исчез, и Грейс заметила лишь край белых одеяний среди деревьев.

Тем временем из леса появились еще двое: один жуткий, с почти черной кожей и кошачьими когтями вместо пальцев, второй – похожий на человека, с золотыми волосами и тонкими чертами лица. Его красота отозвалась внутри Грейс резкой неприязнью – почему-то сразу вспомнился Томас и то, как он ей нравился, пока не разбил ее лицо о приборную панель.

– Где были? – поинтересовался Дайре. – Без вас почти все съели!

– Танцевали, – ответил тот, что с кошачьими когтями, бесстыдно нанизывая на один из них кусок мяса. – Научил вот Караха парочке движений, чтобы он не позорился на вечеринках.

Золотоволосый тем временем перекладывал себе в миску остатки тушеной зайчатины. Грейс заметила, что на руках у него плотные черные перчатки.

– Карах у нас и так звезда компании, – произнес Дайре кокетливо.

– Звездочка, – передразнил чернокожий и, смеясь, увернулся от оплеухи златовласого. Мясо соскользнуло с его когтя и плюхнулось в траву, куда немедленно нырнула жадная собачья морда. Странно было видеть, как эти нечеловеческие создания дурачатся и смеются совсем как люди.

Карах ухмыльнулся уголком рта, поискал взглядом свободное место и, не найдя, собрался пристроиться на траве. Грейс посмотрела на голову Александра, которая сонно посапывала рядом с ее бедром, и подняла руку, привлекая к себе внимание.

– У нас тут есть место на бревне, – сказала она. Хотела, чтобы прозвучало просто и доброжелательно, но вышло как-то натужно. Как будто на вечеринке пытаешься познакомиться с симпатичным парнем, при этом изо всех сил делая вид, будто тебя он совершенно не интересует.

– «Благодарю», – громким шепотом подсказал черный. – Вот что полагается говорить в таких случаях. Давай, Карах, ты сможешь, я верю в тебя!

– Идиот, – холодно бросил золотоволосый, и его взгляд без всякого интереса скользнул по Грейс. – Не надо, мне и на траве удобно.

– Это было невежливо, – ответила она.

На секунду все замолчали, и даже хриплый смех когтистого стих. Дайре поднял брови, на губах у него зазмеилась ухмылка. Карах нахмурился и замер, держа миску в руках.

– Что? В каком смысле?

– Невежливо так себя вести, – пояснила Грейс.

– Я ничего не сделал.

– Сделали. Вы даже не поблагодарили меня и не спросили моего имени. Хотя видели, что я сижу тут одна с отрезанной головой, что мне неуютно и я всячески пытаюсь привлечь внимание, лишь бы со мной кто-нибудь заговорил.

Грейс произнесла это спокойно, глядя прямо в глаза новому знакомому, который недоуменно заморгал в ответ. Когда-то Лора наставляла: «Если люди ведут себя как засранцы и обижают тебя, не надо их оправдывать и убеждать себя, что они не хотели ничего плохого. Они хотели». Высказавшись, Грейс больше не чувствовала неловкости и смущения. Пускай теперь другие их испытывают!

– Тут тьма народу. Почему ты прицепилась именно ко мне? – Карах наконец подобрал слова. Девушка даже в темноте увидела, как на скулах у него появились красные пятна.

– Так уж вышло, – призналась она. – Вы подошли, и мне хотелось, чтобы вы со мной заговорили, а вы отвергли мое предложение. Очень демонстративно, кстати.

Воцарилась неловкая пауза, за время которой Грейс успела заметить, что часть охотников исчезла. Остались только занятые своими делами близнецы, Дайре, ерошивший угли в костре, и эти двое. Не считая головы Александра, конечно.

Карах выдохнул:

– Хорошо. Отлично. Сяду здесь.

– Вот уж нет. Теперь я черта с два подвинусь!

Золотоволосый растерялся. По-настоящему растерялся: человек ты или нет, существа из любой вселенной, где есть понятие «неловкий момент», почувствуют себя не в своей тарелке, если смотреть им прямо в лицо (или туда, где оно должно быть) и подавать неожиданные реплики. Зато его друга это страшно развеселило, и он захлопал в ладоши с ухающими округлыми звуками. Дайре тоже захихикал, прикрыв рот рукой в перчатке с обрезанными пальцами. Он даже снял очки, на этот раз взглянув на Грейс с интересом.

– Мой друг – грубиян и невежа, – отсмеявшись, сказал когтистый. – Как и большинство представителей его вида. Простите его. Меня зовут Фраган, и мне очень понравилось, как вы поставили его на место.

– Усадила, – проворчал Карах, добавляя себе похлебки. Грейс заметила у него за поясом флейту, которую красавчик поправил, чтобы не впивалась в живот.

– Вам не нужно за него извиняться, – ответила Грейс. Она не улыбалась, что тоже, должно быть, сбивало с толку. Ну да, ну да, женщины же всегда улыбаются и отшучиваются! – А грубят не потому, что относятся к какому-то виду, а потому, что этого хотят. Ваш друг хотел, чтобы я почувствовала себя глупо.

– Ничего такого я не хотел! – возмутился Карах. – Да я тебя даже не заметил!

Непонятно, что было обиднее.

– «Нежные любовники» вообще не очень внимательные котятки, – заметил Дейре и сделал вид, что собирается погладить Караха по голове. Тот вяло увернулся. – И кто придумал им такое прозвище? Уверен, что любовник из тебя, дружочек, так себе.

Карах закатил глаза, как человек, который слышал эту шутку тысячу раз.

– Кто такие «нежные любовники»? – спросила Грейс.

Ей не хотелось продолжать конфликт – она предпочла бы ближе познакомиться с новой семьей. Карах все еще дулся, но Фраган и Дайре охотно травили байки и перешучивались. Они-то и рассказали, что «любовники» бродят по лощинам, курят трубку и наигрывают на флейте. Внешне они все невероятно хороши собой, и любая девушка, услышав чудесную мелодию, не может устоять перед их обаянием. Обольстив девушку, сородичи Караха исчезают, как это водится у подлецов. Брошенные же девушки так тоскуют по своим волшебным возлюбленным, что чахнут и умирают от одиночества.

История вышла бы более драматичной, если бы Карах так не чавкал похлебкой, а потом не выскреб всю подливу и не облизал ложку.