Давай никому не скажем - Агата Лель

Роман Алексеевич ушел сегодня с работы пораньше — с самого утра мучила головная боль, все валилось из рук. И думки только о том, что вдруг все-таки эта новая преподавательница Яна действительно его дочь.

Чувствовал сердцем, что не может этого быть, а разум говорил: а вдруг? Слишком уж много совпадений.

Весь день прокручивал одно и то же, поглощал успокоительное вперемешку с коньяком, но ничего не помогало избавиться от этой навязчивой мысли. Плюнул и, предупредив Тонечку, поехал домой. Дома, как говорится, и стены лечат. Дома и думается лучше.

Вырулив на свою улицу, вдруг увидел ее — Яну. Шла под дождем, словно привидение, и как будто плакала...

Он уж было решил, что галлюцинации — еще бы, целый день о ней думал, но потом обернулся — точно она. И новый виток мыслей, новый приступ головной боли. Даже сердце закололо.

Загнав машину в гараж, устало вошел в дом, мечтая поскорее принять горячую ванну и выпить ударную дозу коньяка, как вдруг увидел в гостиной рыдающую жену. Сидела на кресле, рядом, на диване, Ян с каменным лицом.

— Что у вас тут происходит?

— Ромочка, Рома! Это ужасно, просто ужасно! — всхлипнула Нонна. — Пришла эта преподавательница... Я пошла заваривать чай... а потом поднялась в комнату, а там они... они... — и разразилась рыданиями.

— Что — они? Ты можешь нормально объяснить? — разозлился Роман Алексеевич, расстегивая пиджак.

— У сына своего спроси! Пусть он сам расскажет, чем занимался в своей комнате с этой потаскухой, — зло прошипела Нонна, бросая на сына яростные взгляды.

Набиев-старший побледнел и сел, нет, даже упал на край кресла.

— Чем? Говори! — проорал так, что стены задрожали.

— Я люблю ее, — спокойно сказал Ян.

— Они там что... они там... они... — хватал ртом воздух, выпучив в ужасе глаза.

— Нет, слава богу! Эта бесстыжая целовалась с нашим сыном! Но я не удивлюсь, если у них уже все было! Она лапала его, Рома! — прогундосила Нонна и громко высморкалась. — Это так мерзко, так отвратительно!

От сердца Романа Алексеевича немного отлегло, но все равно новость привела его в священный ужас!

Сама по себе связь сына с девушкой старше не радовала, но все-таки узнай он об этом вчера, то, может, отреагировал бы не так остро. Но после того, как он выяснил, кто дочь этой пропойцы... значит, она может быть и его дочерью тоже, а это же просто катастрофа! А если вдруг они успели не только поцеловаться...

— Мам, прекрати разыгрывать драму на пустом месте, — нахмурился Ян. — Я совершеннолетний и имею право встречаться, с кем хочу!

— Но она твой педагог! И она старше! — взвизгнула Нонна Вахтанговна.

— И что? Ты тоже старше отца на пять лет!

— Не смей напоминать мне о возрасте! — задетая за больное Нонна вскочила и начала нервно нарезать круги по гостиной. Плакать она перестала, место слезам уступила ярость. — Она не просто старше, она нищенка! Дочь алкоголички! Она никто! Пустота! Ноль! И мы с папой любили друг друга, а здесь нет никакой любви, просто твоя гормональная блажь и ее продуманность! Не зря она мне сразу не понравилась, но пожалела бедняжку, когда узнала, в каких условиях та проживает, хотела помочь подзаработать. А она на тебя залезла! А я еще волновалась, что она нашего папу захомутать захочет. Какой я была слепой! Надо было гнать ее взашей еще в тот день, когда увидела вас идущими за руку! Я душу перед ней выворачивала, делилась переживаниями, а она... Расчетливая стерва!

— Что ты несешь? По себе людей не судят! — горячо вскинулся Ян.

— Не смей так разговаривать с матерью! — взревел Роман Алексеевич и, тяжело поднявшись, грозно двинулся на сына. Тот как сидел раскованно, без страха взирая на родителей, так и остался сидеть, игнорируя ярость отца. — Говори, было у вас с ней что-то?

— Не твое дело!

— Говори, я сказал! — замахнулся он, но Нонна Вахтанговна перехватила его руку.

— Не надо, Рома, не надо! Я сейчас же позвоню Лешке в Москву. В ближайшие дни отправим туда Яна, будет доучиваться в столичном колледже, под присмотром дяди. Он быстро из него человека сделает! Будет дома сидеть и к поступлению в ВУЗ готовиться вместо того, чтобы шашни крутить со всякими... Больше ни ногой в этот техникум! Я не позволю!

— Не имеете права, понятно? — вскипел Ян и вскочил с дивана. — И что вы сделаете? Насильно затолкаете меня в вагон поезда? Я буду учиться там, где хочу, — под разъяренные взгляды родителей подошел к выходу, рывком сдернул с вешалки куртку, сбросил с полки кроссовки.

— И куда это ты собрался? — нарисовался следом Набиев-старший.

— Если я снова скажу, что это не твое дело, опять замахнешься?

— Если ты сейчас уйдешь из дома, я клянусь всем святым, что жизнь твоей благоверной превратится в сущий ад! — сквозь зубы прошипел отец. — Уже завтра утром она вылетит с работы, а вечером будет сидеть в изоляторе, по подозрению... Ой, да долго найти, что ли, в чем. Хищение имущества, растление малолетних, распространение запрещенных препаратов детям...

— Ты совсем рехнулся? — На лице Яна застыла гримаса ужаса.

— А это уже пусть она сама потом доказывает, что не при делах. Оплачивает дорогостоящих адвокатов. У нее есть адвокат? У меня есть — Герман Юрьевич, ты же помнишь его? Если он захочет, получит твоя красавица по полной, пришьют то, чего и в помине не было. Ты же знаешь, он может. Ну что, еще не передумал уходить? — ухмыльнулся Роман Алексеевич, понимая, что попал точно в цель.