Лекции Президентам по Истории, Философии и Религии - Роман Ключник

И Богрову-младшему «ничего не оставалось» как начать бороться с ненавистным российским руководством. Поскольку это был не 1901–1905 гг. — и на каждом углу бомбы не бросали, то этот молодой еврей выбрал самый «интеллектуальный» метод борьбы, считавшийся тогда высшим пилотажем — подобно Азефу играть с полицией в кошки-мышки, то есть бороться с властью будучи мнимым агентом полиции. Это позволяло чувствовать себя сверх умным и хитрым — брать деньги у полиции и потом за эти же деньги организовывать террористический акт, а затем, будучи «помощником» полиции её же путать, «помогать» следствию, попутно вытягивая из полиции ценную информацию и раскрывая для еврейского сообщества истинных агентов.

Но похоже особым талантом на этом поприще Дмитрий Богров не отличился, даже С. Резник заметил — «Но Богров не был Азефом, он был маленьким азефиком»,

«Словом, ничего полезного ни для революционного дела, ни для охранки провокатор не извлёк. А затем уехал за границу и в Питер уже не вернулся. В марте 1911 года (он снова в Киеве) у нему явился Пётр Лятковский, один из прежних товарищей анархистов, только что освободившийся из тюрьмы».

Так как эта двойная игра у него не получилась из-за нерадивости, то его товарищи по террористической организации заподозрили безосновательно Богрова в измене. С. Резник:

«Позднее Лятковский расскажет, что Богров первый заговорил с ним о том, что товарищи его подозревают в связях с охранкой; что он опозорен, успел поседеть от переживаний и не знает, как доказать свою невинность. Лятковский посоветовал ему «реабилитировать себя». На это Богров мрачно усмехнулся и сказал, что сможет пойти и убить первого попавшегося городового, но какая от этого будет польза? И вдруг патетически воскликнул:

«Только убив Николая, я буду считать, что реабилитировал себя!»

«Да кто же из революционеров не мечтает убить Николая?» — возразил Лятковский».

«Нет, — воскликнул Богров, — Николай — ерунда. Николай — игрушка в руках Столыпина. Ведь я — еврей — убийством Николая вызову небывалый еврейский погром. Лучше убить Столыпина. Благодаря его политике задушена революция и наступила реакция».

Ну что ж — преступная логика террориста была верная — Николай II наносил России только вред, а всё что в это время созидательное происходило — исходило от Столыпина. И если бы не Столыпин, то большая вероятность того, что террористическая война закончилась бы по-другому, и 1917 г. наступил бы раньше. Богров нанёс огромный ущерб стране, в которой вырос, но стал героем среди своего народа — на это обращает внимание в своём исследовании А. Солженицын:

«Первый русский премьер, честно поставивший и вопреки Государю выполнявший задачу еврейского равноправия, погиб — по насмешке ли Истории? — от руки еврея… В кругах киевского (и петербургского, где зреющий убийца побывал) еврейства действовало то всерадикальное Поле, в котором молодой Богров счёл себя вправе и даже обязанным — убить Столыпина.

Столь сильное было Поле, что позволило такое соединение: капиталист Богров-отец возвысился, благоденствует при этом государственном строе, Богров-сын идёт на разрушение этого строя, — и отец после выстрела, публично выражает гордость за такого сына. Оказалось, что не совсем уж одиночкой был Богров: ему тихо аплодировали в тех состоятельных кругах…

И во что даже трудно поверить, киевская еврейская община не выступила с осуждением или сторонним сожалением по поводу этого убийства. Наоборот. После казни Богрова многие студенты-евреи и курсистки вызывающе нарядились в траур».

Интересно — что было бы если бы, например, какой-либо русский убил Шарона или какого-то другого премьера Израиля, Англии или США, — трудно даже представить какой разразился бы шум. В этом же случае «демократический Запад» скромно не стал разбираться — кто убийца, и упорно молчал… Да и сами евреи не сидели виновато молча, — Солженицын:

«Однако отречение и отмывание началось чуть ли не сразу. В октябре 1911 в Государственную Думу был подан запрос октябристов о смутных обстоятельствах убийства Столыпина. И тотчас депутат Нисселович протестовал: почему октябристы в своём запросе не скрыли, что убийца Столыпина — еврей? Это, он сказал, — антисемитизм!».

По убеждению этого депутата скрывать убийцу должны были все. Сама эта наглость, да и само убийство так сильно потрясло всех, что возмутились лучшие и преданные друзья евреев — Розанов и Милюков. А Гучков ответил Нисселовичу достойно —

«Я думаю, что гораздо больший акт антисемитизма заключается в самом действии Богрова. Я предложил бы члену Государственной Думы Нисселовичу обращаться с горячим словом увещевания не к нам, а к своим единоверцам. Пусть он их убедит силой своего красноречия. Чтобы они подальше держались от этих двух позорных профессий: службы в качестве шпионов в охране и службы в качестве активных работников террора».

«Узнаю и я этот несравненный аргумент, — вспоминает Солженицын, — Через 70 лет (1981 г.) и я получил его от американского еврейства в виде тягтяйшего обвинения: почему я не скрыл, почему я тоже назвал, что убийца Столыпина еврей?… Нет, нескрытие с моей стороны — это был антисемитизм!!»

Солженицын в своём исследовании удивлённо вопрошает — почему именно в России, а не в других странах евреи так люто ненавидят власть. При этом Солженицын подчёркивает, что антиеврейские ограничения существовали ещё во многих странах, в той же соседней подвластной Финляндии и цитирует еврейского деятеля Жаботинского — «о таком гнёте над евреями, какой существует в Финляндии, даже Румыния и Россия не знают…

Первый встречный фин, увидев еврея за городом, имеет право арестовать преступника и представить в участок (во как защищали своего крестьянина). Большая часть промыслов евреям недоступна. Браки между евреями обставлены стеснительными и унизительными формальностями… Постройка синагог крайне затруднена. Политических прав евреи лишены абсолютно».

По тому же Жаботинскому — поляки вообще умудрились откровенно эксплуатировать евреев в своих целях, что даже с трудом можно представить. А русские на протяжении ста лет пытались евреев воспитывать, сделать их цивилизованными…

Почему евреи так взъелись именно на Россию? Ответ здесь только один — это статус России на планете и старая еврейская религиозная идея-цель гегемонии, особенно когда была достигнута гегемония над Европой и Америкой.

Вот и вся правда об убийстве Столыпина. Столыпина больше нет. Кто теперь поможет царю справиться с Думой, которой Столыпин говорил: «Вам, господа, нужны великие потрясения, а мне нужна великая Россия». Кто теперь будет строить великую Россию? С первой русской революцией император справился только благодаря Столыпину — а справиться с грядущей кто ему поможет?

Так и получится — и с Думой не справится, которая доведёт его до отречения от престола, и с революцией, которая погубит не только его самого, всю его семью, но и миллионы россиян.

«Не погибни он (Столыпин) от еврейской пули, возможно, что эти разрозненные меры сложились бы в строго национальную государственную систему…», — писал М.О.Меньшиков (С. Резник). А ему в наше время отвечает (именно после этой цитаты) С. Резник: «И действительно: создать «строго национальную государственную систему» фашистского толка тогда так и не удалось». Ну вот — теперь по трактовке истории России С. Резником — и Столыпин фашист, а следовательно — справедливо и вовремя убит.

Семён Резник и его международная компания не случайно в своей критике и параллельном исследовании дошли до 1916г. и дальше вместо продолжения исследования начали искать доказательства своей версии толкования истории России в биографии… А. Солженицына. Ибо после 1917 г. марксисты захватив власть в России устроили такой реальный фашизм, что даже Резнику и его международным аналитикам невозможно было далее двигаться параллельно А.Солженицыну и пробовать опровергать этот фашизм.

Глава 4.  Совершил  ли  Бейлис  ритуальное  убийство?

Вот — что мне меньше всего хотелось исследовать, анализировать — так вот именно этот случай убийство мальчика Андрея Ющинского в 1911 году. Почему? Потому что это чисто уголовный случай, это не знаковый исторический, показывающий или доказывающий какую-либо важную тенденцию и т. д.

Кроме того, к этому случаю всегда было некое противное и брезгливое отношение, и не хотелось в этом состоянии долго прибывать.

И даже прочитав в 2003 году книгу С. Резника с его «удивительными» доказательствами — желания разбирать этот случай не появилось; — Резника можно понять — ведь он поставил перед собой задачу — провести параллельное исследование истории, чтобы попытаться опровергнуть Солженицына, да и трогательно его признание —

«Я двадцать лет живу вне России, но меня она почему-то затрагивает. Потому и занимаюсь ассенизаторской работой, стараясь в меру своих слабых сил (слишком слабых, увы — Р.) защитить евреев от поругания, а неевреев — от растления».