Реальность сердца - Татьяна Апраксина

— Довольно, — бросила она, когда ей показалось, что будущие охранники слишком уж увлеклись. Оба остановились почти сразу; по этой маленькой заминке Керо поняла, что беспрекословного подчинения еще придется добиваться.

— Кто из вас старший?

— Я, госпожа, — сказал обладатель странной сабли; госпожу Далорн это уже не удивило. — Меня зовут Виктор, его, — кивок на напарника, — Рино.

— Мой отец из Оганды, — пояснил высокий.

— Это хорошо, ибо нам предстоит дорога в Оганду, — улыбнулась Керо. — Рино, что значит «васта»? Светловолосый наемник слегка смутился, но Керо жестом приказала говорить.

— Удача, везение…

— Если это не оскорбит слух моей госпожи — воровской фарт, — усмехнулся Виктор. — Так точнее.

— Кто из вас лучше знает местных лошадников? Рино пожал плечами. Тонкая — и здорово застиранная, но чистая — рубаха обтягивала красивые руки, выпуклую грудь. Потомок огандского отца был хорошо сложен, но в его манерах не было той показной повадки первого красавца, что отличала многих подобных ему. Только спокойное достоинство и цельность.

— Оба, — ответил он. — Госпожа желает приобрести лошадь? Какую?

— Решайте сами. У вас есть лошади?

— Конечно.

— А заводные?

— Нет, — признался Виктор.

— Купите трех, — велела Керо. — Нам нужно доехать до города Кальросо на Виене за семь дней.

— Госпожа не боится устать? — низкорослый смерил ее недоверчивым взглядом.

— Госпожа боится опоздать, — ответила она, поднимаясь. — Идите, мы выезжаем через два часа. За это время можно скупить всех лошадей. Но нам нужны только три.

— И вы хотите выслушать все, от начала до конца, — дядя кивнул. — Что ж, я и сам думал, что время настало. Завтра я уезжаю на запад. Дослушав, вы поймете, зачем я это делаю. Пока же нам нужно вернуться лет на пятьдесят в прошлое. Точнее уж, на пятьдесят пять… Саннио поджал ноги, поудобнее устроился в кресле. Конечно, в присутствии короля подобало сидеть, чинно выпрямившись и опустив ступни на пол, но сам король вообще разлегся на кушетке, подпер щеку кулаком, а свободной рукой подкидывал уже пустой серебряный кубок. Герцог Гоэллон присел на край стола, сверху вниз глядя на гостей и племянника. Только герцог Алларэ застыл в кресле, не касаясь лопатками спинки, словно кол проглотил. Пара гостей — в неприметных темных плащах, на довольно плохих лошадях, — пожаловала в дом полчаса назад. Слуги немедленно позвали Саннио в гостиную; в первый момент он удивился — что еще за обитатели предместий, чего им надо? — но потом оба скинули капюшоны, и молодой человек узнал родичей королевской крови. Вошедший следом герцог Гоэллон не слишком-то удивился, а когда Элграс заявил, что он приехал не просто в гости, а в гости за тайнами, только кивнул; потом пригласил гостей в свой кабинет, велел Никола подать вино и не беспокоить ни при каких обстоятельствах.

— …так один семнадцатилетний юноша сделал подлость, а другой — благородную глупость. Ролан, тогда еще Ролан Сеорн, не рассказал об услышанном никому. Ни отцу, ни брату, ни исповеднику.

Алессандр вздрогнул и потянулся к кувшину, чтобы налить себе еще вина. Ничего себе история!

— Эниал Сеорн женился восемнадцати лет от роду, через два года у него родился первенец, Элор. Еще через год умер король Лаэрт. Прошло довольно много лет, и не происходило ничего, достойного нашего внимания, за исключением того, что король Эниал постепенно сходил с ума. Он был тихим и безобидным безумцем, боявшимся всего на свете. Герцог Ролан стал при нем негласным правителем Собраны, он же был и маршалом, и главой королевского совета. Принц Элор был безумцем совсем другого сорта — злым, мнительным, жестоким. Его младший брат Ивеллион же казался совершенно здоровым. Он близко сдружился с моим старшим братом Арно. Должно быть, именно это и толкнуло Элора на преступление. Это — и проклятие. Герцог Гоэллон надолго замолчал.

— Мать с отцом были в столице, а мы охотились с Реми Алларэ. Мне было девятнадцать, ему пятнадцать. Когда мы вернулись в замок, гвардия сообщила мне, что Арно заперся в своих покоях с сестрой, и, кажется, она кричала. Я поднялся наверх, приказал взломать дверь и вошел в комнату первым. Без оружия. Арно бросился на меня с рапирой и кинжалом, он был то ли пьян, то ли безумен… обороняясь, я убил его. Я не хотел этого, но не смог вовремя остановить руку.

— Как это могло быть? — изумился Саннио. — Голыми руками…

— Любопытный вы мой… возьмите рапиру и кинжал, — кивнул на ковер над камином герцог Гоэллон. — Нападайте! Саннио встал в стойку, сделал выпад. Через мгновение он ощутил, как лезвие рапиры уперлось ему под мышку слева; правая рука с кинжалом оказалась вывернута над головой. Быстро, слишком быстро, чтобы понять — но вполне доходчиво.

Пошевелиться он не мог; да и зачем? Уже, считай, был убит — собственным оружием.

— Вот примерно так, — вздохнул, отходя на шаг, герцог Гоэллон. — У меня не хватило мастерства, чтобы остановить движение на середине. Да, я действительно убил своего брата, в этом слухи не врут. Осмотрев комнату, я обнаружил труп сестры. Ее убил Арно. То, что было в вине, которое прислал принц Элор в подарок двоюродным братьям, свело обоих с ума — но тогда я об этом не думал. Я отдал все нужные распоряжения и в тот же день уехал прочь из Эллоны. Я искал смерти, но воли на самоубийство у меня не хватило. Я не собирался оказываться в сопряженном мире, это вышло случайно. Просто свернул в горах не на ту тропинку. Поначалу я решил, что заживо взят в Мир Воздаяния — вполне ожидаемая участь для братоубийцы… но это оказался мир, населенный людьми достаточно милосердными, чтобы объяснить мне правду. Они же и помогли мне избавиться от желания смерти.

Там я провел полтора года, и еще полгода потратил на обратный путь. Я вернулся в Эллону и узнал, что мать умерла через девятину после сестры и брата, а отец при смерти. За пару дней до кончины он рассказал мне о проклятии.

— Почему он молчал раньше? — спросил Фиор, опередив Саннио.

— Только увидев, что случилось, он действительно поверил в силу проклятия, — пожал плечами герцог. — Потому и рассказал мне. Я… мне тоже трудно было в это поверить. Куда проще списать все на действия безумца, боящегося, что его лишат трона в пользу брата. Принц Элор к тому времени был уже законченным сумасшедшим. Фиор, теперь вы понимаете, почему отец обращался с вами подобным образом?

— Хотел защитить меня от Элора?

— Да. Не лучший способ, но другого он выдумать не смог, только показать всему свету, что отпрыск — ничего не значащий бастард, который не может угрожать трону. В год моего возвращения потребность в этом пропала, а Элор уже не мог причинить никому вреда. — Жесткая усмешка. — Еще через два года умер Мышиный Король, а Ивеллион занял трон.