Любовь дикая и прекрасная - Бертрис Смолл

Ответ Джованне дали сказочные изумрудные глаза, на которых блестели слезы.

— Я буду молиться за вас, госпожа, — тихо сказала трактирщица и, повернувшись, пошла прочь. Она не сомневалась, что потеряла своего милого Франсиско навсегда.

60

У Катрионы, конечно, и в мыслях не было, будто она первой на свете пострадала от мужчин. Но в сердце ее не находилось места для чужой беды — только для собственного горя. И лишь теперь графиня осознала, сколько других приняли такое же страдание, и поняла, что винила Ботвелла во многих своих несчастьях.

В глубине души она чувствовала, что если бы Френсис не связался с Анджелой ди Ликоза, то и похищения не было бы. Но оно совершилось, и никакими силами теперь этого не изменить. А если еще позволить проклятому прошлому уничтожить их любовь, то тогда демон Анджелы и вовсе одержит победу.

Несколько дней Катриона боролась сама с собой.

Уже давно она не находила себе места, ночь за ночью беспрерывно мерила шагами комнату. Она любила Френсиса и одновременно боялась прикосновения мужских рук. Пугало также, что чувственность ее угасла. Графиня понимала, что первый ход сделать должна она сама. Внимательный к ее переживаниям, Ботвелл не начнет. А если она будет держать себя в руках, то в любой миг сумеет отступить, не обидев его.

Тридцать первого декабря лорд Ботвелл уехал в Рим по делам. Он обещал вернуться к ночи, чтобы отпраздновать Новый год вместе с женой. Несколько часов после его отъезда Катриона провела в мучительных раздумьях и, наконец, решилась. Она не скрывала от себя своих страхов, не скрывала и то, что опять хотела его.

Пока горничные, разнося запах лаванды, устилали ее широкую постель свежим бельем, а кухарка готовила для праздничного стола жирного каплуна, графиня находилась со своими детьми. Они хорошо помнили мать, и это даже смущало Катриону, пока однажды малыши не принялись обсуждать между собой такие события ее жизни, помнить которые никак не могли.

— Откуда вы все это знаете? — спросила она.

— А что? Нам рассказывала Бесс, — удивились дети, а графиня в мыслях отослала своей старшей дочери благодарственную молитву. Вот кто не дал ее совсем забыть.

Теперь она приглядела за их мытьем, а усадив ужинать, преподнесла коробку пинокатти, красноватых сахарных ромбиков. Нянечка, Люси Керр, улыбалась, а Катриона рассказывала юным шотландцам чудесные истории об их далекой родине.

Наконец малыши при ней помолились, она уложила их в кроватки и нежно каждого поцеловала. Каким громадным наслаждением было смотреть на эти счастливые личики! Пожелав детям спокойной ночи, Кат поспешила в свои покой, где служанки готовили для нее ванну.

— Что вы наденете, миледи? — спросила Мэй.

— Выложите зеленый пеньюар, что подарил милорд.

Брови у Сюзан слегка приподнялись. Она протянула руку за душистыми маслами для ванны.

— Дикие цветы, — раздался голос хозяйки, — те, которые мы привезли из Шотландии, в серебряном флаконе.

«Итак, — счастливо подумала горничная, — она снова попытается расправить крылья». Сюзан улыбнулась самой себе и пожелала, чтобы возвращение ее госпожи в мир чувственных наслаждений оказалось таким же приятным и радостным, как и у нее самой. Молодая женщина впервые в жизни была влюблена. Избранником ее стал один из конолловских воинов, Роберт Фиц-Гордон, который сумел показать Сюзан, что любовь может быть приятной. Свадьба состоится вскоре после Нового года.

По самые плечи графиня погрузилась в фарфоровый чан. Ее посветлевшие волосы были тщательно забраны кверху и закреплены черепаховыми заколками. От благоухающей горячей воды, от близости огня Катриона стала совсем сонной и расслабленной. Служанки суетились, убирая ее одежду.

Но вот в дверях послышались шаги, и дремотные глаза мигом распахнулись. Он постоял немного, озирая ее страстным взглядом, а затем спохватился:

— Прошу прощения, моя дорогая, Я не знал, что ты принимаешь ванну.

— Френсис!..

Проклятие! Ей вовсе не хотелось допускать в свой голос столько отчаяния. Муж снова повернулся к ней.

— Я бы желала, чтобы вы остались и рассказали, как прошел ваш день, милорд.

Сердце ее больно сжалось, потому что в его глазах вспыхнула надежда.

— Сюзан, Мэй… Можете оставить нас. Позаботьтесь, чтобы у кухарки был готов ужин, а мы ей позвоним. Весь вечер вы можете располагать собой.

Служанки поблагодарили реверансом и быстро вышли из комнаты.

— Подойди и сядь рядом со мной, Френсис. Как там Ашер Кира?

Ботвелл опустился в кресло и стал рассказывать о делах, по которым ездил в город. Он пытался не отводить глаз от ее лица, но взор все равно убегал к мягким грудям, лишь слегка скрытым водой. Френсис усилием воли вскинул взгляд. А жена опустила ресницы. Однако он успел уловить в ее глазах смешинку.

— Кат! — Это вышло неожиданно резко, и она снова подняла глаза. — Я не святой. Я просто не могу сидеть здесь и не притрагиваться к тебе. Ты всегда на меня так действовала, ты же знаешь.

Он поднялся, а она закричала:

— Нет, Френсис! Не уходи от меня!

Их глаза снова встретились, он явно был озадачен.

Тогда Катриона тихо сказала:

— Ты помнишь, как я пришла к тебе в первый раз, Френсис?

— Да, — отвечал он, не отрывая от нее взгляда. — Ты два дня скакала верхом, а перед тем тебя страшно унизили.

— Меня еще раз унизили, милорд. — Ее голос надломился. — Но я снова буду вашей женой.

В комнате наступило молчание, а потом Ботвелл негромко спросил:

— Ты доверяешь мне, Кат?

Она кивнула.

— Тогда поднимись, любовь моя.

Графиня встала, и вода полилась с нее ручьями обратно в ванну. Френсис взял с серебряного блюдца жесткий кусок мыла и, потерев себе ладони, принялся ее намыливать. Кат затрепетала, но не отпрянула, а руки его стали двигаться вниз по ее плечам, спине и ягодицам. Потом он губкой омыл ее, и меж нетвердыми ногами снова потекли ручейки.

— Повернись.

Кат встала к нему лицом, опустив глаза. Теперь эти большие крепкие ладони бережно намыливали ей груди, и Френсис слегка улыбнулся, потому что соски стали твердыми. Он перешел к животу, сразу задрожавшему, а потом ниже. Мыло скользило по коже, и вдруг один из пальцев коснулся той самой крошечной родинки. Графиня слабо вскрикнула и почти затряслась. Она ухватила мужа за запястья и нескоро отпустила, а потом ее руки тихо упали. Тот без слов продолжил свое дело, добравшись до внутренних сторон ее бедер. И снова губка смывала клочья мыльной пены.

Взяв жену на руки, Френсис нежно перенес ее к огню и усадил на коврик. На деревянной сетке грелись широкие турецкие полотенца, и одним из них он тщательно обсушил ей мокрую кожу. Подняв к себе любимое лицо, он ласково улыбнулся: