Великая. История «железной» Маргарет - Маргарет Тэтчер

К окончанию моего премьерства между нами установились хорошие взаимоотношения. Тогда я уже знала, что должна уступать ему инициативу в разговоре и не скупиться на похвалы. Если ради укрепления интересов и влияния Великобритании мне бы пришлось довольствоваться тем, чтобы «заглядывать ему в рот», то, несомненно, этого и следовало придерживаться.

К сожалению, даже тогда госдепартамент США продолжал выдавать инструкции, шедшие вразрез с моими взглядами и политикой, в частности в отношении Европы, вплоть до начала кризиса в Персидском заливе, когда им спешно пришлось изменить свою позицию. В какой-то мере некоторый уклон американской внешней политики не в пользу Великобритании в этот период, возможно, являлся результатом влияния госсекретаря Джима Бейкера. Он всегда был очень учтивым по отношению ко мне, но мы так и не сблизились. Впрочем, это было некритично. Важнее было то, что многие возможности Джима Бейкера лежали в плоскости «урегулирования».

У него был двусмысленный послужной список: в бытность министром финансов США он стоял за не вполне продуманными соглашениями, достигнутыми в Плазе и Лувре, которые снова поставили «стабильность обменного курса» во главу угла экономической линии Запада, что привело к крайне пагубным последствиям. И теперь в госдепартаменте Джим Бейкер и его команда предлагали подобный якобы «прагматичный» подход к решению проблем, чтобы двигать внешнюю политику США в нужном направлении. Основным результатом такого подхода, насколько мне было известно, стал перенос взаимоотношений с Германией, а не «особых отношений» с Великобританией, в центр внимания.

К концу 1988 г. я не могла предсказать ни то, как будут развиваться англо-американские отношения, ни то, с какими масштабными трудностями со стороны немцев придется столкнуться в вопросе по ЯСМД. Моя основная позиция в отношении ядерного оружия меньшей дальности состояла в том, что они являлись важной составляющей стратегии гибкого реагирования НАТО. Любой вероятный противник должен принимать во внимание, что если он решает пересечь границы НАТО, то может столкнуться с применением против него ядерного оружия. Если этот страх исключить, можно рассчитывать на стремительную атаку с применением обычного вооружения, которая в течение нескольких дней могла бы завершиться на побережье Атлантического океана. И позиция эта, безусловно, имела место в настоящее время.

Однако когда вслед за вступлением в силу договора по РСМД, подписанного в Вашингтоне в декабре 1987 года, было сокращено ядерное оружие наземного базирования, еще большую актуальность приобрели ракеты наземного базирования меньшей дальности. И то же, бесспорно, относилось к ракетам морского базирования средней дальности. Во время совещания Европейского совета на Родосе в начале декабря 1988 г. я обсудила с канцлером Колем вопрос контроля над вооружениями. Он не мог дождаться ближайшей встречи НАТО в верхах, чтобы протолкнуть в своем правительстве соглашение в поддержку «комплексной стратегии» по контролю над вооружениями. Я согласилась, что чем скорее это произойдет, тем лучше. К середине года мы должны принять решения о модернизации ядерного оружия НАТО, в частности о замене ракет системы «Ланс». Канцлер Коль сказал, что хотел бы решить оба эти вопроса с ходу, еще до европейских выборов 1989 г. Ко времени следующей англо-немецкой встречи в верхах во Франкфурте политическое давление, оказываемое на немецкого канцлера, еще больше усилилось, и он стал утверждать, что решение по ЯСМД может подождать до 1991–1992 гг. Советское руководство, безусловно, не сомневалось в стратегической важности решений, которые требовалось принять в отношении ЯСМД.

В 11 часов вечера 5 апреля супруги Горбачевы прибыли в Лондон с визитом, который ранее пришлось отложить в связи с декабрьским землетрясением в Армении. Я встречала их в аэропорту и вернулась в советское посольство, где было произнесено немало тостов: недавнее ужесточение мер советского лидера в отношении водки не распространилось повсеместно. В беседе с господином Горбачевым мне показалось, что политика администрации Буша вызывала у него обеспокоенность и даже, что меня удивило, недоверие. Я встала на защиту нового президента и подчеркнула преемственность с рейгановской администрацией.

Но реальный смысл наших переговоров касался контроля над вооружениями. Я открыто заговорила с господином Горбачевым о располагаемых нами свидетельствах того, что советское правительство не сообщает нам правды о количестве и типе химического оружия в своем арсенале. Мой собеседник твердо и убедительно настаивал на обратном. Затем он перешел к вопросу о модернизации ЯСМД. Я сказала, что устаревшее оружие не является угрозой и что, разумеется, ЯСМД, имеющимся в распоряжении НАТО, необходима модернизация. Предстоящая встреча НАТО в верхах должна была укрепить эту цель. Господин Горбачев вновь высказался по этому поводу во время выступления в ратуше лондонского Сити, Гилдхолле: в его речи присутствовал один раздел, звучавший несколько грозно, о тех осложнениях, которые, в случае если НАТО продолжит модернизацию ЯСМД, возникнут в отношениях между Востоком и Западом и, шире, в переговорах о контроле над вооружениями. К этому времени уже начали проявляться результаты подобного давления. В частности, канцлер Коль пошел на попятный.

В апреле стали отовсюду просачиваться сведения о новой позиции немцев в вопросе модернизации ЯСМД и переговорах, при этом никто из союзников, не считая американцев, не был проинформирован. Позиционный документ Германии не исключил «третий нуль», не призвал Советский Союз в одностороннем порядке снизить уровни ЯСМД до уровней НАТО и поставил под вопрос модернизацию ЯСМД. За кулисами нашей встречи с канцлером Колем в Дайдесхайме в конце апреля, во время которой мы сохраняли деланое дружелюбие, у меня с ним состоялся и ряд ожесточенных споров.

Канцлер Коль сказал, что в Германии было просто неприемлемо с точки зрения политики утверждать, что ядерное оружие, которое самым непосредственным образом затрагивало Германию, – это единственная категория оружия, не подлежащая согласованию через переговоры. Я повторила, что и Великобритания, и США выступают категорически против переговоров по ЯСМД и не изменят эту позицию. Даже в том случае, если решение о развертывании модернизированных ракет «Ланс» будет отложено, на предстоящей встрече в верхах должны быть ясные подтверждения того, что НАТО поддержит программу развития США. Фактически действия немецкого правительства оказывали на НАТО серьезное давление.

Канцлер заявил, что не нуждается в лекциях относительно НАТО и верит в стратегию гибкого реагирования, и он вновь выразил свое несогласие с предложением «третьего нуля». Накануне встречи НАТО газеты в основном писали о разногласиях в альянсе. Это особенно омрачало событие, поскольку во время этой встречи мы собирались отметить сорокалетие со дня учреждения Организации Североатлантического договора и подчеркнуть успех нашей успешной стратегии безопасности мира на основе силы. Помимо американцев только французы полностью согласились с моей линией в отношении ЯСМД, но при этом они не влияли на окончательное решение, поскольку не входили в объединенную структуру командования НАТО.

Во вторник, 16 мая, я записала: «Если у нас будет секция с обсуждением отказа от переговоров по ЯСМД, его будет целесообразно провести с использованием сопроводительного анализа по ЯСМД». У меня все еще был оптимизм. И вот в пятницу, 19 мая, я вдруг узнаю, что американская линия изменилась. Теперь они были готовы уступить по принципу переговоров о ЯСМД. Джим Бейкер публично заявил о наших консультациях в отношении такого изменения курса США, но фактически ничего подобного не было. Не одобряя американскую редакцию документа, которая, по моему мнению, была неприемлема, я направила американцам два основных замечания. В документ следовало внести изменения, с тем чтобы привязать начало переговоров по ЯСМД к решению по развертыванию ракет «Ланс» следующего поколения.

Я настаивала на необходимость включения туда требования сократить советские ЯСМД до равных уровней с НАТО. Джим Бейкер ответил, что сомневается, что немцы примут это требование. Отношение Б. Скоукрофта, советника президента США по национальной безопасности, было более трезвым. Однако я не имела понятия, какой взгляд будет у президента США. Как бы то ни было, я отправлялась в Брюссель, не примкнув ни к одной стороне.

В последнюю минуту американцы выдвинули предложения, призывающие к сокращению обычных вооружений и, одновременно, к тому, чтобы ускорить прогресс в переговорах по ОВСЕ в Вене, чтобы такое сокращение можно было завершить к 1992–1993 гг. Подобное жонглирование допустило компромисс по вопросу ЯСМД, давая немцам возможность утверждать, что оставалась перспектива переговоров по средствам меньшей дальности. Впрочем, в своем последующем заявлении в Палате я сделала особый упор на том факте, что только после того, как будет достигнуто соглашение по сокращению обычных вооруженных сил, а принятие этого соглашения было не за горами, Соединенные Штаты получат разрешение вступить в переговоры, чтобы прийти к частичному сокращению в ракетах меньшей дальности.