Вычислитель (тетралогия) - Александр Николаевич Громов

быть семьи – так они решили вдвоем. Когда разразилось восстание, она тоже не осталась на Улиссе, пошла на ускоренные курсы пилотов и теперь сражается в Москитном флоте… жива ли еще? Она молодчага. Цельная натура и толковый боец. Не чета тем, кто по глупости подставляет свой затылок под неандертальский кулак…

Забубнил голос, и Томми узнал его. Семенов, командир «Гога», вышел на связь по голосовому каналу.

– Вызываю «Магог»… Вызываю «Магог»…

– «Магог» слушает, – ответил Эрвин.

Прошло секунд пятнадцать – между двумя кораблями-астероидами пролегло порядочное расстояние.

– Приказ принял? – спросил Семенов.

– А как же!

Снова ожидание под тихий шорох помех от солнечного ветра.

– Тогда куда тебя, на хрен, понесло? Живо разворачивайся и дуй к «Титану» через макушку Циклопа. Еще успеешь.

– На тот свет? – ехидно осведомился Эрвин.

Как ни худо чувствовал себя Томми, в данную минуту он не хотел бы оказаться на месте Семенова.

– Не понял! – донесся раздраженный голос новоиспеченного командующего. – Повтори!

Теперь изображение сфокусировалось, и Томми увидел Эрвина. Бунтовщик и узурпатор сидел как ни в чем не бывало в своем кресле за пультом, имея перед лицом горошину микрофона на тонкой блестящей дужке. Кроме него и самого Томми, в боевой рубке было безлюдно. Барсук, понятно, удалился, выполнив свою работу. Правильно сделал: тут принимают решения, а это не его область. Свихнется еще от натуги и непонимания… Свихнувшийся неандерталец не нужен даже Эрвину.

– Не только повторю, но и бесплатно дам ценный совет, – проговорил Эрвин в микрофон так спокойно, как будто просил за столом передать солонку. – Плюнь на Штаб. Там ополоумели от страха и гонят нас на убой. Я бы и не против, но смысла в нашей смерти не будет никакой. Против нас новейший линкор и три крейсера. В чистом пространстве они разделаются с нами играючи, а потом выжгут Улисс. Нет уж, я останусь. Тебе тоже советую. Возле Циклопа мы еще можем кое-что, если не позволим противнику раньше времени обнаружить себя. Это шанс, Матвей. Шанс выстоять и даже победить. Ты можешь в этом здорово помочь, если поступишь по-умному. Что скажешь?

Надо же, подумал Томми, он еще корчит из себя спасителя революции! Актер… Что он задумал – спасти свою поганую шкуру? Дождаться врага здесь и сдать ему «Магог»? Похоже на то. В строю эскадры это сделать труднее. Наверняка у него все продумано и уж точно предусмотрена возможность быстро покинуть корабль, когда прозревшая команда захочет разорвать командира на части. Этот гад все продумывает до мелочей. Усвоено на практике: он редко ошибается.

– Опомнись! – загремел на всю рубку грубый голос Семенова, и Эрвин, поморщившись, убавил звук. – У нас приказ! Неподчинение ему – предательство! За это тебя повесят при малой тяжести! Приказываю тебе немедленно вести «Магог» к точке рандеву. Потом поговорим… Как понял?

– Понял тебя, Матвей, – ответил Эрвин. – А теперь послушай меня. Я намерен остаться здесь. Ты говоришь о предательстве? Приказ Штаба – вот настоящее предательство. Не беспокойся, неосознанное – там просто струсили. Тебя и других гонят на убой, надеясь неизвестно на что. На чудо. А чудес не бывает, я это точно знаю. Ты хочешь геройски погибнуть? Геройски, но глупо? Или глупо, но геройски? Я – нет. Ни так, ни этак. Я хочу, чтобы наша – или ваша, мне наплевать – революция выстояла. Я остаюсь там, где у нас есть шанс победить. А победителей не вешают, это ты запомни…

Томми тосковал. Хотелось плакать от бессилия. Какие виселицы? Кто вешать-то будет? Он все точно рассчитал: у Штаба уже нет времени окружить «Магог» оставшимися в его распоряжении силами и принудить к сдаче. Команда ни о чем не подозревает. Команда верит Эрвину Канну. Мартинес и другие офицеры на его стороне – они ничего не знают.

А он лжет. Что для него победа? Возможность выплыть самому, утопив других?

Так и есть. Почему, ну почему никто не понял этого раньше?!

– Я отстраняю тебя от командования кораблем! – рявкнул Семенов в двух миллионах километров от «Магога». – Приказываю сдать командование старшему офицеру!

И Эрвин лишь иронически качнул головой в ответ, даже не расхохотавшись напоказ.

– Валяй, Матвей, отстраняй, – сказал он. – «Магог» останется там, где он должен быть. Жаль, но решительно ничего в мироздании от твоих слов не изменится. Хотя нет, вру: этого мне не жаль. Мне тебя жаль – сгинешь ведь ни за грош. Может, еще передумаешь? Здесь твой «Гог» мог бы очень пригодиться…

Томми показалось, что Эрвин хочет еще что-то добавить, что-то важное, что могло бы соблазнить даже такого, как Семенов, на неподчинение Штабу, – хотя он не мог представить себе, что бы это могло быть. Но Эрвин промолчал, и спустя несколько секунд донесся крик командира «Гога»:

– Крыса трусливая! Шкура!

– Удачи, Матвей, – сказал Эрвин и дал отбой.

Что ему гнев начальства? Что презрение товарища? Пустой звук.

Томми заерзал. В голове окончательно прояснилось, зато отчаянно запульсировал желвак на затылке. Пощупать его было невозможно, но и так ясно: знатный желвак, качественный. Томми прислонил желвак к переборке и теперь точно вспомнил: он пытался выстрелить в Эрвина, целил ему в грудь, но выстрела почему-то не получилось. Неужто забыл снять с предохранителя? Нет, снимал…

Ему удалось подавить стон досады. Стонать – только врага тешить. А враг отвлекся от созерцания информации на мониторе и, дьявол его побери, разглядывал Томми с ироничным участием. Ну, знаем мы эти штуки… Были, говорят, когда-то на Земле такие ребята – инквизиторами назывались. Их приемчики…

– Вижу, ты ничего не понял, – сказал Эрвин, немного помолчав. – Ладно, лежи. Может, еще поймешь.

Томми не удостоил его ответом.

– А то глянь на обзорные экраны, – предложил Эрвин. – Там кое-что интересное, полюбопытствуй.

Ничего интересного на обзорных экранах не наблюдалось. Они – во всяком случае, те, которые мог видеть Томми, – были затянуты белесой мутью, как при неисправности внешних камер или фидеров. Однако это была не неисправность – судя по выражению лица Эрвина, глумиться он не собирался.

И пришла догадка.

– Ты загнал «Магог» прямо в комету, – сказал Томми, забыв о своем намерении молчать.

– Точно, – кивнул Эрвин. – Мы рядом с ядром, едва не касаемся его. Взаимное притяжение уравновешено истечением вещества с ядра.

– Ловко. Думаешь отсидеться?

– Именно. Визуально мы не наблюдаемся. В инфракрасных будет заметно, что у кометы два ядра, но это как раз бывает. Ядро могло расколоться надвое из-за приливных сил со стороны Циклопа. Эту комету хоть сколько-нибудь подробно исследовали только у нас – Терре нет дела до наших комет. Если противник догадается прощупать ядро радиолокатором,