Александр Македонский: Сын сновидения. Пески Амона. Пределы мира - Валерио Массимо Манфреди

– Государь, иди взгляни.

– Что такое? – спросил Александр, поднимаясь.

– Кто-то идет с юга. К нам направляется посольство.

– Посольство? От кого же?

– Не знаю.

– На юге есть лишь один город, – заметил Евмен, который давно проснулся и уже совершил первый обзорный обход. – Иерусалим.

– И что это за город?

– Это столица одного маленького царства без царя – царства иудеев. Город стоит на высокой горе и окружен скалами.

Пока Евмен говорил, возле первого охранного поста показалась маленькая группа, которая попросила позволения пройти.

– Пропустите их, – велел Александр. – Я приму их у своего шатра.

Он накинул на плечи плащ и уселся на походную скамеечку.

Тем временем один из пришедших с посольством, говоривший по-гречески, обменялся несколькими словами с Эвриалом и спросил, не этот ли юноша, сидящий перед шатром в красном плаще, и есть царь Александр. Получив утвердительный ответ, он приблизился, ведя за собой всю свиту. Вскоре стало очевидно, кто среди них самая важная персона: это был пожилой человек среднего роста с длинной, аккуратно подстриженной бородой. Голову его покрывала жесткая митра, а на груди висело украшение с двенадцатью разноцветными камнями. Он заговорил первым, и его язык, гортанный и в то же время мелодичный, аритмичный и с сильными придыханиями, на слух показался Александру похожим на финикийский.

– Да убережет тебя Господь, великий царь, – перевел толмач.

– О каком господе ты говоришь? – спросил Александр, заинтересовавшись этими словами.

– О нашем Господе Боге, Боге Израиля.

– И с чего бы это вашему богу беречь меня?

– Он уже сделал это, – ответил старик, – позволив тебе выйти невредимым из стольких сражений, чтобы в конце концов прийти сюда и положить конец кощунству самаритян.

Александр покачал головой, словно не увидел в словах толмача никакого смысла.

– Что такое кощунство? – спросил он.

В этот момент чья-то рука легла ему на плечо. Царь обернулся и увидел Аристандра, закутанного в белый плащ. Прорицатель смотрел на Александра со странным выражением в глазах.

– Отнесись с уважением к этому человеку, – шепнул ясновидец царю на ухо. – Его бог, несомненно, очень могущественный.

– Кощунство, – снова заговорил толмач, – это оскорбление Бога. А самаритяне построили храм на горе Гарицим. Тот, что ты с помощью Господа только что разрушил.

– И это было то самое… кощунство?

– Да.

– Почему?

– Потому что может быть лишь один храм.

– Один храм? – озадаченно переспросил царь. – В моей стране храмов сотни.

Тут вмешался Аристандр. Он попросил позволения поговорить с белобородым стариком.

– Что это за храм?

Старик принялся вдохновенным голосом рассказывать, а толмач переводил:

– Этот храм – дом нашего Бога, единственного сущего, создателя небес и земли, всего видимого и невидимого. Он освободил наших отцов от египетского рабства и даровал им Землю обетованную. В течение многих лет Он жил в шатре в городе Силом, пока царь Соломон не построил ему на горе Сион, в нашем городе, великолепный храм из золота и бронзы.

– И как он выглядит, этот бог? – спросил Александр. – У тебя есть какой-нибудь его образ, чтобы показать мне?

Едва услышав от толмача вопрос, старик всем своим видом продемонстрировал крайнее отвращение и сухо ответил:

– Наш Господь никак не выглядит. Он строго-настрого запретил пользоваться образами. Образ нашего Господа повсюду: он в небесных облаках и в полевых цветах, в пении птиц и шепоте ветра в кронах деревьев.

– Но тогда что же находится в вашем храме?

– Ничего такого, что мог бы увидеть человеческий глаз.

– В таком случае кто же ты?

– Я – верховный жрец. Я представляю Господу молитвы нашего народа, и только мне одному дозволено произносить Его имя, раз в году, в самом уединенном уголке святилища. А ты кто такой, если позволено спросить?

Царь посмотрел в лицо одному из собеседников, потом другому и проговорил:

– Я хочу увидеть храм твоего бога.

Едва до старого жреца дошли слова царя, как он упал на колени и коснулся лбом земли, умоляя не делать этого:

– Прошу тебя, не оскверняй нашего святилища. Никто из не обрезанных, никто из не принадлежащих к Избранному Богом Народу не может входить в храм, и я обязан препятствовать этому до последней капли крови.

Царь едва не впал в бешенство, как случалось всегда, когда он получал отказ, но Аристандр сделал ему знак сдержать свой гнев и снова шепнул на ухо:

– Отнесись с уважением к этому человеку, который готов отдать жизнь за своего бога, не имеющего обличья, но не хочет лгать и льстить тебе.

Несколько мгновений Александр молчал, а потом снова повернулся к старику с белой бородой:

– Я уважу твое желание, но взамен хочу получить от тебя ответ.

– Какой? – спросил старик.

– Ты сказал, что образ единственного бога можно увидеть в облаках на небе, в цветах на лугу, в пении птиц, в шепоте ветра… Но что от твоего бога находится в человеке?

Старик ответил:

– Бог создал человека по образу и подобию своему, но в некоторых людях образ Бога затуманен и искажен их поступками. В других же он сверкает, как полуденное солнце. И ты – из таких людей, великий государь.

И с этими словами он повернулся и ушел туда, откуда пришел.

Глава 3

Войско продолжило поход; оно миновало край Палестины и вошло в Финикию. В Тире царь хотел принести жертву Гераклу-Мелькарту, чтобы торжественным религиозным ритуалом развеять тягостное чувство тоски и тревоги, распространившееся среди солдат после смерти молодого Гектора, которую все восприняли как печальное предзнаменование.

Город еще нес на себе следы разграбления, перенесенного в прошлом году, и все же жизнь упрямо расцветала в нем снова. Выжившие отстраивали заново свои жилища, привозя строительные материалы на лодках с берега. Другие занялись рыбной ловлей, третьи восстанавливали предприятия, где производился самый ценный в мире пурпур из размоченных мидий, что водились на местных рифах. С Кипра и из Сидона прибывали новые колонисты, пополняя население древней метрополии. Царивший над руинами дух запустения постепенно рассеивался.

В Тире к Александру зачастили многочисленные посольства от разных греческих городов и островов; кроме того, прибыло несколько сообщений от военачальника Антипатра, который извещал о ходе воинского набора в северных районах. Пришло и письмо от матери, которое произвело на Александра глубокое впечатление.

Олимпиада – Александру, нежно любимому сыну

Здравствуй!

Я получила известие о том, что ты посетил святилище Зевса средь песков пустыни, и об ответе, данном тебе богом, и в сердце у меня осталось глубокое чувство. Мне вспомнилось, как впервые ощутила я, что ты шевелишься у меня в лоне. Это произошло