Бремя империи - Александр Афанасьев

Пока техники возились около самолетов, короткий строй — несколько десятков человек, выстроился у ангаров, в темноте. Люди без лиц, без права на разглашение, числящиеся техниками, интендантами, снабженцами — а на самом деле являющиеся высококлассными специалистами бомбардировочной авиации, которыми мог бы гордиться воздушный флот любого государства. Перед ними стоял их командир, генерал-майор от авиации Горчаков. В главном штабе ВВС он числился начальником департамента по связям с общественностью.

— Господа! — голос генерал-майора Горчакова был сух, спокоен и тверд — без малого два месяца назад на Россию было совершено злодейское, вероломное нападение. Те, кто напал на нас испугались встретиться с нами в честном бою, вместо этого они подослали к нам убийц, а когда у них ничего не вышло — открестились от них, бросив на произвол судьбы. Это люди без чести, без совести, без стыда, они бьют в спину ножом и уже сейчас, заверяя нас в своем миролюбии снова точат свой нож. Это британцы, господа! Секретным указом Государя Императора Всероссийского нам поручено покарать злодеев, надолго отбить у них охоту соваться к нам! Вам, лучшим экипажам Российских ВВС выпадает тяжелая и почетная миссия — идти первыми. Вы должны ударить врага тогда, когда он этого совсем не ждет, уничтожить его основные центры обороны, расчистить путь для тех, кто пойдет следом за вами. Вы — наконечник копья, вы не имеете права на ошибку, ваша ошибка — это гибель ваших товарищей, тех кто пойдет следом за вами. Кто не готов — шаг вперед!

Монолитный, единый строй остается стоять недвижно на месте.

— Иного я и не ожидал! Свое задание вы знаете. С нами Бог!

— С нами Бог, За нами Россия! — слитно, на одном дыхании гремит во тьме

— По машинам!

Генерал морщится, он единственный знает, что эти экипажи — первые и последние, за ними никто не пойдет. Вторжения в Северную Индию, на чем настаивал Генштаб, чтобы раз и навсегда наказать Британию, зарящуюся на нашу землю, показать, что тот, кто зариться на чужое вполне может лишиться и своего не будет, Государь запретил. Государь не любит войны, хоть и сам служил. Россия не претендует ни на чьи земли, у нас их без этого, слава Богу, хватает — таковы были его слова. А вот раз и навсегда показать, что террористы не спрячутся нигде, что ни один человек не может чувствовать себя в безопасности, укрывшись границами и готовя новый злодейский замысел против России — вот это они покажут. Как следует покажут!

Экипажи поднимаются по легким алюминиевым трапам в кабины своих серебристых птиц, техники убирают колодки из-под шасси, отгоняют технику. Матово-зеленым светом в кабинах вспыхивают дисплеи систем.

— Контроль функционирования самолета!

Бортинженер начинает перечислять все основные узлы и агрегаты самолета, подтверждая, что каждый в норме. Тут тоже "читают Библию" как и у вертолетчиков…

— Все системы самолета функционируют штатно, начать запуск двигателей с первого по четвертый!

Один за другим оживают двигатели, наполняя ночную степь особым, напряженным, вибрирующим гулом. На самолетах этого семейства стоят уникальные турбовинтовые двигатели, с двумя вращающимися в противоположных направлениях, многолопастными винтами, прикрытыми кожухами. Эти двигатели внешне чем-то похожи на обычные реактивные двигатели, но именно похожи — турбовинтовики хоть и шумнее, но экономичнее и мощнее. Этот самолет может как и его гражданские собратья пролететь без дозаправки двадцать одну тысячу километров — ни один самолет с обычными реактивными двигателями не повторит подобное. Вдалеке, ослепительно ярким после кромешной тьмы светом вспыхивают прожекторы, подсвечивающие ВПП ночью — отсюда они кажутся светящимся ограждением волшебной, ведущей прямиком на небо дороги…

— Молот один и два на исходную!

Пузатые, грузные самолеты, натужно гудя моторами трогаются с места, вальяжно движутся по рулежкам, останавливаются в самом начале огражденной светом прожекторов взлетно-посадочной полосы. Ночные диспетчеры гражданского терминала, заранее предупрежденные, держат коридор для взлета.

— Молот-один рулежку закончил, на исходной, прошу разрешения на взлет!

— Молот-два рулежку закончил, на исходной, прошу разрешения на взлет!

У сервисного центра — об этом мало кто знает — есть своя диспетчерская комната и есть свои диспетчеры. Они сейчас и дирижируют этим оркестром.

— Молот-один и Молот-два, взлет разрешаю! Молот-три и Молот-четыре на исходную!

Натужный гул турбовинтовых двигателей переходит в рев по мере того, как командиры кораблей двигают рычаги управления тягой от себя. Второй пилот монотонно читает текущую скорость самолета…

— Точка невозврата!

Желтые пятна прожекторов мелькают все быстрее и быстрее, стремительно приближается конец длинной ВПП.

— Точка отрыва!

Командир принимает штурвал на себя — и многотонная птица неожиданно легко и изящно отрывается от бетонной полосы, ревя моторами уходит в ночное небо. А по бетонке, словно догоняя ее уже бегут другие, такие же…

Через некоторое время несколько пассажирских самолетов, летящих по обычным пассажирским маршрутам на Восток, внезапно выпустят более сотни крылатых ракет. Система ПВО среагировать уже мне успеет — потому что некоторые ее ключевые звенья уже будут выведены из строя…

Оперативное время минус пятьдесят одна минута. Северная Индия, где-то в районе порта Карачи. Конец августа 1992 года

Двигатель забарахлил в самый неподходящий момент — когда до стоянки оставалось совсем немного. Сначала этот треклятый тарантас задергался, а потом двигатель и вовсе дурным голосом взвыл, при том, что вылетела передача и тяжелая машина стала терять скорость.

— Да разорвет на части Шива того подонка, что продал мне этот драндулет! — эмоционально воскликнул водитель этой машины, с виду — типичный индиец — загорелый, невысокий, пожилой, с черными глазами-маслинами, одетый в свободную холщовую белую рубаху и такого же цвета брюки. Сказав еще несколько крепких выражений по-индийски, призвав страшное проклятье на голову и тех, кто сделал эту машину, и тех, кто до этого на ней ездил, и тех, кто ее ему продал, индиец свернул на обочину в неположенном месте, ударил кулаками по рулю. Потом внимательно огляделся по сторонам — никого, что самое важное — полиции близко не наблюдается. Исходная точка достигнута…

Человек повернулся, крепко сунул кулаком в бок безмятежно дрыхнущего на куче вонючего тряпья в задней части кабины своего напарника.

— Вставай, Раджив, хватит дрыхнуть! Приехали!

Человек, которому так не повезло с машиной на этой дороге, вовсе не был ни индийцем, ни водителем — хотя у него были документы на имя Сахиба Гупты, карточка водителя и он умел совершенно без акцента говорить на шести местных диалектах, в основном распространенных в Северной Индии. Он родился далеко отсюда, на склонах горы Арарат, в маленькой деревушке недалеко от Еревана. Настоящее имя этого человека было Арут Егиазарян, и на данный момент он был полковником Главного разведывательного управления Генерального штаба. Арут Егиазарян был агентом глубокого залегания, он давно легализовался в Индии и проработал водителем уже восемь лет, возя грузы на своем тяжелом грузовике от Дели, через Пешавар, Джелалабад и дальше, по великому и древнему, столетиями используемому людьми караванному пути. Ну а заодно и по Индии самой ездил — и как назло машина его частенько ломалась недалеко от воинских частей, баз ВВС и ракетных баз. Пришло время выводить его, возвращать на родину — но до вывода он должен был выполнить одно очень важное задание. Для этого ему переправили еще одного человека, специалиста по вооружениям. Сахиб Гупта легализовал его, представив всем своим друзьям как своего племянника Раджива Гупту, который приехал из деревни, чтобы подработать келинаром [келинар — помощник водителя. В этих местах машины старые, а дороги — плохие, поэтому без келинара не обойтись. Но это не сменный водитель, это именно помощник водителя, сам он за руль не садится — но может долить воды в радиатор или подложить упор под колесо если машина остановилась. ] и таким образом скопить денег, чтобы купить себе грузовик. Дело было вполне обычное, родственникам надо помогать, да и выгодно это всем. Выгодно Сахибу Гупте — лучше иметь в качестве келинара на тяжелых индийских дорогах своего племянника, родного человека — чем чужого, который того и гляди ограбит, бандитов наведет или машину угонит. Выгодно Радживу Гупте — приехав из деревни, он не попал на улицу нищенствовать и поденничать, а сразу стал своим в клане "бенгальских тигров" — так назывался клан водителей грузовиков, один из самых сильных в Индии, в который входила не одна тысяча человек. Выгодно и клану — новый молодой член клана совсем не лишним будет. Пока за ним наблюдали — но как только Сахиб скопит деньги на грузовик — это должно было произойти лет через восемь-десять — место в клане, а значит и постоянный кусок хлеба ему обеспечены. Для Индии, где то и дело случался голод, иметь постоянный кусок хлеба — большое дело. Ну, а если молодой Раджив проявит смекалку, и начнет возить "золотой сон" из Афганистана, пряча его в бензобаке, и не попадется при этом чиновникам британской колониальной администрации — то на машину можно и за год будет скопить. Тут такое дело: кто хочет — рискует, кто не хочет — не рискует.