Стальная империя Круппов. История легендарной оружейной династии - Уильям Манчестер

Глава 16

Быть эсэсовцем – большая честь

Последний из Круппов достиг совершеннолетия 13 августа 1928 года – через два года после того, как «Кох и Кинцле» усовершенствовали новые немецкие танки, и за полтора года до того, как его ровесник Хорст Вессель, автор нацистского гимна, был убит на улице Берлина. Эти вехи важно иметь в виду. После суда над Альфридом в Нюрнберге представитель фирмы заявил иностранным корреспондентам, что во время Второй мировой войны Альфрид был еще молодым человеком, которого могли легко ввести в заблуждение, и это объяснение было принято многими. Верховный комиссар США Джон Макклой, выпуская его из тюрьмы, сказал, что существуют «обоснованные сомнения относительно того, действительно ли он ответственен за политику фирмы «Крупп и К°», в которой занимал положение подчиненного». На самом же деле он был на год старше генерала Телфорда Тэйлора, который выступал против него обвинителем на Нюрнбергском процессе. Он принадлежал к поколению Мартина Бормана, Генриха Гиммлера и Рейнгарда («палача») Гейдриха. Бальдур фон Ширах, гауляйтер Вены, родился в один год с Альфридом, Адольф Эйхман – на год раньше.

«Такое было время. Все они в свои двадцать лет были идеалистами» – так рассуждают более поздние источники, знакомящие с семьей Крупп. Альфрид пришел к нацистам очень рано. Когда Густав еще только начинал взвешивать выгоду, какую может извлечь его фирма, поддерживая Гитлера, его сын уже делал взносы в фонды нацистской партии из своих личных средств. Он отождествлял себя с самым темным ее крылом. «Летом 1931 года, – писал позднее Отто Дитрих, – фюрер вдруг решил сконцентрировать внимание на влиятельных промышленных магнатах», и как раз тогда же, за год до того, как Эйхман надел черную рубашку эсэсовца, Альфрид вступил в ФМ «Группу содействия» СС – элитарное подразделение организации. Он был тогда студентом Ахенского технологического института. В обмен на ежемесячные взносы и клятву верности СС он получил подписку на эсэсовский журнал, номерную повязку со свастикой и надписью по периметру: «Благодарность СС за преданную помощь в дни битвы». И еще – членскую книжечку со стихотворением рейхсфюрера Гиммлера, главы чернорубашечников: «Быть эсэсовцем – большая честь». Гиммлер призывал каждого члена СС и ФМ выполнять свой долг на посту, и тогда «Германия вновь станет великой».

Номер билета, который получил Альфрид уже как член нацистской партии – 6 989 627, – был очень большим. Он вступил в партию только в 1938 году, когда фюрер укрепил свою власть. Может быть, сын ждал, пока вступит его отец, или тянул под давлением социалистов из средних классов. Но это ничего не значило, потому что его «преданная помощь» СС в 1931 году совершенно ясно показывает, что он находился в первых рядах нацистского движения. Не менее ясно и то, что он гордился своим статусом старого бойца. Он продолжал делать ежемесячные взносы в организацию Гиммлера до тех пор, пока с началом войны ФМ – «Группа содействия» не прекратила своего существования. Тем временем он вступил и в другие нацистские организации, включая Нацистский воздушный корпус (НСФК). Страсть Клауса к авиации была заразительна. Но Альфрид отверг люфтваффе и избрал партийную эскадрилью. Служил он весьма успешно: за шесть лет из лейтенанта (НСФК-штурмфюрер) стал полковником (НСФК-штандартенфюрер).

И все же он не вполне выглядел человеком на своем месте. Конечно, существовало большое внешнее сходство между ним и Большим Круппом. Так же как у того Альфреда, у нынешнего Альфрида была узкая голова, высокие брови, ястребиный нос, впалые щеки, злобно-насмешливый рот и длинное тонкое лицо. Оба были похожи и в других отношениях: застенчивы, нелюдимы, беспокойны: каждый одинаково замкнут. Но в некотором смысле Альфред нам лучше известен, потому что он был таким неугомонным писакой. Альфрид редко переносил на бумагу не стоящие того мысли. И хотя кажется, что его поддержка нацизма должна была как-то изменить и его внешний облик, ничего подобного не произошло. Он не приобрел, скажем так, ничего вроде ледяного взгляда и выдающегося вперед подбородка Отто Скорцени, тоже своего сверстника, состоящего с ним в одной партии. У Альфрида не было шрамов от дуэлей, как и следов от монокля. Он редко щелкал каблуками и никогда не брил голову; наоборот, его отраставшие волосы требовали стрижки. Его рукопожатие казалось вялым, а манера держаться с незнакомцами – скучной, озабоченной, настороженной. Он улыбался натянуто, лишь сморщив уголки рта и едва двигая отвислой нижней губой. Удивительнее всего были его глаза: безжизненные и блеклые, они все время двигались так, как будто он носил не совсем удобные контактные линзы.

Английский летчик сэр Уильям Эллиот встретил его в доме их общего друга и отмечал впоследствии, что Альфрид абсолютно не соответствует его представлению о прусском магнате. Действительно, в сдержанной, официальной манере Альфрида больше британского, чем прусского. Это не лишено логики. Англофильская черта германской аристократии пережила 1918 год. Густав посылал Клауса и Бертольда учиться в Оксфорд. Сын Тило фон Вильмовски Курт готовился следовать их примеру, а во время вечерних прогулок Барбара Крупп-Вильмовски носила английские твидовые костюмы в талию, мышиного цвета кашне, мягкую фетровую шляпку и тупоносые туфли; она держала прочную трость, а по возвращении пила крепкий чай. Самый знаменитый племянник Барбары мог сойти за британца. Со своим костлявым лошадиным лицом Альфрид мог бы выступать, скажем, в роли безработного английского актера или эксцентричного бухгалтера из Центральной Англии, хотя он не выглядел человеком из народа. Чего-то не хватало: некоей жизнерадостности, чувства уверенности; он так и не приобрел их. Это озадачивает, потому что его последующие достижения, в некоторых отношениях превосходившие достижения Альфреда, как бы противоречат тем же самым чертам характера. И в самом деле, чем ближе узнаешь Альфрида, тем больше замечаешь в нем крайней противоречивости. Тут нет системы. Он ближе к тем загадочным людям, коих довоенные журналисты нарекли «людьми, которых никто не знает».

Наверное, никто так никогда и не понял Альфрида. Один из его братьев как-то заметил автору этой книги: «Он чрезвычайно сдержан. Даже мне не всегда легко установить с ним контакт». Сам он говорил одному знакомому после войны: «Вы знаете, я не близок с кем-либо из своих братьев и сестер, за исключением Вальдграут, а она теперь живет в Аргентине». Его старейший знакомый был поражен их встрече в тот год, когда Альфрида выпустили из ландсбергской тюрьмы номер 1 для военных преступников. Мужчины в последний раз виделись в Берлине в январе 1942 года. Прошло десять знаменательных лет. Альфрид вошел в комнату и быстро кивнул, сказав: «А, привет».