Фавориты Фортуны - Колин Маккалоу

— Отказывать нашим испанским губернаторам в деньгах и войске лишь потому, что мы предвидим на другом конце нашего моря события, которые могут и не произойти, Гай Котта, — полная чушь, — сказал Лукулл.

— Нет, Луций Лукулл! — рассердился Котта. — Мне не требуется ничего предвидеть, чтобы знать, что у нас нет денег для Испании, не говоря уж о войске! Гней Помпей и Метелл Пий должны справиться с тем, что у них есть!

Длинное лицо его собеседника стало каменным.

— Тогда на небе Рима появится новая комета, — сказал Лукулл ледяным тоном. — Со сравнительно лояльной головой, ибо это будет банкрот Гней Помпей, торопящийся домой со своей босяцкой армией. Но хвост — ах, хвост! Хвостом окажутся Квинт Серторий и его испанские дикари, которых он держит в полном рабстве. С присоединившимися по пути вольками, саллувиями, воконтиями, аллоброгами, гельвиями — и, без сомнения, бойями и инсубрами из Италийской Галлии, не говоря уж о лигурах!

Абсолютная тишина встретила эту парфянскую стрелу.

Решив, что настало время нарушить правило Суллы, Филипп вскочил со своего места и прошел на середину курии. Оттуда он оглядел всех по очереди, от пепельно-бледного Цетега до дрожащих Катула и Гортензия. Затем повернулся к курульному подиуму и посмотрел на расстроенного Гая Котту.

— Я предлагаю, — начал он, — собрать руководителей казны и налоговых экспертов и посмотреть, где можно найти значительную сумму, которой, по словам почтенного консула, у нас нет. Я также предлагаю дать легионы и пару эскадронов кавалерии.

Когда Помпей подошел к Септиманке на землях ваккеев, он увидел, что город меньше, чем говорили ему его информаторы. Однако выглядел городок вполне процветающим. Он располагался на крутом берегу реки Пизорака и был уязвим. При появлении Помпея весь этот регион сдался без борьбы. С помощью переводчиков Помпей постарался успокоить жителей Септиманки и заверить вождей, что он потом полностью заплатит за то, что взял, и что его люди будут вести себя хорошо.

Клуния, расположенная на несколько миль к северу от истоков Дурий, была самой западной крепостью Сертория. Несколько поселений южнее, находящихся на таком же расстоянии от реки, услышали о судьбе Сеговии и послали к Помпею в Септиманку людей, уверяя в своей преданности Риму и предлагая римскому военачальнику все, в чем он нуждается. Посовещавшись со своими легатами, переводчиками и местными жителями, Помпей отправил Луция Титурия Сабина и пятнадцать когорт зимовать в Термес, населенный кельтиберами и не желавший больше служить Серторию.

Фактически (как сообщил Помпей Метеллу Пию в письме, поздравляя того с Новым годом) начиналось волнение в городах Сертория. Если в следующий сезон они смогут причинить Серторию такой ущерб, что он дрогнет, городков вроде Септиманки и Термеса, согласных сдаться, станет куда больше. Война продолжится на главной территории Сертория по реке Ибер. Больше не будет походов на нижнее, восточное побережье.

В верховьях Дурия весна наступила рано, и Помпей не стал мешкать. Оставив жителей Септиманки и Термеса сеять, Помпей с четырьмя ослабевшими легионами отправился вверх по реке Пизорака к Паллантии, объявившей о своей преданности Серторию, очевидно по той единственной причине, что соперничающая с ней Септиманка подчинилась Риму.

Метелл Пий тоже рано снял лагерь в Нарбонской Галлии и двинулся к верховью Ибера, намереваясь соединиться с Помпеем. Но его главной задачей было открыть для Рима путь между Ибером и Центральной Испанией. Поэтому, подойдя к Салону — крупному притоку Ибера, он пошел вдоль этого притока, один за другим подчиняя Серториевы города, раскиданные по его берегам. Закончив эту короткую кампанию, Метелл Пий быстро вернулся в свою провинцию и отрезал Сертория от верховьев Тага и Аны, что означало изоляцию от племен Лузитании.

Паллантия оказалась крепким орешком. Помпей осадил город, как это сделал с Нумантией Сципион Эмилиан — известив об этом жителей. Чтобы отплатить тем же самым, Паллантия послала гонцов к Серторию в Оску, и Серторий в ответ привел свою армию и осадил осаждавших. Было ясно, что «старикашка» из Дальней Испании его не интересовал. Серторий решил проигнорировать победы Метелла по Салону и прошел мимо. Серторий по-прежнему хранил твердое убеждение в том, что Помпей — слабое звено в римской цепи.

Ни одна из сторон не была заинтересована в прямом столкновении у Паллантии, где Помпей сосредоточил все свои силы на покорении города, а Серторий — на ослаблении рядов Помпея. Поэтому пока Помпей нагромождал бревна и валежник у крепких деревянных стен Паллантии, Серторий понемногу ликвидировал людей Помпея. В начале апреля Помпей ушел, оставив Сертория помогать городу чинить сгоревшую секцию оборонительных сооружений.

Месяц спустя Помпей и Метелл Пий встретились возле одного из самых сильных городов Сертория — Калагура на верхнем Ибере.

Поросенок доставил для Помпея сундук с деньгами и два легиона, сформированных в когорты, чтобы полностью укомплектовать его старые легионы. С этим щедрым даром из Рима прибыл его новый проквестор, не кто иной, как Марк Теренций Варрон.

О, как был рад Помпей увидеть эту ясную башку с бахромой темных волос над ушами! Помпей плакал, не стыдясь слез.

— Я ушел еще до того, как Варрон и твое пополнение достигли Нарбона, — сказал Поросенок, когда они трое сидели в палатке Помпея над бокалом разбавленного водой вина. — Я встретил его, выйдя из долины Салона и двигаясь к Иберу. Несказанно рад сообщить, что он передал мне полный сундук денег, Магн. Из груди Помпея вырвался громкий вздох облегчения.

— Я так понимаю, что мое письмо подействовало, — сказал он Варрону.

— Подействовало? — засмеялся Варрон. — Я бы сказал, оно развело под Сенатом такой огонь, что всем стало жарче, чем во дни Сатурнина, когда тот объявил себя царем Рима! Хотел бы я, чтобы ты видел лица их всех, когда Лукулл принялся перечислять галльские племена, которые обязательно примкнут к Серторию — хвосту кометы, когда тот станет преследовать тебя до Рима.

— Лукулл? — удивленно спросил Помпей.

— О, он был твоим защитником, Магн!

— Почему? Я не думал, что нравлюсь ему.

— Может быть, и не нравишься. Он боялся, что кто-нибудь предложит послать в Испанию его, чтобы заменить тебя. Он очень способный военный, но Испания — это последнее, что он может пожелать себе. Кто в здравом уме захочет отправиться в Испанию?

— Действительно, кто? — спросил Поросенок, улыбаясь.

— Значит, теперь у меня шесть легионов, и оба мы сможем хоть сколько-нибудь заплатить людям, — сказал Помпей. — Сколько сейчас у нас, Варрон?

— Достаточно, чтобы отдать долги мертвым и живым и заплатить живым за часть нынешнего года. Но, к сожалению, недостаточно, чтобы продолжать платить им. Извини, Магн. Это все, что смог сделать Рим.

— Хотел бы я знать, где Серторий держит свою казну! Этот город был бы следующим, который я атакую. И не успокоюсь, пока его мешки с деньгами не окажутся у меня, — сказал Помпей.

— Сомневаюсь, что у Сертория имеются какие-нибудь финансы, Магн, — сказал Поросенок, покачав головой.

— Ерунда! Он получил три тысячи талантов золотом от царя Митридата меньше года назад!

— Думаю, уже все потрачено. Не забывай: у него нет провинций, приносящих регулярный доход. Нет рабов, чтобы трудиться в рудниках. У испанских племен тоже нет денег.

— Да, ты прав.

Наступила короткая пауза. Вдруг заговорил Метелл Пий, словно принял решение, которое обдумывал некоторое время. Он глубоко вдохнул, чтобы привлечь внимание Помпея и Варрона, и проговорил:

— Магн, у меня идея.

— Слушаю.

— Мы только что согласились в том, что Испания обнищала, равно как и римляне. Даже финикийцы Гадеса страдают. Богатство — недоступная мечта для большинства людей, живущих в Испании. Но у меня сохранились небольшие суммы, принадлежащие Дальней Испании и находящиеся в губернаторской резиденции в Кастулоне. Они хранятся там с тех пор, как Сципион Африканский положил их туда. Я не знаю, почему до сих пор ни один из наших алчных губернаторов не взял этих денег. Там на сотню талантов золотых монет, отчеканенных зятем Ганнибала Гасдрубалом.

— Поэтому они и не взяли их, — усмехнулся Варрон. — Как римлянин сможет тратить карфагенские золотые? Сразу же возникнут вопросы.

— Ты прав.

— Итак, Пий, у тебя завалялась сотня талантов карфагенских золотых, — сказал Помпей. — И как ты намерен с ними поступить?

— В действительности у меня немного больше. У меня есть еще двадцать тысяч югеров земли по берегам Бетиса, которые Сервилии Цепион отобрал у одного местного аристократа за неуплату налогов. Земля там уже несколько десятилетий числится за Римом, принося небольшой доход в виде арендной платы.