Лекции Президентам по Истории, Философии и Религии - Роман Ключник

Керенский: «Однако предварительное расследования было прекращены по личному указанию царя», «Убийца был казнён с необычайной поспешностью, а до этого содержался в строжайшей изоляции».

Милюков: «А через месяц произошло следующее. На докладе Коковцева царь смущённо сказал ему, что желая ознаменовать «добрым делом» выздоровление наследника, он решил прекратить дело по обвинению Курлова, Кулябяки, Веригина, Спиридонова — киевских охранников — в «небрежности» их поведения в день убийства Столыпина».

Последнее говорит лишь о том, что царь был малодушный и очень плохой управитель, ибо должен был наказать полицейские чины или за преступную халатность, тупость или — за продажность, из-за которой террорист так легко с оружием проник на столь важное мероприятие.

Стоит обратить внимание, что Радзинский выдвигает вышеизложенные версии довольно иезуитски — не как совсем свои, а — «начали связывать с убийством», «заговорили об очередной кровавой расправе».

Хорошо, а ещё какие версии есть? Кто из врагов Столыпина ещё не упомянут? — А кто его уже пытался взорвать на Аптекарском острове и ранил его детей? — Правые или императрица с Распутиным?

А с кем Столыпин расправился в 1906 г.? И кому плохо — когда дела в российском государстве пошли лучше и революционность крестьян пошла на убыль?

Почему господин Радзинский всем известный своим старательным подробнейшим и тщательным исследованием любой темы на этот раз даже не обратил внимание на национальность убийцы с русской фамилией — Дмитрий Богров и что в то время многие в обществе «говорили» и «связывали».

Радзинский столь часто упоминавший Василия Розанова в своей книге не мог не знать, что Розанов! — этот Розанов! — столько восторженных книг и статей написавший о евреях, которые благодарные даже нарисовали его портрет; который постоянно был в их среде — вдруг написал статью — «Террор против русского национализма».

А в письмах признательно писал: «что делать, после смерти Столыпина у меня как-то всё оборвалось к ним (посмел бы русский убить Ротшильда и вообще «великого из них»), это — простите — нахальство натиска, это «по щеке» всем русским — убило во мне всё к ним, всякое сочувствие, жалость»,

«Я настроен против евреев (убили все равно Столыпина или нет, — но почувствовали себя вправе убивать «здорово живёшь» русских), и у меня (простите) то же чувство, как у Моисея, увидевшего, как египтянин убил еврея».

Почему об этой версии все упорно молчат? Ведь еврейские террористы убили сотни высокопоставленных российских чиновников — почему не могли убить Распутина? Убийца — ерей Богров — не скрывал своей идеологической причины убийства.

Почему такие знаменитые и серьёзные исследователи как Радзинский молчат, что в 1911 году был особенный повод для еврейских террористов убить Столыпина. Плохо, когда национальность Радзинского мешает ему быть честным исследователем.

В 1911 году правительство, Столыпин обнаружили слишком большой процент студентов еврейской национальности в вузах и приняли меры — установили норму для еврейских экстернов. Мы помним из нашего исследования, что еврейские дети получали хорошее образование в своих национальных школах при синагогах и затем, минуя общепринятые в стране средние образовательные заведения, — поступали экстерном в вузы.

Более того, — в этом же году правительство Столыпина закрыло Еврейское литературное общество в столице и 120 (!) его отделений в провинциальных городах, которые, как общественно-политический салон Гиппиус, занимались не столько литературой сколько политикой. Это очень серьёзно, и этого Столыпину не могли простить. С.М.Дубнов в своих мемуарах клял столыпинского министра просвещения Кассо и возмущался так, как будто произошла большая трагедия для еврейского народа.

«Кассо есть продукт общей распутной политики, внедрённой Столыпиным, которая и породила Кассо», — цитировал С.Резник масона Витте, который к этому времени был в глубокой оппозиции к правительству и ревностно относился ко всему, что предпринимал Столыпин.

Современный модный «историк», «высокий интеллектуал» А. Бушков в угоду своим заказчикам пишет: «То, что в Столыпина стрелял еврей — дело десятое». Увы, — не десятое…

Интересно, что противоречит полностью Э.Радзинскому и А.Бушкову и доказывает причастность еврейского сообщества к убийству Столыпина не кто иной — как ведущий современный еврейский идеолог С. Резник. Именно С. Резник в своей книге цитирует слова-мотивацию убийства Столыпина (будет процитирована ниже) и открывает ещё одну причину недовольства еврейского сообщества Столыпиным — «так как дело Бейлиса заварилось именно при Столыпине и, конечно, при его ощутимом личном участии, ибо охранка министру юстиции Щегловитову не подчинялась, она подчинялась Столыпину, который совмещал пост премьера с постом министра внутренних дел».

Да, Резник был прав — связь просматривается между этими двумя убийствами. Именно в Киеве за пол года до убийства Столыпина был зверски необычным способом убит 12-летний мальчик Андрей Ющинский ученик Киево-Софийского духовного училища. В этом убийстве обвинили еврея Бейлиса, причём обвинили в ритуальном убийстве. Началось следствие — назревал невиданных масштабов скандал. Следствие с невероятными приключениями длилось ещё два года после убийства Столыпина и закончилось оправданием Бейлиса. (Этот случай мы рассмотрим в следующей главе).

Убийство Столыпина евреем могло привести к масштабным еврейским погромам, тем более — ещё были свежи в памяти еврейские погромы в том же Киеве в 1905 году. Вот что об этом писал Дубнов:

«В начале сентября в Киеве… был убит Дмитрием Богровым министр Столыпин… Тотчас явилась мысль о погроме: скопившиеся в Киеве черносотенцы могли, в ответ на террористический акт еврея, устроить там резню среди евреев. Там уже началась паника и бегство из города. Но Николай Второй дал знать, что погром в его присутствии нежелателен, и страсти улеглись».

Расчёт был верным. Ибо, во-первых, из истории прошлых лет все знали, что император Николай II очень негативно относится к еврейским погромам и тем более не допустит их в его присутствии.

Во-вторых, время для убийства самое подходящее — как раз царская семья была недовольна Столыпиным и желала его убрать с политической арены (но не из жизни), следовательно, можно было ожидать от «попутного союзника» снисхождения. И в третьих, все уже знали о конфликте и противостоянии Столыпина и Распутина, ибо тень подозрения падала на Распутина (а так оно и случилось) и слухи об этом специально раздувались не только для того чтобы отвести подозрение на истинных заказчиков, но чтобы наказать попутно Распутина, «убить двух зайцев».

Дело в том, что в этот период у Распутина было два друга: священник Илиодор и Саратовский епископ Гермоген, с которыми он ещё дружил и не рассорился. Распутин считался их покровителем перед царём и царицей. А они уже несколько лет (примерно с 1909 г.) в своих проповедях открыто декларировали антисемитские идеи. Причём Илиодор был прекрасным зажигательным оратором и собирал толпы своих поклонников.

Их сторонники клеили на домах листовки такого содержания — «Братцы! Не сдавайте Руси врагу лютому! Мощной грудью кликнете: «Прочь жидовское царство! Долой красные знамёна! Долой красную жидовскую свободу! Долой красное жидовское равенство и братство! Да здравствует один на Руси батюшка-царь наш православный, царь самодержавный!»

Еврейских погромов не было, однако подобные лозунги и разоблачения могли их легко спровоцировать, поэтому, конечно, еврейское сообщество ненавидело Илиодора, Гермогена и Распутина. Как указывает Радзинский — Илиодор с Гермогеном организовывали даже антиеврейские агитационные пароходные рейды по Волге с остановками и выступлениями в различных городах.

Осталось взглянуть на личность террориста-убийцы. «Высокий, худой, толстогубый, с выпуклым лбом и лошадиными зубами, Дмитрий Багров всегда был изысканно одет. Его часто видели в дорогих клубах и ресторанах…», — рассказывает С. Резник, —

«В 1905 году восемнадцатилетний юноша, внук известного русско-еврейского писателя и сын состоятельного адвоката и домовладельца с солидными связями в высшем киевском обществе, поступил в Киевский университет и сразу же попал в среду революционно настроенной молодёжи. Из боязни, что опасные увлечения доведут до беды, отец вскоре услал его за границу, в Мюнхенский университет, где уже учился старший брат Дмитрия Владимир».

Вернувшись в Россию, Богров за деньги папеньки стал кутить по ресторанам, но это в конце концов ему приелось. Необходимо было заняться чем-то серьёзным. Работать он не хотел, да и в этом не было никакой необходимости — денег у него хватало, — его папенька в российском «гетто» жил прекрасно.