Султан Луны и Звезд - Том Арден

Несколько мгновений после того, как Симонид закончил песнопение, царило безмолвие. Старик пошатнулся, но удержался на ногах. Он стоял, глубоко дыша, не слыша ничего, кроме собственного хриплого дыхания и громкого биения сердца.

В следующее мгновение Симонид упал на колени, закрыл глаза руками и дико закричал.

Таргоны завершили свою работу. Омыв принца и умастив его тело, они надели на него брачные одежды, поклонились ему, зажгли благовония, прочли молитвы и удалились.

Принц знал, что теперь пора для медитации. Ему все объяснили заранее: он должен был размышлять о детстве, которое оставлял позади, и о мужской зрелости, которая лежала впереди. Долго ли оставалось ждать? Даже сквозь толстые стены дворца в покои доносился шум с улиц. Толпы народа жаждали поскорее увидеть своего хрупкого идола. Деа повернулся к зеркалу, но зеркало исчезло. В покоях не осталось ничего, в чем он мог бы увидеть свое отражение. Стены были задернуты шторами, отгородившими принца даже от извечных соглядатаев, «шептунов». Тяжелая алая мантия оттягивала плечи принца. Дрожащей рукой он прикоснулся к красной маске, украшенной рубинами, закрывавшей его лицо. О, поскорее бы закончилась эта ночь!

Деа бессильно опустился на диван. Стараясь отвлечься от воплей разгоряченной ожиданием толпы, он стал слушать, как шипит горящее в светильниках масло. Фитили в светильниках были прикручены, поэтому в комнате царил красноватый полумрак. Деа вздохнул, его глаза наполнились слезами. Но нет, нынче ночью он не станет плакать, ни за что не станет! Времени уже почти не оставалось. В любое мгновение мог явиться Симонид и увести его вниз. Они пройдут через весь дворец к носилкам, в которых принца затем пронесут по церемониальной дороге. Деа не хотелось думать о том, что еще ему готовит грядущая ночь. Это не имело значения. Ничто теперь не имело значения. Разве Таль не дал ему клятву — клятву, которую он никогда не нарушит?

Принц схватил с дивана подушку, сжал ее, прижал к груди. Он вдруг понял: он больше никогда не вернется в эту комнату, где играл, где смеялся и плакал на протяжении долгих солнцеворотов своего детства. Но и это ему было безразлично. Скоро. Скоро. Таль будет ждать его, чтобы забрать в другой мир. Нет, его детство не кончится. После этой ночи оно станет бесконечным. Деа крепче прижал к груди подушку.

— Готовишься к брачной ночи? — послышался вдруг голос.

— Отец! Ты... Ты напугал меня!

Султан Калед с улыбкой сел рядом с юношей. Его глаза казались бездонными колодцами, в щедро умащенной бороде сверкали звезды. Он заботливо протянул руку и взял у Деа подушку.

— Ах, сын мой, скоро на твоей груди будет лежать кое-что поприятнее подушки.

Принц заглянул в глубокие темные глаза отца. Почему отец пришел к нему? Согласно обычаям, он не должен был приходить. Пальцы султана были унизаны сверкающими перстнями. Он вновь протянул руки к сыну и снял с него маску.

— Позволь, мой сын, я взгляну на тебя. Позволь, я взгляну на тебя в последний раз.

— В... в последний раз, отец?

Султан снова улыбнулся. Опять сверкнули звездочки в его бороде.

— Это просто... я образно выразился, сын мой. Когда я увижу тебя в следующий раз, разве ты не станешь другим? Конечно же, станешь, ибо такова судьба, уготованная тебе нынешней ночью.

Деа ахнул.

Султан провел рукой по часто вздымающейся груди юноши.

— Бедный Деа, я вижу слезы в твоих глазах! Ты достиг вершины своей жизни! На пороге таких великих перемен разве не устрашился бы и самый храбрый из мужчин? Не трепещи, сын мой. Не стыдись. Думай о том, что готовит тебе судьба. О пути вдоль церемониальной дороги. О том, как ты будешь подниматься по лестнице. О встрече во мраке церемониального зала. Воистину, воистину тебе есть чего страшиться.

Султан крепко обнял сына, прижал к себе и зашептал ему на ухо:

— Не бойся! Возможно, ты дивишься тому, что я прервал твои раздумья. Сын мой, я пришел из милости к тебе. Я пришел, потому что люблю тебя. Мой долг в том, чтобы избавить тебя от страха, но не речами, а другим. Другим. — Он отстранился и извлек из складок своей мантии стеклянный флакон, заполненный густой, похожей на кровь, жидкостью. — Вот моя милость, дитя мое. Этот напиток, изготовленный по древнему рецепту, прогонит все страхи из твоего сердца. Принцесса выйдет замуж, она лишится девственности, все свершится, как должно свершиться, но в твоем сердце не останется страха.

В эти последние мгновения, глядя в бездонные глаза отца, Деа был готов закричать, оттолкнуть его, выбить флакон из рук. Но он не сделал этого. Он не мог этого сделать. Он понимал — конечно же, он прекрасно понимал, что означает слово «милость». Что еще оно могло означать, как не ожидающую его судьбу?

Султан вынул из горлышка флакона пробку, и в воздухе распространился кисло-сладкий аромат.

— Выпей, сын мой. Выпей, и всем твои бедам придет конец.

Большие руки обхватили голову принца и гладили его волосы, пока он пил таинственный напиток. Потом султан еще долго смотрел на сына и наконец поцеловал его в лоб и надел на него рубиновую маску.

— Спокойной ночи, сын мой. Спокойной ночи, мой принц.

— Нет! — вскричал Симонид. — Нет, нет!

Рыдания сотрясли его грудь, и он обессиленно упал на землю посреди цветов — несчастный дряхлый старик. Он понял, что произошло в это мгновение в покоях принца, — понял с внезапной и страшной уверенностью. Он лежал на земле и мечтал о том, чтобы у него недостало сил подняться, он жаждал смерти. Если бы он не ушел из покоев Деа для того, чтобы заглянуть в будущее, яд не коснулся бы губ принца! Симонид проклинал свой провидческий дар. Он был готов отдать собственную жизнь ради спасения Деа, он был готов убить султана. Но теперь было бесполезно воображать себя героем. Было слишком поздно, и все было кончено.

Но — нет.

Таинственная музыка вдруг зазвучала неподалеку. Симонид медленно приподнял голову... и ахнул. Он протер глаза и встал на колени. Сначала он испытал изумление, потом. — страх, а потом — надежду. Что означало это новое волшебство? Что оно могло означать? Чернея на фоне луны, в небе парил ковер-самолет, а на нем стоял бледный юноша.

Он подлетал все ближе... ближе.

Наконец ковер бесшумно опустился на газон между цветочными клумбами.

Симонид выдохнул:

— Незнакомец, кто ты? Не мое ли волшебство принесло тебя сюда?

Юноша устремил на него не менее изумленный взгляд. В его взгляде был и страх.

— Альморан? Но как же так?!

— Я не Альморан, но такой же глупец, как он. — Симонид ощутил прилив сил. Он решил, что все потеряно. Но нет, это было не так. — Юноша, ты посланец моего пропавшего брата? Ты встречался с ним? Ты видел его перед тем... как он умер?