Пропавший легион. Император для легиона - Гарри Тертлдав
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Как и в библиотеке Бальзамона, Элизайос Бурафос попытался смягчить гнев Ономагулоса, положив руку на его плечо и заговорив с ним мягким приглушенным голосом. Однако адмирал и сам был владельцем обширного поместья, так что намеки, принятые Баанесом на свой счет, в не меньшей степени касались и его.
– Ты знаешь, почему мы удерживаем налоги, – обратился он к Туризину. – Ты ведь и сам делал то же самое до того, как твой брат скинул Стробилоса. Зачем же давать бюрократам в руки веревку, на которой они нас повесят?
– Не скажу, что ты не прав, – хмыкнул Император. – Но так как я не принадлежу к племени «чернильных душ», Элизайос, то, разумеется, мне ты выплатишь налоги без стона?
– Разумеется, – сказал Бурафос, после чего застонал так натурально, что сидящие за столом прыснули. Даже Адайос Ворцез скривил рот в улыбке. Марк добавил к характеристике адмирала чувство юмора.
Аптранд, сын Дагобера, заговорил, и суровое предупреждение, прозвучавшее в его голосе, погасило всеобщее веселье:
– Ты можешь спорить сколько угодно о том, кто и сколько должен платить тебе. Меня, однако, интересует, кто и когда заплатит мне.
– Не беспокойся, – отозвался Туризин. – Полагаю, мне не придется увидеть твоих парней, выпрашивающих гроши на улице.
– Надеюсь, – кивнул Аптранд. – Надеюсь также, что и тебе не придется этого делать.
Это было не предупреждение, а скорее прямая угроза.
Барон Дракс был явно раздражен резким разговором, который затеял соплеменник, но Аптранд не обратил на него внимания. Они не слишком любили друг друга, и Скавр подозревал, что намдалени не меньше видессиан страдали от внутренних раздоров.
– Ты получишь деньги, чужеземец, – пообещал Гаврас, оценив прямоту Аптранда. Увидев, что Адайос Ворцез сжал губы в знак протеста, Император повернулся к логофету. – Позволь предположить кое-что. Сейчас ты заявишь, что денег нет, правда?
– Как я уже объяснял, ситуация сложилась так, что…
Туризин прервал его тем же жестом, который несколько раньше заставил умолкнуть в Амфитеатре Ортайяса Сфранцеза.
– Сможешь ли ты добыть достаточно денег, чтобы у меня все было в порядке до следующей весны?
Столкнувшись с вопросом, ответ на который в драгоценном свитке не содержался, Ворцез стал очень осторожен.
– Это зависит от целого ряда факторов, которые не входят в компетенцию моего ведомства: состояния дорог, качества и количества урожая, способности агентов проникнуть в районы, охваченные беспокойством…
То, как старательно бюрократ избегал слова «йорды», навело Марка на мысль о том, что, вероятно, даже воспоминание о них страшило его.
– Есть еще кое-что, о чем, мне кажется, он забыл, – сказал Баанес Ономагулос. – А именно: проклятые чиновники один из трех идущих в казну золотых кладут себе в карман, чтобы оплатить собственные грязные должки. После этого они, разумеется, могут показать нам целую кучу дерьма. – Он презрительно ткнул пальцем в документ Ворцеза. – Но кто сумеет проверить, что в нем правда, а что ложь? Именно так они и удерживали свою власть все эти годы, поскольку, поднаторев в жульничестве, любого владыку могли легко утопить в куче бесполезных слов.
Ворцез пытался отрицать обвинение, но Туризин смотрел на него оценивающе и строго. Даже Алипия Гавра кивнула, хотя и очень неохотно: она терпеть не могла Ономагулоса, но идиотом его не считала.
– Необходимо сделать так, чтобы кто-то присматривал за этими деятелями и проверял их, – сказал Марк.
– Великолепно придумано, тебе бы в Академии заседать, – язвительно заметил Элизайос Бурафос. – Ну и кто же этим займется, а? Кто может проверить этих чернильниц – кто из тех людей, которым можно доверять? Все мы – солдаты, что нам известно о фокусах чиновников? Я имел дела с бумагами больше, чем все находящиеся здесь, в этой комнате, проверяя количество кораблей, припасов и оружия, но и я через неделю сойду с ума, если займусь этим делом всерьез, не говоря уж о том, что надоест мне это все до смерти.
– Ты прав, – согласился Император. – Никто из нас, черт побери, ничего не знает об этой работе. – Голос его стал задумчивым, а оценивающие глаза остановились на трибуне. – Но так ли уж никто? Когда римляне оказались в Видессосе, попав сюда из другого мира, ты, Скавр, помнится, говорил, что у тебя, наряду с военной, была какая-то гражданская должность?
– Я был претором в Медиолане. – Слово это ничего не говорило Гаврасу, и Марк пояснил: – У меня была должность в моем родном городе, в магистрате. В мои обязанности входило опубликование эдиктов и указов, рассмотрение дел и жалоб, сбор налогов, которые мы отсылали в Рим – нашу столицу.
– Ага, значит, ты кое-что все-таки знаешь о работе чиновников? – настойчиво продолжал Туризин.
– Да, немного знаю.
Император переводил взгляд с одного советника на другого. Судя по ухмылкам, мысли их совпадали с его собственными. Многие из присутствующих были в восторге от того, что ненавистная работа будет поручена другому – тому, кто тоже терпеть не может возню с бумажками. Туризин снова повернулся к Скавру.
– Считай, что ты получил новое назначение. – И обращаясь к Ворцезу, добавил: – Ну, чернильная душа, что ты на это скажешь? Попробуй теперь валять дурака со своими цифрами – и увидишь, что из этого выйдет.
– Если это доставит удовольствие Вашему Императорскому Величеству, – пробормотал логофет без всякого энтузиазма.
– Я не смогу заниматься только этим, мне нужно командовать моим отрядом, – заметил Скавр.
– Да, конечно, – кивнул Император. Дракс, Аптранд и Ономагулос тоже склонили головы в знак согласия. – Ты умный человек и вполне можешь справиться с обычными делами, – продолжал Туризин. – Потрать на бумаги столько времени, сколько сочтешь нужным, а я постараюсь найти для тебя какую-нибудь подобающую случаю пышную должность с соответствующей оплатой. Думаю, ты честно отработаешь свои деньги.
– Этого вполне достаточно, – признал трибун.
Генералы Туризина поторопились выразить Скавру свои соболезнования. Марк принял их утешения и сдержанно ответил на поток ядовитых шуточек. В действительности он вовсе не был расстроен так, как расстроился бы любой из них, получив такой пост. Он давно уже понял, что для командира наемных солдат существует определенный предел, выше которого ему не подняться. Планы на будущее, которые он строил в Риме, были больше связаны с политикой, чем с войной. Трибунат являлся шагом вперед для молодого человека, поднимающегося по служебной лестнице, но Марк не намеревался посвятить военной карьере всю жизнь.
Он внес предложение и натолкнул Туризина на мысль использовать его на гражданском поприще. Теперь только от него зависит, сумеет ли он на нем чего-нибудь добиться. Ожидание перемен наполнило душу Скавра. Несмотря на неприязнь, испытываемую знатью и солдатами к чиновникам Видессоса, они значили для Империи не меньше, чем армия.
Подняв голову, Марк обнаружил, что принцесса наблюдает за ним
