Закат Пятого Солнца (СИ) - Штаб Юрий

Не меньше их поразил и прием, который им здесь оказали. Кортес встречал делегацию с искренним радушием, так, как будто не было для него большей радости, чем узреть здесь, на краю земли, соплеменников и единоверцев. Именно этими словами он сопроводил свою приветственную речь. Подавленные окружающим их великолепием и несколько сбитые с толку теплым приемом, люди Нарваэса позволили Кортесу целиком перехватить инициативу в разговоре. Чем он сразу же и воспользовался.

Посланников, а генерал-капитан настаивал именно на этом слове, ни разу не подчеркнув то, что они здесь люди подневольные, пригласили на обед. Пиршество закатили с размахом. В большом зале находилось около двадцати испанцев, а еды принесли столько, что не осилить и полусотне человек. Кроме самого Кортеса, его капитанов и послов Нарваэса нашлось место еще с десятку конкистадоров, в том числе Фернану и Себастьяну.

Каждый из них оделся настолько изысканно, насколько это вообще оказалось возможно здесь, где европейский наряд было не достать никаким чудом. Потому костюм каждого из солдат Эрнана Кортеса являл собой замысловатую смесь испанской и индейской одежды, щедро сдобренную украшениями. Изделия ацтекских мастеров из перьев и золота поражали воображение даже у тех, кто видел их в сотый раз. Что уж говорить про тех, кто лицезрел подобное впервые. Генерал-капитан делал все, чтобы впечатлить своих гостей.

Несколько индейцев сновало туда-сюда, разнося блюда и убирая опустевшую посуду. Беседу целиком и полностью контролировал Эрнан Кортес. Он умел быть радушным хозяином и приятным собеседником. С самого начала он весьма изысканно извинился за прием, оказанный людям Нарваэса в Веракрусе, закончив свою речь словами:

— Командир моего гарнизона, Гонсало де Сандоваль, человек, без сомнения, храбрый и верный, но склонен к поспешным поступкам. При встрече я объясню ему, что друзей и единомышленников следует приветствовать теплее.

Один из послов, высокий, смуглый и жилистый человек по имени Сесар Гарсия, даже после этих слов не утративший настороженного вида, ответил:

— Мы благодарны за гостеприимство, но наш предводитель прислал нас сюда с вполне конкретной целью. Боюсь, что после ее обсуждения у нас с вами не найдется поводов для дружбы…

— Помилуйте! Да как раз наоборот! Подумайте сами. Мы находимся за тысячи миль от нашей благословенной родины и за сотни миль от ближайшего крупного города, населенного испанцами. Конечно же, у нас должны быть поводы для дружбы. Местные жители, хотя и достигли удивительного искусства в вопросах архитектуры и ювелирного мастерства, но все же остаются дикарями, коснеющими в самом жутком язычестве. Вы не можете даже вообразить, что они вытворяют! Потому я так искренне рад принимать вас здесь. Доблестным кабальеро всегда найдется место в нашем кругу.

— И все же наше дело не терпит отлагательств, — упорствовал Гарсия.

Кортес сделал изысканный жест рукой, отметая всякие возражения.

— Разумеется, мы рассмотрим цель вашей миссии. Было бы грубостью проявить к ней невнимание, ведь вы проделали столь длинный путь ради этого разговора. Но я счел бы себя бесконечно плохим хозяином, если бы не дал гостям как следует отдохнуть после утомительной дороги, помешал утолить голод и жажду. Угощайтесь. Здешняя кухня весьма своеобразна и непривычна для испанца, но, уверяю вас, ей стоит отдать должное. Увы, про местные вина я этого сказать не могу. Но у меня остался среди припасов бочонок испанского вина. Ради такого случая я его открою.

Трапеза шла своим чередом. Фернан мало говорил, все больше слушая рассказы окружающих. Звучали смешные истории, летели над столом шутки и тосты. То один, то другой из капитанов Кортеса рассказывал о каком-нибудь занимательном эпизоде из их похода в Теночтитлан. Посторонний наблюдатель в жизни бы не поверил, что здесь собрались солдаты двух лагерей, которым, возможно, вскоре предстоит сойтись в смертельном бою. Сам же генерал-капитан разливался соловьем, стараясь очаровать гостей и, в первую очередь, недоверчивого Сесара Гарсию.

— В чем суть жизни настоящего кабальеро? В служении нашему королю, да сохранит Господь жизнь и здоровье императора Карлоса на долгие годы! В служении святой нашей матери Церкви, в преодолении трудностей и опасностей. Но также и в отдыхе. Вы славно послужили монарху и церкви уже тем, что, не убоявшись преград, прибыли сюда, в земли, где правят язычники, которым мы принесем свет истинной веры. Не сомневаюсь, что за плечами у каждого из вас немало своих подвигов, о которых, я надеюсь, вы поведаете мне во время пиров, для которых как раз пришло время.

Постепенно Кортес нашел общий язык с Гарсией. Тот также оказался родом из Эстремадуры, и разговор их плавно перетек на воспоминания о неизмеримо далекой родной провинции. Пиршество все длилось. Генерал-капитан правил беседой, увлекая в нее каждого из находящихся в комнате, задавая вопросы и внимательно слушая ответы. Никто не чувствовал себя забытым или лишним. Когда все встали из-за столов, то гостям были отведены просторные покои. На сегодня им оставалось лишь отдыхать. Все важные разговоры перенесли на завтра.

На следующий день Эрнан Кортес не спешил принимать послов, прислав к ним человека с извинениями и объяснив, что должность генерал-капитана отнимает немало времени. Пришлось тем пока довольствоваться обещаниями о возобновлении переговоров при первой возможности. Но скучать им не приходилось. Кортес попросил Фернана показать гостям город, чтобы они восхитились его чудесами. Гонсалес так и поступил. Сам же командир долго общался с Себастьяном, внимательно слушая все, что тот успел узнать за время совместного путешествия. К концу этой беседы у генерал-капитана сложилась в голове вполне детальная картина того, что за люди к нему пожаловали, чего от них ждать и как вести с ними переговоры.

Фернан долго водил прибывших вчера испанцев по Теночтитлану. Гонсалес вполне понял задумку командира. Нужно, чтобы послы увидели — экспедиция Кортеса достигла небывалого успеха. С такими храбрецами куда разумнее дружить, чем воевать. Столица ацтеков удивляла любого! Люди Нарваэса были окончательно сбиты с толку. Они с трудом могли поверить, что такой ничтожный, по сути, отряд сумел добиться уважения и признания у правителя гигантской могущественной империи. Предубеждение против Кортеса постепенно сменялось невольным восхищением перед его отвагой и целеустремленностью.

После обеда Сесар Гарсия добился все-таки начала переговоров. Генерал-капитан пригласил послов в комнату, где их уже ждало с полдесятка испанцев. Расположил он всех конкистадоров вольно, вперемешку, чтобы не было какого-то четкого разграничения между его подчиненными и людьми Нарваэса.

— Я надеюсь, что ваше пребывание в этом городе ничто не омрачало. Без сомнения, не хватит и месяца, чтобы узреть Теночтитлан во всем его великолепии, но я прекрасно понимаю, что вас торопит долг. Что желал бы сообщить мне ваш отважный предводитель Панфило де Нарваэс?

Сесар Гарсия откашлялся и начал:

— Наш храбрый капитан, Панфило де Нарваэс, получил приказ от губернатора Кубы, Диего Веласкеса де Куэльяра, прибыть сюда по следам вашей экспедиции. Ему вменяется в обязанность заключить вас под стражу за нарушение приказов губернатора.

Кортес ничем не выказал беспокойства или возмущения. Лишь легкой тени удивления он позволил промелькнуть на своем лице.

— Какие же приказы губернатора я нарушил?

— Ваше плавание началось против его воли…

— Друг мой, похоже, вас обманули. Веласкес лично назначил меня руководителем экспедиции. Или же губернатор противоречит сам себе, сначала доверяя мне эту миссию, а затем укоряя за… За что, собственно говоря?! Вы же сами видели город со всеми его неисчислимыми богатствами, видели почет, которым окружены здесь испанцы, видели и уважение местных жителей. Разве моя кампания оказалась провальной?

На это возразить было нечего. Сесар Гарсия неопределенно пожал плечами и ответил:

— Я всего лишь солдат и подчиняюсь приказам.