Зажги свечу - Мейв Бинчи

за обеденным столом, читая и перечитывая письмо к Эшлинг. Нет, не стоит его посылать. Эшлинг неправильно поймет. Адвокат сказал, что не следует говорить ничего такого, чем можно было бы воспользоваться, не следует ничего предлагать и ничего обещать. Не ляпнула ли она лишнего? Не пошла ли на уступки? Кто может быть уверен? Ей хотелось написать Эшлинг, но, наверное, лучше не надо. Она измучилась от сомнений. Ну почему никто не может подсказать ей решение?

В конце концов, она порвала письмо и вместо него отправила Эшлинг телеграмму.

С ПРИСКОРБИЕМ СООБЩАЮ ТОНИ МЮРРЕЙ СКОНЧАЛСЯ СЕГОДНЯ REQUIESCAT IN PACE[35]. ЭТЕЛЬ МЮРРЕЙ

– Она не могла поехать на похороны. Что бы она там делала? Стояла столбом на жутких поминках в санатории? Я знаю, что там происходит. Мама тоже умерла в больнице. Это просто кошмар. Там не было бы никого, кроме Мюрреев, которые с ней бы и словом не перекинулись. Одетая в траурные одежды вдовы. Разумеется, она не могла поехать. Что за дурацкая идея!

– Ладно-ладно, перестань. Я удивился, что она не поехала. Ты ведь сама говорила, что ирландцы весьма ответственно относятся к похоронам. Вот и все.

– Прозвучало так, словно ты не одобряешь ее поведения.

– Вовсе нет, хотя есть куча вещей, которые я действительно не одобряю, если уж зашел такой разговор…

– Генри, ну хватит уже, – устало сказала Элизабет.

В последнее время ей казалось, что они только и делают, что ругаются. На ровном месте. Однажды она заметила, как на нее смотрит Эйлин, и задумалась, а не так ли она сама смотрела на маму и папу в таком же возрасте? И волновались ли родители за нее или друг за друга?

* * *

– Даже не знаю, что тебе сказать… Не знаю, что мне следует делать: посочувствовать или нет? – Джонни размышлял вслух, сидя в другом конце комнаты.

– Да уж, в книгах по этикету про такое не пишут, – ответила Эшлинг.

Она выглядела бледной и усталой после бессонной ночи. Телеграмма звучала очень холодно. Мюрреи отмежевались от нее, не хотели иметь с ней ничего общего, хотя она с ними не ссорилась. Ночью Эшлинг плакала от жалости к себе. Правильно ли она поступила? Может, надо было остаться в Килгаррете и ждать, пока Тони не свалится от выпивки или у него не откажет печень? Возможно, оно бы того стоило. Тони не протянул бы два с половиной года, если бы продолжал пить столько же, сколько пил, когда она с ним жила. Может быть, ей следовало бы послушать маманю и остаться. А теперь она нажила врагов, которые посылали ей злые телеграммы, и люди не знали, что ей сказать, причем не только в Килгаррете, но и здесь.

– Много лет назад он был очень славный, – начала Эшлинг. – Я не собираюсь распускать нюни и оплакивать то, что могло бы быть, но по молодости он водил меня в кино, разговаривал с маманей и папаней и тогда казался весьма привлекательным. Мы часто смеялись в кино и даже во время нашей первой поездки в Рим… он тоже вел себя исключительно мило. Он не всегда был сволочью.

– Знаю, – сочувственно ответил Джонни.

– Ему не повезло в жизни. Он никогда не любил заниматься семейным бизнесом и не ладил с матерью. Они дико раздражали друг друга. А потом и я не оправдала его надежд.

– Крошка, не забывай, что и он тоже несколько разочаровал тебя.

– Нет, я не забыла. Просто… жизнь прожита впустую, разве нет? Он лежит мертвый в Ланкашире, и никто его не любил. Он не знал истинного счастья и умер от выпивки, не дожив до сорока.

– Бедный старина-магнат оказался неудачником, – произнес Джонни и сменил тему.

В последующие месяцы никто никак не упоминал, что Эшлинг стала вдовой и могла теперь снова выйти замуж. Эшлинг часто размышляла об этом и считала, что Джонни тоже должен задумываться на эту тему, но подобные вещи не обсуждают вскоре после смерти мужа. Даже если муж жил отдельно. Элизабет была уверена, что Джонни ничего такого вообще не думал. Независимо от того, жив Тони Мюррей или мертв, хороший он или плохой, живет он с Эшлинг или нет, Джонни Стоун относился бы к Эшлинг ровно так же. Не считая самой Элизабет, Эшлинг – самое долгое и яркое увлечение Джонни. На самом деле всяких Сьюзи и Джулий стало куда меньше, чем раньше, но вступить в брак? Элизабет могла поклясться, что Джонни никогда не строил таких планов.

* * *

Во время вечеринки в квартире Элизабет, где также присутствовали Эшлинг и Джонни, Саймон внезапно объявил о помолвке с очень хорошенькой девушкой из Уэльса по имени Бетан. Ее родители исповедовали нонконформизм, и их взгляды на напитки и прочее сильно расходились с общепринятыми, поэтому свадьбу решили сыграть как можно скромнее и чем скорее, тем лучше. Уже через три недели.

– Спорим, она беременна, – прошептала Эшлинг на ухо Элизабет, когда они накрывали на стол.

– Наверняка. Как хитроумно с ее стороны поймать Саймона точно в нужный момент в его карьере. Ему уже пора бы остепениться, а у нее язычок хорошо подвешен. Ему было из кого выбирать, но малышка Бетан всех перехитрила.

– Интересно, не пора ли и Джонни остепениться? – подмигнула Эшлинг.

– Не думаю, что стоит это проверять, – улыбнулась Элизабет. – Джонни не женится на своих беременных подружках.

– Некоторые из них даже не дали ему возможность решить, жениться или нет…

За прошедшие десять лет они впервые упомянули про аборт.

* * *

Джимми Фаррелли, адвокат из Килгаррета, сообщил, что Мюрреи обратились в адвокатскую контору в Дублине, чтобы разобраться с наследством Тони Мюррея. Письмо было твердым и по существу. При жизни Тони Эшлинг уже достаточно колебалась и теперь должна решиться и потребовать то, что полагается ей по праву. Согласно закону, ей причитается одна треть акций компании Мюрреев, а две оставшиеся части отходят Джоанни и миссис Мюррей. Дом целиком принадлежит ей. Он не был продан, как ей сказали, а только сдан в аренду нынешним жильцам. Она может пожелать договориться о выкупе ее доли в компании, но для ее собственного будущего разумнее всего как можно быстрее прийти к какому-то внятному решению. Чем дольше вопросы висят в воздухе, тем менее вероятно, что она получит по справедливости. Миссис Мюррей и Джоанни наказали своим адвокатам лишить Эшлинг наследства на основании того, что она бросила мужа.

– Детка, я не возражаю против любого твоего решения. Твоя мать лучше меня знала