Наваждение - Пола Волски

Хорл помотал головой. Он так долго наводил чары, что усталость, судя по всему, затмила его разум.

- Что ты сделал с Флозиной? - с трудом произнес он. - И где твой брат Улуар?

Уисс не любил вопросов, но на сей раз решил ублажить отца.

- Флозина наверху. Сейчас она спустится к нам, - ответил он, проявив не свойственное ему терпение. - А об Улуаре не волнуйся - он в целости и сохранности.

Тут Уисс не соврал: одиночная камера "Гробницы", где находился Улуар Валёр, была хорошо обставлена, хорошо отапливалась - и столь же хорошо охранялась. Там он сейчас и обретался, ибо Уисс положил себе за правило (и никогда не отступал от него), чтобы четверо его пленных родичей не имели возможности собраться все вместе - не то еще сговорятся и выступят против него, Уисса. По крайней мере одного из них он непременно отделял от остальных, поручая неусыпной заботе народогвардейцев; в результате трое других безропотно повиновались.

- Ты не причинил Улуару вреда?

- Напротив, я страж брату моему.

У Хорла не осталось сил изъясняться околичностями. За месяцы вынужденного заточения в Шеррине старик как бы ссохся, иссяк, от него остались только кожа да кости. Но хоть он и казался бесплотным призраком дунет ветер, и нет его, - однако не утратил силы духа. Он смело взглянул в глаза сына и тихо сказал:

- Понимаю, о чем ты думаешь. Тебе нужны наши чары, чтобы расправиться с противниками.

- С врагами Вонара, отец. С врагами народа.

- С твоими врагами. С Шорви Нирьеном.

- Да, с этим архипредателем, а заодно и с его самыми гнусными последышами. Скажем, с этим змеем Фрезелем. Или со скорпионом Риклерком. Или с порождением тьмы Беком.

- Тут чары тебе едва ли помогут. - Хорл скрестил руки на груди.

Изящное позолоченное кресло жалобно пискнуло - Бирс Валёр задвигался, подался вперед и вопрошающе взглянул на своего кузена.

- Ты отказываешься мне помогать? - тихо спросил Уисс. - Ты отказываешь мне в помощи, отец?

- Нет. Ты, как всегда, ничего не понял. Чары помогут тебе шпионить, если ты этого требуешь. Они даже смогут помочь уничтожить самого Шорви Нирьена. Но они не в состоянии победить силу мысли Нирьена и верность его учеников. Такое не под силу даже чарам. Уничтожь человека - и получишь врага много страшней: память о нем в сердцах друзей и последователей. Чары бессильны против идеи. Боюсь, однако, что сие выше твоего разумения.

- Старик - нирьенист чистейшей воды, - не моргнув глазом, вынес приговор Пульп. Пьовр согласно кивнул, обдав всех перегаром.

- Спасибо, отец. Твоя политическая мудрость поистине говорит о твоем скудном опыте в мирских делах. Не сомневайся - уж я-то оценю твои слова по заслугам. - Уисс старался говорить с холодной небрежностью, однако дрожь в руках и остервенелый взгляд выдавали его. - Я воздам должное твоим предупреждениям. А ты, в свою очередь, предоставишь свой особый дар в распоряжение истинных патриотов. Либо ты поможешь Республике-Протекторату, либо тебя разоблачат как врага Республики. Ты добровольно исполнишь свой долг или тебя заставят силой. Не обольщайся, отец, и не думай, что твоего сопротивления никто не заметил. - Уисс дал волю кипевшему в нем бешенству. - По-хорошему от тебя ничего не добьешься, но за тобой долг, и ты обязан его заплатить. Не забудь - долг немалый, и ты... - Уисс раскраснелся и перешел на визг: - Слышишь? Долг, говорю я!

Эта вспышка до такой степени ошеломила и испугала Хорла, что у него отнялся язык. Но за Хорла ответил Евларк Валёр.

- Заткнись, Уисс, - произнес он, поднимаясь с пола. О нем все успели забыть, и тем не менее он - исхудавший, обессиленный и дрожащий - сейчас восстал перед ними. Многомесячное общение с Чувствительницей Заза не прошло для него бесследно, и теперь бешеный норов Чувствительницы, похоже, передался ее бессменному служителю. - Не смей говорить с отцом в таком тоне! Ничего он тебе не должен. Не его вина, что ты родился на свет ничтожным и бессердечным, озлобленным и одиноким. Ты с детства стремился к тому, чем стал, и достиг этого своими силами. Ты всегда был бандитом, тираном и мразью - вот и получил что хотел.

Уисс задохнулся. Он успел позабыть о том времени, когда кто-то осмеливался возражать, тем паче перечить хозяину Комитета Народного Благоденствия. И чтоб родной брат, до сих пор покорный и бессловесный, вдруг так его приложил - Уисс отказывался верить собственным ушам. Но то, что Евларк бросил ему в лицо и в чем обвинил, не просто поразило его уязвило до глубины души; невероятное оскорбление обожгло так сильно потому, что сказанное было правдой. Ответить, ответить немедленно, но тут Уисс в кои-то веки растерялся.

Бирс Валёр перестал думать о шестеренках и приводах, - кузен Уисс явно нуждался в поддержке. На минуту Бирс забыл даже о ней, своей Кокотте. Он тяжело поднялся, с треском опрокинув позолоченное кресло, сделал два шага и закатил Евларку могучую оплеуху. Вполсилы, но этого хватило, чтобы тот грохнулся на пол. Хорл Валёр жалобно всхлипнул. А Бирс, наклонившись, произнес:

- Не смей ругать Уисса. Ни в жизнь.

Он опять поднял руку, и Евларк скорчился, прикрывая голову, - он свое сказал, на большее его не хватило.

Вмешательство Бирса привело Уисса в чувство. Он постарался взять себя в руки, загоняя ненависть вглубь, кровь отхлынула от лица, черты разгладились. Нет, в свое время он, конечно, посчитается с Евларком, иначе ему не жить, но - не сейчас.

- Прекратить! - приказал он, и отработанная интонация мгновенно вызвала повиновение. Все застыли, обратив взоры к Уиссу. - Сейчас не время ссориться. Мы собрались посмотреть на действие чар, так посмотрим. Бирс, сходи за сестрой.

Бирс пошел наверх. Хорл тем временем помог Евларку подняться и усадил в кресло. Евларк осел, словно тряпичная кукла. Через две или три минуты вернулся Бирс с Флозиной Валёр. Флозина не сопротивлялась. Она застыла на месте, сгорбившись и часто моргая. Пьовр осклабился. Пульп бесстрастно смотрел на нее, как на экспонат на анатомическом столе.

- Флозина, отец и брат утверждают, что дом разбужен, - произнес Уисс. - Тебе предстоит проверить, так ли это.

Флозина, казалось, не понимала, о чем идет речь.

- Объясни ей, отец, - бросил Уисс, теряя терпение.

Флозина, Хорл и Евларк пустились в разговор, изобилующий ссылками на тайное знание и терминами, непонятными для непосвященных. Когда все было сказано, Флозина кивнула и подошла к камину. Она прижала ладони к каминной полке, склонила голову, закрыла глаза и застыла. Минуты бежали, но Флозина ни разу не пошевелилась и оставалась безмолвной.

Уисс нахмурился:

- Что она там...

- Тише, - приказал Хорл шепотом, однако так непреклонно, что на сей раз его отпрыск замолк.