Соседи (СИ) - Drugogomira

Одно из двух: или Уля сбежала, или он всё-таки свихнулся и дорога ему прямая – в психдиспансер. Оба варианта равновесны. Тело ломит, мышцы тянет, рёбра ноют. И сейчас, глядя в потолок немигающим взглядом и прислушиваясь к могильному молчанию квартиры, он уже не уверен, что эта боль – следствие бурной ночи, а не вчерашней жестокой драки.

Голова спросонья соображать отказывалась наотрез. Скатившись с кровати, кое-как заняв вертикальное положение, Егор окинул мутным взглядом залитое солнцем пространство: постель в беспорядке, штаны, покрывало и несколько вскрытых конвертиков от резинок валялись прямо на полу, простыни смяты, да и в целом ощущение складывалось такое, будто ночью тут Мамай гулял. Но её следов – нет, никаких. Ни одежды, ни белья, ни даже волоска на подушке.

С кем он был?

Выйдя в коридор, замер, подался торсом вперед и заглянул в проём кухонной двери: кажется, пусто. Нет, не кажется – пусто. В большой комнате тоже, только шмотки его испорченные не на полу, а аккуратной стопкой сложены на диване. Зачем? Дорога им прямо в мусорное ведро… На этом диване вчера всё начиналось. Вроде бы. Вот у этой самой стенки. Он сходит с ума? Это атака галлюцинаций? Не могла она вот так взять и сбежать! Почему?! Он же во взгляде всё читал…

В его спальне тоже никого, он действительно тут один, совершенно. Совсем. Впервые в жизни всё случилось ровно наоборот: впервые девушку не пришлось выпроваживать за порог, сама ушла. Ещё до его пробуждения. А внутри не облегчение, а чудовищная, щемящая пустота. Мёрзлый безжизненный вакуум. И дивный новый хрустальный мир в очередной раз – какой по счёту? Сотый уже, блядь? – разлетается вдребезги. Под погребальный аккомпанемент.

Может, пожалела? Осознала всё-таки к утру, кого выбрала?.. Вряд ли… Нет… Или да? Предположила, что пожалеет он, и не придумала ничего лучше, как действовать на опережение? А если это была не она? А если это была белая горячка и совсем другой человек? Например, соседка из девятой, с которой он в лифтовом холле столкнулся. Зашла стрельнуть сигарету и…

Беспорядочный махровый бред, что полез в черепную коробку, за какие-то секунды взорвал её к чертям собачьим. Ноздри лихорадочно втянули в лёгкие порцию отяжелевшего воздуха. Какого хрена с ним творится? Твою налево! Нет, так дело не пойдет. Перво-наперво ему необходим ледяной душ. Холодная вода отрезвит гудящую голову, выбьет оттуда всю успевшую заполонить её дурь и муть и приведет мысли в порядок. А после он направится прямиком в соседнюю квартиру: Ульяна откроет, и всё станет понятно.

..

Душ и впрямь отрезвил, по крайней мере, мозг выплыл из марева, в котором пребывал с момента пробуждения. Наложив свежий бинт на порезанное плечо, Егор пристально оценил в зеркале отметины, появившиеся на теле за минувшие сутки. В местах ударов проступили синяки, боль в рёбрах наводила на мысли о возможных трещинах, и в идеале бы сделать рентген, но в ближайшее время ему точно не до того. Не сейчас. Боль терпимая, при глубоких вдохах искры из глаз не сыплются, и ладно. И не такое проходили. Пройдет. Располосованный кастетом висок запекся тонкой корочкой, ссадина на скуле припухла, а уголок рта саднит. Костяшки пальцев в плачевном состоянии, возможно, перебинтовать всё же стоило. И в таком виде ему завтра выступать. Плевать. Всё перечисленное – полная херня на фоне характерных отметин на шее: вот к чему то и дело норовил вернуться взгляд. Две с одной стороны, три с другой – дорожками к ключицам.

Нет, это не галлюцинации, не белая горячка и не сон, пусть сейчас, когда он вновь один, мозг отчаянно пытается его в этом уверить. Пусть свершившееся непостижимо умом и кажется чем-то нереальным и абсолютно невозможным. Но при мыслях о ней воспоминания прорываются в голову пёстрыми, объёмными, живыми картинками. Нутро вновь и вновь сотрясает: оно больше не успокоится, Ульяна поставила его мир с ног на голову и в этом положении ему теперь вечность стоять. Душа в раздрае: возможно, Ульяне это и показалось неправильным, но ему сердце подсказывает, что тут правильно совсем всё. По-другому просто не могло быть: оно может и хочет любить – но одну. Ту, которую хорошо знает, которой доверяет и готово открыться, к которой всю жизнь приковано цепями. Ту, которая несет с собой свет и надежду. Ту, к которой стремится. Другой не будет.

«На хрен!»

На хрен всё! Сейчас оденется и пойдёт выяснять у Ули, что у них за утро успело случиться! Что успело взбрести в её светлую головушку?

С этими мыслями Егор резко распахнул дверь ванной и даже успел несколько шагов в сторону собственной спальни сделать, как вдруг со стороны кухни раздалось растерянное цоканье. Замерев на полушаге, поднял голову и застыл. Эту картину он уже видел…

Солнечный свет, струясь через жалюзи и заливая собой пространство, рисовал на полу кухни полоски и падал на изящную фигуру. Босоногая девушка озадаченно склонилась над кофеваркой, размышляя, в какую кнопку ткнуть своим аккуратным пальчиком, чтобы машина заработала. Шелковистые длинные волосы занавесили её от чужих жадных глаз, полы свободной рубашки доставали хорошо если до середины бедра. Где-то там, под объёмной хлопковой тканью, спряталась попа. Взгляд, ощупывая, скользил по голым ногам, цепляясь за точёные коленки. Подумалось, что воротник наверняка расстегнут на три пуговицы, являя взору крылья ключиц и аккуратную ложбинку.

Вернулась?

Он стоял в коридоре, не уверенный, что эти острые коленки – теперь его. И изумительно ровные длинные ноги – его. И атласный водопад волос. Стоял и смотрел, не уверенный абсолютно ни в чем.

Душа пустилась в безумную пляску.

Она здесь. Она манит.

Всё, чего хотелось – подойти сзади, обнять и прижать к себе. Осторожно собрать волосы пальцами, добраться до шеи, коснуться губами бархатной горячей кожи под мочкой уха, какую-нибудь глупость прошептать… Убедиться!

Потому что она выглядит видением на этой кухне. Видением… Но он не спит – адская ломота во всем теле тому свидетельство. Имя звучит в голове, рвётся с языка, и что-то вновь мешает вымолвить единственное слово…

 Страх. Страх, из-за которого вчера он чуть не лишился её на веки вечные.

— Ульяна…

Шумно выдохнув, вскинула голову… Она… И на её лице что угодно: смущение, растерянность, непонимание, как себя вести. Ему даже вуаль паники в глазах чудилась – кажется, кто-то не знал, чего от него ждать. Егор и сам точно не знал, наверняка он знал лишь одно: из этой квартиры Улю он больше не выпустит.

***

Это, извините, какой-то писец! Ей надо нервишки подлечить! И головушку. И вообще!

Час назад Уля в ужасе распахнула глаза, сквозь сон осознав, что оставила открытой квартиру. Вчера, вылетая оттуда с пакетом бинтов, пластырей и дезинфицирующих средств, о двери не думала вообще – захлопнула бедром и всё. Не успела вспомнить про дверь, как коршуном атаковало понимание, что ей как воздух необходимы душ, зубная щетка и свежее белье. И сразу следом – мысль, что в холодильнике у Егора наверняка по традиции пусто, завтрак приготовить не из чего, и надо бы залезть в свой. Следом еще одна – что она никуда не хочет уходить! Не хочет, и все тут! Следом – что, может, лучше бы и в самом деле уйти? Ведь… а как же душ и зубы почистить?

Это был кошмар. Душа заметалась, и зудящее беспокойство мелкими иглами впилось под кожу: она не могла понять, что ей делать. Лёжа у него под боком и прислушиваясь к мерному дыханию, двадцать минут кряду решалась на стремительный спринт до квартиры. Решилась. Если бы она только знала, как прихлопнет дома, как в разы усугубится состояние, она бы зубы эти пальцем в его ванной чистила.

Оказавшись за собственной дверью, Уля поддалась панике. В дýше вдруг вдарило осознанием, что пока она тут пытается наскоро привести себя в более или менее божеский вид, Егор мог уже и проснуться. И обнаружить её отсутствие. Мог даже выдохнуть в облегчении – кто знает, как он посмотрит на ситуацию, придя в себя окончательно? Эта мысль, дождавшись момента, когда хозяйка головы останется в гордом одиночестве, вновь прокралась в мозг и с упоением вгрызлась в душу. И это несмотря на рассветные нежности. Маразм… Психичка! А добило понимание, что вот теперь-то, когда уже ушла… теперь вернуться без приглашения, наверное, будет совсем не комильфо. Что теперь по-хорошему правильнее подождать, появится сам или нет.