Дневная битва - Питер Бретт

Не могли не почувствовать этого и остальные мозговики; демоны, что сражались с войском Лощины, пришли в смятение, хотя не полегли. Арлен взглянул на людей и осознал цену своей самоуверенности. За те минуты, что он торчал в плену, организованные трутни собрали кровавую жатву.

По поле боя валялись булыжники и бревна вперемешку с десятками трупов людей и коней. Капитана Гамона не видать, а Тамос в испачканных ихором доспехах лишился коня и сражался со скальным демоном – отбивался щитом и копьем. Рядом билась Ренна, а Зарука носилась одна, вминала в грунт полевых демонов.

Гаред усидел в седле, но через хребтину Облома был перекинут еще и бесчувственный Даг Мясник. Жители Лощины не остались в долгу, но Недра могут изрыгнуть нескончаемый поток демонов, тогда как каждая человеческая жизнь драгоценна и незаменима для победы.

От вида раненых и убитых Арлен вскипел и Втянул еще, не обращая внимания на кожное жжение, послал силовой разряд в скопление полевых демонов и расчистил проход.

– Отходим! – крикнул он зычно. – Берегите головы, но поскорее возвращайтесь к великой метке! На сегодня дело сделано!

Он еще дважды начертил тепловые и ударные метки, испепелил стаи демонов и заново расчистил пути к отступлению. Метки были те же, какими пользовалась Лиша для извлечения атмосферной влаги, когда хотела полить сад, – с их помощью он утопил свору огненных демонов, что сорвались в погоню. Они попадали на землю, корчились, дымились и захлебывались, а сверкающие глаза потемнели.

Когда люди оказались в укрытии, Арлен повернулся к горам камней и бревен, что собрали подземники, сызнова зарядился силой и принялся их громить.

Он Втянул столько, что замигала и потускнела вся сеть. Горло и нос Арлена ожгло огнем, будто он съел пригоршню жгучего красийского перца. Мышцы заломило, ногти раскалились. Он моргнул, и пересохшие глаза отозвались острой болью.

Однако заготовки еще остались, и Арлен вобрал больше энергии, но тут все почернело, и он почувствовал, что падает.

«Забыл про дыхание», – подумал он перед тем, как грянуться оземь.

Глава 24

На последнем дыхании

Лиша работала во временном лазарете Нового Райзона, когда засверкали вспышки. Она отчаянно старалась залатать грудь раненого, но дважды приходилось прервать работу и склониться над ним, чтобы прикрыть телом рану, пока здание дрожало от взрывов, а с балок сыпалась труха. Снаружи равно ликовали и вопили от страха.

– Что там творится, во имя Недр? – осведомилась она.

– Я выясню, госпожа. – Уонда схватила лук, радуясь возможности что-то сделать.

Она вернулась через несколько минут.

– Госпожа, скорее бегите туда!

Лиша даже не взглянула на нее, она отчаянно пыталась пережать кровоточащую артерию скользкими пальцами.

– Я немного занята, Уонда. Что случилось?

– Вы нужны срочно! – не унималась Уонда.

Ее настойчивость вынудила Лишу поднять наконец глаза. Лицо Уонды побелело от страха.

– Избавителю плохо!

При этих словах встрепенулись все.

– Не может быть! – вскричала какая-то женщина; другие подняли вой.

Лиша посмотрела на разверстую рану – хлопот с ней оставалось невпроворот.

– Я не могу… – начала она, но Аманвах накрыла ее руку своей.

– Иди, – сказала дама’тинг. – Я разберусь.

Лиша уставилась на нее:

– Разве ты…

– Я лечила раненых шарумов с семилетнего возраста, госпожа, – оборвала ее Аманвах. – Ступай.

Лиша кивнула, вытерла тряпкой руки, подобрала юбки и поспешила за Уондой.

– Рассказывай, что знаешь, – велела на ходу.

– Говорят, он объявился в небе, – сказала Уонда. – Метал огонь и молнии, как сам Создатель, и прикрывал отступление. Но потом великая метка потускнела, и он упал.

Она подавилась последним словом и утерлась рукавом. Лиша ни разу не видела великаншу плачущей, и это зрелище лучше, чем что-либо, передало серьезность ситуации. Травница ускорила шаг и добралась до толпы, уже запыхавшись.

– В стороны, дорогу госпоже Лише! – заорала Уонда, но ждать не стала, принялась расшвыривать людей и освобождать путь.

В центре круга оказалась Ренна, она стояла на коленях подле Арлена, который неподвижно лежал на булыжниках. Его голова покоилась в луже крови. Гаред и еще несколько лесорубов, что сдерживали натиск зевак, быстро расступились и пропустили Лишу.

– Ты раньше на мне помрешь, Арлен Тюк! – кричала Ренна и сжимала его руку, но Арлен не отвечал.

– Он жив, – сообщила Лиша, отыскав слабый и неровный пульс.

Череп раскололся в месте удара о камни, и она нащупала паутину разбежавшихся трещин. Из кожи торчали отломки костей. Он сломал плечо и ключицу, раздробил ребра, таз…

Но кровотечение прекратилось.

– Ночь, – выдохнула Лиша. – Он уже поправляется!

– Плохо, что ли? – взглянула на нее Ренна.

– Плохо, если все заживет в перекореженном виде. Его нужно на операционный стол. Гаред! Можешь его поднять? Осторожно!

Гаред шагнул, но Ренна отпихнула его, как пушинку, и подняла Арлена нежно, словно грудного младенца.

– Все будет замечательно, – пообещала она сквозь слезы.

Следующий час Лиша, Дарси и Ренна вправляли кости. Дарси дважды пришлось ломать неправильно сросшиеся. Арлен оставался без сознания, и это было бы к лучшему, если бы не травма головы.

Гаред сунулся к ним, когда небо наконец осветилось солнцем.

– Жить будет?

Лиша вытерла со лба пот и пожала плечами:

– Мы сделали, что могли. Он жив и быстро поправляется – осталось ждать, когда сам очнется.

«Но кем?» – подумала она. Череп треснул, как яйцо, и, хотя переломы срослись у нее на глазах, невозможно судить о тяжести травмы. Если слишком тяжелая, не поможет и магия…

«Травница должна не только уметь сообщить о беде, – наставляла Вруна, – но и знать, когда это сделать». Если люди – даже Ренна – узнают, что Арлену грозит необратимое поражение мозга, Лощину охватит недопустимая паника.

Гаред кивнул и вышел. Вскоре пожаловал Тамос. Он был забрызган ихором, его волосы слиплись от пота, а эмаль кое-где раскололась, но граф держался молодцом. Лиша испытала слабое облегчение и ухватилась за добрую новость, но спросила о плохом:

– Сколько убитых?

Тамос покачал головой:

– Подтвержденных уже сотни, но без вести пропало больше тысячи. Мы только начали собирать останки, покинутые в ночи, и пересчитывать тех, кто в лазарете. Я думал, что капитан Гамой погиб, пока не увидел его в гипсе.