Пророк - Анатолий Юркин

Глядя, как поет и пляшет Дождинка с деревянными коменами в руках, Дергач сказал Фантазисту:

— Подозреваю, что в нашем лагере действуют соглядатаи от враждебных племен и лазутчики Черных Колдунов.

— Проследи, чтобы никто из наших не остался на плоту. Обойди весь лагерь от берега до дальнего костра, — попросил Фантазист.

— Хорошо, — ответил конан.

После представления впервые заговорили на давно всех тревожившую тему. Беременность Лориана сделалась уже очевидной.

Мураявр заявил прямо:

— Мне хоть кол на голове тешите, а я считаю, что это заклятия Кошуна всему виной. Найти мерзавца и отрезать ему змеиный язык.

— Кто родится, мальчик или девочка? — спросил Дергач.

— Причастен ли Ондрон к беременности Лориана? — размышлял Фантазист.

Дергач предложил:

— Отвлечемся от высоких материй и попытаемся определить причину беременности Первого Пророка, не привлекая гипотезу о божественном вмешательстве.

— Возможно ли хоть какое-нибудь разумное объяснение? — недоумевал Напролик.

— Лориан сам себя оплодотворил, — высказал предложение Вернорук.

— Вернорук, ты гений! — воскликнули друзья.

— Следует ли объявлять народу о самооплодотворении пророка? — спросил Дергач.

— Задача, — согласился Вернорук.

— Я боялся, что начнут набухать молочные железы, но пока изменений не наблюдается, — сообщил мураявр.

— Обращаю ваше внимание на то, что внешне Лориан не меняется. Он остается мужчиной. С бородой и мускулистой грудью. Выдающийся живот характерен для племен, пьющих плохую воду. Да мало ли вообще толстяков?

— В нашем положении Фаддий наверняка поставил бы вопрос: а что будет с ребенком?

— Мои жены воспитают его в лучшем виде, — успокоил Фантазист.

— А что если со всеми нами такое случится? — волновался Напролик.

— Не вижу причин для беспокойства. Лориан забеременел от заклятия, наложенного на спящую девушку. Обходи стороной всех спящих девушек, и ничего подобного не повторится, — засмеялся Фантазист.

— Будем надеяться, что изменения в организме Ло-риана носят обратимый характер. Лориан родит и снова станет нормальным мужчиной.

— Заклятие Кошуна — страшное оружие.

— Не говори. Все ты виноват, не оттяпал колдуну голову, а мы теперь расхлебывай, — заметил огорченный конан.

— Твоя правда, я не отпираюсь. Дал маху, — согласился Фантазист.

— Представляете, выходит отряд на бой с Кошуном, и в дороге все воины опузатились?

— Заткнись, — оборвал конана мураявр. — И так Китовлас по мочевому пузырю скребет когтями, ты еще тут со своими дурацкими страшилками.

— Грубиян какой, все мураявры такие, — не обиделся Дергач и попытался пошутить: — Смотри, роды у тебя принимать не буду.

— Не смешно, — ответил Напролик.

— Не смешно, — согласились остальные.

Среди детей, игравших на берегу, Дергач увидел того самого мальчишку, который обескуражил его вопросом, почему нельзя смеяться над лорибукой. Мальчишка подбежал и дернул конана за топор, висевший на поясе.

— Слышишь, кусок мяса с кулаками, я видел Гомлотину.

— Где? — сверкнул глазами Дергач.

— Гомлота мы видели вон у тех костров, — сказала подошедшая девочка.

Конан не мог решить, верить или нет каверзному мальчишке.

— Гомлот замышляет что-то плохое. Поспеши, — посоветовали дети Дергачу.

Дергач радостно посмотрел на мальчишку.

— Так ты за нас?

Мальчик фыркнул. Взявшись за руки, дети побежали к воде.

«У плавучего театра все спокойно», — отметил Дергач, но на всякий случай крикнул им вдогонку:

— Поднимается ветер. Долго не играйте на берегу!

Представление закончилось, и Лориан чувствовал себя счастливым. Но оказалось, что радоваться пророку рано.

Ночью Гомлот обрубил веревки, удерживающие театр у берега. Подгоняемый ветром, театр уплыл, а с ним вместе несколько детей, заигравшихся допоздна и уснувших на сцене. Утром возмущенный народ окружил шатер Лориана.

На берегу остался только занавес, сброшенный ветром..

Женщины с всклокоченными волосами подступили к пророку:

— Где наши дети?

Ему нечего было сказать им в утешение. В толпе раздавались выкрики:

— Не верим в единое божество! Гомлот был прав, твой огненный покровитель слишком жесток.

— Если Большая Рыба не вернет детей, ты должен погибнуть в воде, — напомнили ему старый обычай соплеменники.

Лориан сказал:

— Я признаю свою вину и отвечу за происшедшее.

Он искал глазами друзей, но они как сквозь землю провалились. Пророк не понимал, в чем дело. Видя, что он остался в одиночестве, те, кто втайне разделял взгляды Решето и Гомлота, перешли к открытым оскорблениям:

— Лориан, твои друзья тебя бросили!

— Где словоблуд по имени Фантазист?

— Где мураявр Напролик?

— Где жестокий Дергач?

— Сбежали! И ты, лысый, небось, хочешь слинять?

Неожиданно поднялся сильный ветер. Тучи пыли обрушились на толпу. «Как не собрать всю пыль, так никогда мне не собрать единомышленников числом более шести. В задуманном деле я обречен на одиночество. Наверное, только животные смогут быть верными и преданными до конца», — думал Лориан.

Необъяснимым образом ветер стих, как только толпа разбежалась.

Лориан мысленно попрощался с друзьями. Вдвоем с Дождинкой они спустились с холма на берег. Не раздеваясь, Лориан медленно входил в воду. Вода дошла ему уже до колен, когда на берег прибежал бывший столпник Юно и сообщил о прибытии нескольких десятков родов кочевого племени Тенихана. Кочевники, потерявшие вождя, помнили Лориана и готовы были идти за ним на запад.

Со слезами Дождинка просила:

— Муж мой, солнце Перуники, откажись от самоубийства.

Лориан устало возразил:

— Дело не в предательстве Фантазиста, Напролика, Дергача или Вернорука. Ответь мне на вопрос, кому нужна была гибель детей? Могут подумать, что это я придумал такое жертвоприношение. Чтобы предупредить кривотолки, я готов принести в жертву себя.

Душа Дождинки разрывалась между сочувствием к несчастным матерям и собственным горем. Она любила Лориана больше себя и больше неведомых божеств, скрывавшихся в темноте равнинной ночи.

Не ответив Юно, пророк вышел из воды. Набрал камней и стал привязывать их к телу. Иначе как забыть навыки держаться на воде?

Дождинка тоже разделась. Белизна ее обнаженного тела смутила Юно, и он отошел, оставив жену и мужа наедине.

— Скажи, зачем?

— Смерть избавит мое имя от позора.