Сборник "Этические уравнения" - Василий Головачев

– Там возле акаций стоит «Ситроен».

Руперт молча достал бинокль и вылез из машины. Обойдя забор, выглянул из-за будки строителей на соседнюю улицу. Синий «Ситроен» не был машиной шерифа. Его номер был заляпан грязью, а в кабине сидели четверо мужчин, один из которых держал в руках аппарат, напоминавший портативную телекамеру. Ствол аппарата смотрел на старый двухэтажный кирпичный дом с просевшей крышей и шелушащимися стенами. Все четверо сидели совершенно неподвижно.

Руперт хмыкнул и вернулся к машине.

– Кажется, кто-то еще интересуется нашими друзьями с бомбардировщика.

– Разве это не шериф?

– Нет. Генри! – Капитан вызвал по рации помощника. – Ты не обратил внимания на «Ситроен» на Тринадцатой улице?

– Я его не видел, мы шли параллельно. Зато на Тридцать восьмой стоит «Кадиллак» с местным номером, в нем пятеро.

– Похоже, нас опередили, и за Кларком следят люди из другого департамента.

– ФБР?

– Не уверен. Осторожнее с проверкой, я для подстраховки отправляю за вами Лури и Карла. Конец.

Потянулись минуты ожидания.

Дважды Руперт выходил из машины и наблюдал за синим «Ситроеном», но ничего не менялось, четверо в кабине «Ситроена» сидели все так же неподвижно. Аппарат дистанционного прослушивания, направленный Рупертом на чужую машину, фиксировал только скрип кожаных сидений да шорох одежды изредка шевелившихся мужчин. Капитан не удивился такой сдержанности, ему было хорошо знакомо терпение профессиональных агентов.

Помощник вернулся через час.

– Порядок, полковник там! В квартире на втором этаже, она точно над квартирой Триммера, прослушали пол. Кларк у адвоката вместе со своей бабой. Можно брать хоть сейчас.

Руперт покачал головой.

– Мы не одни. В «Ситроене» четверо да в «Кадиллаке» пятеро, и не исключено, что где-то рядом прячутся еще группы. А чьи это люди, я не знаю. Доложу шефу, пусть решает, хотя это ему не понравится. Ждите здесь, наблюдайте за всеми подозрительными, но ничего сверх того.

Руперт уехал. Вернувшись в десятом часу вечера, когда начало темнеть, он обнаружил на месте стоянки своей второй машины четыре трупа: агенты вместе с помощником были убиты выстрелами в голову из винтовки с оптическим прицелом – Руперт определил это профессиональным глазом мгновенно.

– Назад! – бросил он негромко, в то время как агенты в кабине «Хамбера» быстро готовили к стрельбе пистолеты бесшумного боя.

«Хамбер» рванулся с места. Его никто не преследовал.

ДЖЭКСОНВИЛЛ

6 июня, 22 часа 5 минут

Кларк и Шарлотта весь день провели у Юлиуса Триммера, старого друга семьи Ажен, и узнали многое из печальной истории государственных спецслужб – ФБР, ЦРУ, АНБ и разведуправления министерства обороны.

Триммер, по виду меланхолик со склеротическим румянцем и апоплексическим носом, начинал свою карьеру делового человека в сороковых годах капралом ВМС. Пережил Пирл-Харбор. В пятьдесят первом уволился из армии в чине второго лейтенанта. Пробовал свои силы в журналистике, работал синхронным переводчиком в ООН, потом благодаря наследству прорвался в мир бизнеса, стал заместителем директора Агентства по охране демократических свобод, работающего на Эн-би-си, но запил, быстро промотал состояние, растерял друзей и в конце концов, получив патент адвоката, превратился в язвительного брюзгу, не боящегося никого и ничего.

Имя Триммера связывали с несколькими громкими скандалами в госдепартаменте, он прославился как жестокий и неподкупный защитник закона, блестяще выиграл ряд процессов, пока в его судьбу не вмешались могущественные силы – представители крупного бизнеса.

Юлиусу пришлось уехать из Нью-Йорка в Джэксонвилл вслед за семьей Ажен. Правда, адвокатом он уже больше не работал, окончательно разуверившись в справедливости закона.

Собеседник он был прекрасный, и Кларк слушал его с удовольствием.

Юлиус был лично знаком со знаменитой поэтессой Эмили Дикинсон, которая покончила с собой, не вынеся иезуитской травли литературного истеблишмента. Он выразительно прочитал несколько ее стихотворений, полных тоски и силы.

– Может быть, в нужный момент рядом с ней просто не оказалось друга, – хрипло басил Юлиус, – но главная причина известна – немилость власть имущих. Правда, у нас это называется иначе – защита демократии. Как только кто-то раскопает это зловонное болото под названием коррупция, тут же появляются болотные духи ФБР и начинается травля. И эта реакция практически неодолима. Я не вижу социальных сил, способных ее приостановить, а тем более нейтрализовать. Ваш случай тому подтверждение. Вы, полковник, заставили всколыхнуться весь государственный омут, и я просто поражен, что вы еще до сих пор живы.

– Может быть, с нами решили поиграть в кошки-мышки? – пробормотал Кларк, поглядывая на Шарлотту.

Триммер покачал лысой головой.

– Пентагон не стал бы так рисковать, ведь вы теперь – что бомба замедленного действия, вернее – один из компонентов бинарного боеприпаса, если употребить военные термины.

– Второй компонент – журналисты?

– Правильно, журналисты. Или демократы из лагеря Вартана, члены конгресса по делам разведки и представители Совета Безопасности ООН. Вы даже не представляете, каких размеров скандал может произойти, соединись вы со своими «компонентами»! Если подробности дела просочатся в печать, а тем более за океан, – под угрозой окажется вся программа СОИ. Ведь Пентагон теперь делает ставку именно на «скорпион». Конечно, налогоплательщик – обыватель и дурак, но и он не захочет за свои собственные деньги получить выстрел в спину, да еще из нового секретного оружия.

Кларк усмехнулся.

– С таким образом мыслей вы можете попасть в списки неблагонадежных.

Юлиус меланхолически кивнул.

– Я давно занесен в эти списки. Я старик, мне уже нечего ждать от жизни, а вот вам...

– Давайте поговорим о чем-нибудь другом, – прервала старика Шарлотта. – Я сварю сосиски, и мы поужинаем.

Триммер закурил трубку, расслабленно двинул рукой.

– Возьмите все в холодильнике, а нам принесите пива.

Пока Шарлотта готовила ужин, Юлиус в перерывах между затяжками и глотками пива сообщил Кларку кое-что интересное о шерифе Арчибальде Нормане.

– Парню всю жизнь не везло, несмотря на то, что он из богатой семьи и закончил университет. Мать умерла рано, отец женился на другой, мачеха невзлюбила пасынка – обычная история. В университете кто-то ограбил квартиру профессора, а свалили на него. Скандал замяли, но репутацию парню испортили. Девушка, на которой он хотел жениться, отвернулась от него. Вдобавок и отец под давлением новой жены перестал финансировать сына, и тому пришлось заканчивать университет, перебиваясь с хлеба на воду. А как только он получил диплом, тут же переехал в Джэксонвилл и стал шерифом. Что в нем нравится, так это его неиссякаемая вера в лучшее в человеке. Я-то, положим, имею прямо противоположное мнение на сей счет, но уважаю чужие убеждения, завоеванные такой ценой.