Семья Рубанюк - Евгений Поповкин

Все эти дни Петро Рубанюк чувствовал прилив сил, душевный подъем: он жил мыслью о скором освобождении Крыма.

— Весна в тебе колобродит, — усмехаясь, говорил ему Дмитриевич, недавно вернувшийся с Большой земли, из госпиталя.

— Весна весной, а, честно говоря, надоело уже сидеть в лесу и ждать, пока с Керчи и Перекопа товарищи придут.

После возвращения Дмитриевича у Петра свободного времени стало больше, и он побывал еще раза два у Сандуняна. Тот почти оправился, из госпиталя его выписали, и он понемногу втягивался в деятельность штаба бригады.

Быстро поправлялся и Сергей Чепурной. Жить он перешел в соседнюю землянку. Томясь от безделья, часами проигрывал на патефоне единственную уцелевшую пластинку — «Тачанку», а когда и это надоедало, без видимой нужды разбирал и собирал свой автомат, смазывал его.

Как только нога позволила Сергею обходиться без палочки, он пошел рано утром в отряд к Сандуняну. О том, что Арсен бежал из-под расстрела и находится в лагере, он узнал совершенно случайно, рассказывая Петру о своем пребывании в тюрьме у гестаповцев.

Вернулся Чепурной в полдень и, разыскав Петра, сказал:

— Поклон от дружка. Мы с ним теперь тоже вроде крестных братьев. Одним кропилом нас гестаповцы святили.

— Как он там поживает?

— Повеселел. Воевать может, а это сейчас для него главное…

…Пять дней прошли однообразно, а на шестые сутки майор Листовский вызвал Петра и приказал подготовиться к переброске в партизанское соединение, расположенное на территории заповедника, и находиться там.

— Рацию с собой возьмите, — добавил он. — Проводника и одного сопровождающего вам дадут…

Перед уходом Петро спросил:

— Разрешите обратиться?

— Обращайтесь.

— Сопровождающим прошу, если другой еще не назначен, дать Чепурного.

— Почему Чепурного?

— Боевой хлопец да и места здесь хорошо знает.

— Выясню в штабе…

Просьбу Петра Листовский выполнил, и штаб в этот же день передал Дмитриевичу приказание о Чепурном.

С наступлением сумерек Петро и Сергей, попрощавшись с товарищами, тронулись в дорогу. В качестве проводника им дали бывшего служащего заповедника.

Шли ночами, держась глухих троп и далеко обходя селения с вражескими гарнизонами. На четвертые сутки, перевалив на восходе солнца горку, добрались до заставы.

Радостно-возбужденные партизаны, среди которых у проводника оказался близкий друг, сообщили:

— Наши в Армянске уже… Гонят фашиста… Не слыхали? Говорят, по радио приказ Верховного главнокомандующего передавали…

Взволнованные сообщением, забыв об усталости, Петро, Сергей и проводник немедленно двинулись к штабу соединения.

Оживление, царившее здесь, рассеяло все их сомнения. Еще до того как они разыскали штабную землянку, им стало известно, что первые партизанские отряды уже выступили к побережью, чтобы отрезать пути оккупантам на Севастополь. Готовились к выходу из лагеря и остальные.

Командир соединения, проверив документы Петра и узнав о задании, с которым тот прибыл, сказал:

— События немного опередили вас, но ничего, работа найдется.

— Верно, что приказ Верховного главноуправляющего был? — спросил Петро.

— Приказа пока не было… Но будет!.. Обязательно… К Ишуни вышли.

Петру хотелось более подробно расспросить обо всем. Но в землянку набилось много людей, все торопились, и Петро с Сергеем вышли.

Связавшись по радио с Листовским, Петро получил приказание помогать штабу партизанского соединения радиосвязью и ждать дальнейших указаний.

Ночью, вместе с отрядами, получившими приказание выступить в направлении шоссе Алушта — Ялта, Петро и Чепурной покинули лагерь.

На заре взору партизан представилась отрадная картина. Враг в беспорядке отступал. Бесконечный поток разномастных машин устремился по прибрежному гудрону в сторону Севастополя. Хаос, заторы, опрокинутые в кювет машины — все свидетельствовало о том, что гитлеровским солдатам и офицерам явно изменила хваленая привычка к строгому порядку.

— Вот чешут, сукины сыны! — с усмешкой воскликнул Чепурной.

Над морем громоздились снежно-белые тучи. Казалось, что и там, за свинцово-серой ширью, стоят огромные, окутанные дымкой горы.

Снизу, из-за отвесных известняковых скал, доносились выстрелы; партизанские отряды, вышедшие раньше, завязывали бой с отходящими оккупантами.

Петро не знал обстановки под Керчью, а она особенно интересовала его: там была его рота, дрался его полк. Но сообщение о прорыве вражеской обороны на Перекопе и о боях в районе Ишуни, бегство оккупантов к Севастополю наполняли все существо Петра ликованием. В самые ближайшие дни, а может быть и часы, он мог встретиться со своими друзьями в уже освобожденном Крыму.

Отряд быстро спускался с гор к морю, но Петру казалось, что он движется медленно. Беспокойно поглядывая, на длинную цепочку партизан, растянувшуюся по извилистой горной тропе, он говорил Сергею:

— На Тамани у нас в армии группы преследования были на машинах… Самоходки, танки, кавалерия… Там далеко гады удрать не могли…

— Тут они тоже дальше Камышевской балки не забегут, — невозмутимо откликнулся Чепурной.

Войска Отдельной Приморской армии, овладев Керчью, направили удар на Феодосию. Ко второй половине дня двенадцатого апреля подвижные отряды, пройдя больше ста километров, отбросили захватчиков с Ак-Монайских позиций. К вечеру, встретив сильную оборону врага в предместьях Феодосии, советские войска завязали бой. Ночью противник был выбит из порта, днем — из города. Продолжая преследовать его деморализованные части, советские войска одновременно вступили в горно-лесистую местность и вели наступление в сторону Старого Крыма, Карасубазара, Симферополя.

По шоссе пестрой, шумливой толпой шли пленные. Многие, сняв свои береты, с подобострастными улыбками приветствовали запыленных, усталых гвардейцев.

— Черт их знает, чего радуются! Вроде их освободили, — пересмеивались солдаты и партизаны.

На спуске к городу от стоявшей вдоль дороги толпы отделился мальчуган. Он подбежал к партизанам. В двух шагах остановился и, почему-то избрав среди других Сергея, возбужденно воскликнул:

— Дядя моряк! Дядя моряк!.. Послушайте, дядя моряк…

Чепурной остановился.

— Дядя моряк, — блестя черными глазами и захлебываясь, твердил мальчуган, показывая рукой на соседний двор. — Там немецкий начальник прячется… Поймайте его, дядя моряк… Он удирал, потом спрятался… Я сам видел…

— Пойдем, — предложил Чепурной Петру. — Поглядим, что за пташка.

Не успели они с Петром сделать и нескольких шагов, как гурьба женщин и подростков с шумом и гамом вытолкнула со двора упитанного человека. Головного убора на нем не было, ворот голубой рубашки разорван. Он то пытался пригладить дрожащими руками косой пробор на голове, то поспешно вытаскивал из кармана пиджака какие-то бумажки и тут же растерянно совал их обратно.

— Заберите этого негодяя! — крикнула пожилая женщина с заплаканным бледным лицом. — Староста немецкий…

— Подлец! — кричала ему в упор другая, стискивая кулаки. — Сына моего выдал на расстрел… Палач!..

Мужчина трусливо косился на партизан, невнятно бормотал трясущимися губами:

— Граждане дорогие… Несправедливо ругаетесь… Кто же о вас заботился, как не я? Кто спасал?..

Петро, дернув Чепурного за рукав бушлата, сказал:

— Тут без нас разберутся… Женщины теперь его не выпустят…

Внимание его уже несколько минут было приковано к шоссе. Там шли самоходные орудия, танки, грузовые и легковые машины с солдатами и офицерами. Одна из них свернула с шоссейной дороги и стала быстро приближаться.

Еще издали, по шлемам и комбинезонам офицеров, сидевших в автомобиле, Петро понял, что это были танкисты.

— Значит, наши где-то тоже должны быть недалеко, — предположил он.

Машина резко затормозила около толпы. Сухощавый смуглый офицер, с полевыми погонами майора, проворно выскочил из автомобиля, снял шлем и направился к женщинам.

Петро и Чепурной подошли к машине. Кроме водителя, в ней сидел молодой офицер.

— Не с Керченского «пятачка», товарищи? — обратился Петро к нему.

— С Керченского…

Офицер с любопытством смотрел на матросскую тельняшку Чепурного, на красные ленточки. Петро справился о своей дивизии.

— Пока Феодосию брали, были все вместе, — ответил танкист. — А потом часть приморцев на Симферополь пошла… — Он с веселой улыбкой добавил: — Вам надо прямо на Севастополь пробираться… Там все повстречаемся…

Перекинувшись еще несколькими фразами с танкистом, Петро и Чепурной побежали догонять свой отряд.

— Может, и в самом деле на Севастополь двинем? — предложил Чепурной.