Семь свитков из Рас Альхага или Энциклопедия заговоров (Тамплиеры - 6) - Октавиан Стампас

- Из твоих слов, Учитель, следует, что великими мудрецами, Великими Магистрами, великими воинами, короче говоря всеми - и тамплиерами, и ассасинами, и королями, и даже вами, дервишами - в продолжении этих веков управляли вовсе не всемогущие духи из таинственного "круга змеи", а всего лишь несколько бессмысленных слов, начертанных на дорогом халдейском пергаменте, - проговорил я, с каждым своим словом все больше поражаясь своему открытию. - Вся мудрость заключалась только в том, чтобы умело и незаметно разбросать их "по базарам".

- "Круг змеи" - это один-единственный человек, воплощение могущества, глава змееносцев, - отвечал дервиш. - Не гадай, кто он. Он есть ты.

- Почему ты не дал мне догадаться об этом самому, Учитель? - вопросил я.

- Потому что поднос вот-вот упадет на пол, - медленно проговорил дервиш.

- Кто же теперь управляет стихиями, кто заставляет писать на пергаменте слова, не имеющие смысла, если и Прокаженный Магрибинец, и таинственный Хидр, и Великий Мститель, и даже настоящий Посланник Истины - одна и та же бесплотная тень, вызванная заклинанием, начертанном на горе Сладкого Терна? - задал я вопрос, который посчитал про себя последним.

Дервиш покачнулся, и я поддержал его руками. Он с трудом сделал глубокий вздох, и я посчитал этот вздох последним.

- Один добрый человек шел по ночной дороге и увидел впереди приближавшихся всадников... - начал говорить дервиш свистящим шепотом, так что едва можно было разобрать слова.

Громким возгласом я перебил его:

- Я знаю! Я знаю эту историю, Учитель! Ты уже рассказывал ее! Не трать времени! Скажи: кто!

- Не помню... - словно издалека донесся голос дервиша.

- Кто водил твоим каламом?! - крикнул я в ухо дервишу.

- Есть только ночная дорога, вечный странник и всадники, - пробормотал шейх. - Эти всадники уже приближаются навстречу.

И тут нестерпимый гнев объял мою душу.

- Учитель! - воскликнул я. - Ты теперь говоришь, как ассасин, не верящий в Бога и Его промысел! Будь проклят твой Магрибинец! Будь проклята твоя ночная дорога! Будь проклят мир, который ты создал! Если я и хочу гармонии стихий, то такой, в средоточии которой воссядет Живой Человек, а не тень. И я смогу назвать его своим братом, а лучше - Отцом и Создателем. И Он будет помнить меня и всю мою жизнь вечно и будет всегда любить меня таким, каким я появился на свет. Другой мир мне не нужен. Ты сможешь сделать его таким?

Дервиш молчал, и я, поддавшись недоброму порыву, оттолкнул его от себя.

- Будь проклят и ты, творец обмана! - воскликнул я.

Старый шейх повалился на бок и, стукнувшись головой об твердую землю, испустил предсмертный хрип.

Я ужаснулся своему поступку и, бросившись к старцу, положил его голову себе на руки.

- Прости меня, Учитель! Прости меня! - в муках раскаяния восклицал я.

- Иди, - донеслось до меня последнее слово, в котором я не услышал гнева.

Уложив тело старого шейха среди камней, я огляделся по сторонам и невольным движением снял с запястья мое священное оружие, Удар Истины. Поглядев на этот маленький невесомый кинжал, я подумал, что весь мой разговор с дервишем несомненно происходил во сне.

Я подошел к реке и по щиколотки вступил в быстрый поток. Стоя в воде, я совершил то, чего ни разу не совершал до сих пор, а ныне мог наконец совершить по праву. Я вынул кинжал из ножен и увидел, что весь он, от рукоятки до кончика острия, искусно выточен из куска кипариса.

Я опустил руку и увидел, что протягиваю священный кинжал своему зыбкому отражению, которое тоже протягивает мне снизу ту же самую назойливую и бесполезную деревяшку. И тогда я размахнулся и изо всей силы бросил ее по течению реки - как можно дальше.

От этого резкого движения мои ступни соскользнули с округлых камней, я пошатнулся и упал навзничь в водяной поток, вспыхнувший перед моими глазами снопом солнечных лучей.

Затем я, отняв руку от глаз, приподнял веки. Солнечный свет был уже не так ослепительно ярок: золотистым потоком он лился в окно, озаряя маленькую, тщательно выбеленную комнату, в углу которой я и лежал на кровати.

Поначалу мне показалось, что время действительно обратилось вспять и я вновь очнулся на берегу Лигурийского моря, в домике рыбака Пьетро. Я не испытал ни малейшего сожаления о новых потерях.

"По крайней мере, теперь я не заставлю мою дорогую Фьямметту долго ждать, - пришло мне на ум, - и я избавлю ее от пыли бесконечных дорог. Пожалуй, у меня теперь появится возможность как-нибудь избежать выгребной купальни".

С такими мыслями я легко поднялся с ложа, любезно предоставленного мне какими-то добрыми силами, и подойдя к окну, высунулся наружу.

Я увидел прокаленные зноем, бесплодные горы, как если бы выглянул из бойницы Рас Альхага.

Я увидел вдали, на одном из Перевалов, тонкие струйки пыльных дымков и мерцание темных звездочек.

"Всадники приближаются", - вспомнил я последние слова старого шейха джибавиев.

Опрометью выскочив из комнаты и побежав вниз по узенькой каменной лестнице, я прямо в дверях наткнулся на человека в черной длиннополой одежде.

- Тебе уже лучше, брат! - без всякого удивления спросил он меня.

- Гораздо лучше. Благодарю тебя, брат, - торопливо ответил я и задал на новом месте первый вопрос. - Где я?

- В монастыре Святого Иоанна Крестителя, - был мне ответ.

- Где вы нашли меня? - задал я второй вопрос.

- Там, - взмахнул рукою монах, указывая куда-то высоко в горы. - У реки.

- Далеко ли до Иерусалима? - задал я третий вопрос, уже держа наготове четвертый.

- Неблизко, - своей добродушной улыбкой свидетельствуя о весьма значительном расстоянии, отвечал монах.

- Ты можешь крестить меня? - скорее потребовал, нежели спросил я.

- Я не могу, - покачал головой молодой монах. - Отец Авель может.

- Где он? - спросил я, примечая, что пыльные вихри над перевалом стали гораздо виднее и, значит, ближе.

- У нижнего колодца, - отвечал монах. - Ты уже стоишь на дорожке, брат, иди по ней и никуда не сворачивай.

Я не пошел, а помчался во всю прыть, и, миновав ворота, в несколько прыжков достиг круглого колодца и старца, немало удивленного моей резвостью и моим решительным видом.

- Святой отец! Умоляю вас, крестите меня без промедления! - воззвал я к нему, видя, что маленький колодец полон воды едва не до краев. - Я верую в Господа Иисуса Христа! Прошу вас, свершите великое таинство прямо здесь.

- Сын мой, - изумленно отвечал монах, - я с радостью приму тебя в лоно истинной веры и Церкви Христовой, но желал бы предварительно поговорить с тобою, узнать о тебе хоть немного. К чему такая спешка?

Пыльные вихри поднялись из-за переката, и полдюжины черных всадников явились прямо над нашими головами на расстоянии всего в тысячу ударов взволнованного сердца.