Фавориты Фортуны - Колин Маккалоу

Я в состоянии побить Сертория. Если я не сумею сделать этого другим способом, пусть я буду той каплей, что точит самый прочный камень, превращая его в полую скорлупу, которую ребенок сможет разбить своим игрушечным молоточком. Мой коллега Пий такого же мнения. Но я не смогу уничтожить Сертория, если мне не пришлют еще солдат, еще кавалерии и еще денег. Моим солдатам не платили уже полтора года. Я задолжал и мертвым, и живым. Я привез с собой много личных средств, но все их потратил, покупая продовольствие.

Я не извиняюсь за потерю войска. Это результат просчета, чему способствовала полученная в Риме информация. А именно: что шести легионов и полутора тысяч кавалерии более чем достаточно, чтобы справиться с Серторием. Мне нужно было дать десять легионов и три тысячи кавалерии. Уж тогда я побил бы его в первый же год, и Рим стал бы богаче людьми и деньгами. Вам следовало подумать об этом, вы, скупердяи.

И вот еще вам материал для размышления. Если я не смогу остаться в Испании, а мой коллега Пий из-за этого не получит возможности выйти из своей маленькой Дальней провинции, — как вы думаете, что произойдет? Я вернусь в Италию. За мной, как хвост кометы, потянется Квинт Серторий и его армия. Подумайте об этом хорошенько. И пришлите мне еще легионов, кавалерию И ДЕНЕГ.

Кстати, Рим должен мне общественную лошадь.

Письмо пришло в Рим в конце ноября, в период пополнения Сената, реорганизованного Суллой. Прежние консулы заканчивали год своей службы, а консулы, выбранные на следующий год, уже предвкушали власть. Из-за хронической болезни Луция Октавия только один консул, Гай Аврелий Котта, занимал курульное кресло. Принцепс Сената Мамерк прочитал письмо Помпея молчавшим сенаторам. Эту привилегию Сулла сохранил за лидером Палаты.

Луций Лициний Лукулл, выбранный старшим консулом на следующий год, поднялся, чтобы ответить. Его младший коллега, Марк Аврелий Котта, был средним братом нынешнего консула. И никто из них не хотел отвечать на это смелое, но неутешительное письмо.

— Почтенные отцы, вы только что прослушали искренний отчет солдата, а не показное сообщение политика.

— Искренний отчет солдата? Я бы скорее назвал это некомпетентной писаниной, поскольку его автор — некомпетентный командир! — презрительно заметил Квинт Гортензий, зажав нос пальцами, словно почувствовал плохой запах.

— Перестань, Гортензий! — устало отреагировал Лукулл. — Я не нуждаюсь в том, чтобы меня прерывал своими умными замечаниями доморощенный полководец! Когда ты найдешь в себе силы свалиться с обеденного ложа и отказаться от любимой рыбы, чтобы одолеть Квинта Сертория, я не только предоставлю тебе слово — я посыплю лепестками роз пол возле твоих пухлых плоскостопных ног! Но пока твой меч много тупее твоего языка, держи свой язык там, где ему место, — за твоими прожорливыми зубами.

Гортензий сник. Вид у него был кислый.

— Да, это не показное послание политика. И оно не щадит нас, политиков. С другой стороны, оно не щадит и самого автора. В письме нет извинений, а перечисленные проигранные и выигранные сражения подтверждены донесениями, которые мы регулярно получали от Квинта Цецилия Метелла Пия. Я никогда не был в Испании. Некоторые из вас, сидящих здесь, видали эту страну, но многие — в моей лодке и совершенно ее не знают. В былые дни Дальняя Испания имела репутацию хорошей поживы для губернатора — богатая, мирная, но с двух сторон окруженная дикарями, так что, если губернатор хотел развязать войну, это легко было сделать. Ближняя Испания, напротив, никогда не имела такой репутации — она беднее и местные жители там в состоянии постоянного волнения. Поэтому губернатора Ближней Испании ждали пустой кошелек и много неприятностей. Но все это изменилось, когда туда прибыл Квинт Серторий. Он уже хорошо знал Испанию — при Гае Марии он служил под началом военного трибуна у Тита Дидия. Напоминаю вам, он заслужил венец из трав, будучи еще почти подростком. А когда этот замечательный и страшный человек вернулся в Испанию как бунтарь, бежавший от возмездия Суллы, Ближняя Испания стала неуправляемой вся, а Дальняя — к западу от Бетиса. Как говорит в письме Гней Помпей, отличному губернатору Дальней Испании понадобились почти три года, чтобы одержать победу над одним из приверженцев Сертория — Гиртулеем. Но не самим Серторием. Письмо не осуждает нас в одном: из-за распрей внутри Италии мы не посылали губернатора в Ближнюю Испанию почти два года. Это, почтенные отцы, было равносильно тому, что мы подарили ее Серторию!

Лукулл помолчал, посмотрел в упор на Филиппа, который подался вперед, широко улыбаясь. Лукулла раздражало то, что он выполняет за Филиппа его работу, но он был справедливым человеком. Пусть лучше это скажет будущий консул, чем тот, кто был лоббистом Помпея. Даже для самого глупого сенатора последнее обстоятельство перестало быть секретом.

— Когда, почтенные отцы, Гней Помпей Магн с вашего согласия получал специальное назначение, я был губернатором провинции Африка. Не нашлось способного сенатора, желающего вырвать с корнем Квинта Сертория. Вы послали Гнея Помпея с шестью легионами и полутора тысячами всадников. Скажу вам откровенно, что я не согласился бы взять на себя такое поручение, имея меньше десяти легионов и трех тысяч кавалерии. Эти цифры Гней Помпей и дает в своем письме. Правильные цифры!

Послужной список Гнея Помпея впечатляет. Помпей достаточно молод, чтобы быть гибким, легко приспособляющимся, — качества, которые обычно теряют вместе с юношеским энтузиазмом. Против любого другого врага Рима шести легионов и полутора тысяч кавалерии было бы достаточно. Но Квинт Серторий — особый случай. После Гая Мария мы не видели подобного, и я лично считаю его даже лучшим полководцем, чем Гай Марий. Поэтому первые поражения Помпея не удивительны. Просто ему не повезло, вот и все. Ведь он выступил против одного из лучших военных умов Рима. Вы сомневаетесь в этом? Вы не должны сомневаться. Это правда. Однако даже самые замечательные военные умы мыслят готовыми штампами. Наш добрый Пий пробыл в Испании достаточно долго, чтобы начать понимать ход мыслей Сертория. Я поздравляю Пия. Честно говоря, не думал, что он способен на такое. Но и Метелл Пий не может справиться с Серторием в одиночку! Театр войны слишком широк — это вторая Италия во время Италийской войны. Один человек не может находиться одновременно на севере и на юге. А эти районы разделяет сухая и гористая местность. Вы послали второго человека, простого всадника, управлять Ближней Испанией. Как ты говорил, Филипп? «Non proconsule, sed pro consulibus». Ты дал ему понять, что ему дали достаточно войск и средств и что он довольно вознагражден. Но здесь вы ошибаетесь! Он мечтал получить эту работу! В двадцать девять лет — и уже ветеран! Кто из нас не хотел бы оказаться на его месте? Он очень хотел этого назначения. Он пошел бы в Испанию, даже если бы вы снарядили его еще хуже! Вы получили бы Помпея и за четыре легиона и пятьсот всадников — совсем дешево!

— Жаль, что мы так и не сделали, — сказал Катул. — С тех пор как он там, он потерял куда больше.

— Правильно, правильно! — крикнул Гортензий.

— И это, — продолжал Лукулл, на сей раз не обратив внимания на крики, — подводит меня к главному. Как может Рим надеяться остановить такого человека, как Квинт Серторий, когда Рим не желает посылать в Испанию ни денег, ни людей, чтобы обеспечить победу? Даже Квинт Серторий не справился бы с ситуацией, нагрянь на него Помпей и Пий с двух фронтов, будь у каждого по десять легионов и по три тысячи кавалерии! В письме Помпей обвиняет Сенат в своем поражении, и я согласен с ним! Как может Сенат ждать чудес, когда не платит за них волшебнику? Нет денег, нет войска — так не может продолжаться! Сенат обязан найти деньги, чтобы заплатить удручающе малочисленным армиям Помпея и Пия. Сенат должен отыскать средства, чтобы дать Помпею хотя бы еще два легиона. А лучше было бы четыре.

Гай Котта со своего курульного кресла заметил:

— Я согласен с каждым словом, что ты сказал, Луций Лициний. Но у нас нет денег, Луций Лициний. У нас просто нет денег!

— Тогда будем искать, — сказал Лукулл.

— Где? — осведомился Гай Котта. — Три года прошло с тех пор, как мы имели сколько-нибудь значительные доходы от Испании, а с тех пор как контестаны восстали, у нас вообще нет никаких доходов. Дальняя Испания не в состоянии разрабатывать рудники в Мариевых горах или в южных горах Ороспеда. А Ближней теперь не продолжить добычу у Нового Карфагена. Дни, когда доля золота, серебра, свинца и железа из Испании в казне достигала двадцати тысяч талантов, ушли, как и сами рудники. К тому же события последних пятнадцати лет снизили наш доход от провинции Азия. Мы находимся в состоянии войны с Иллирией, Македонией и Заальпийской Галлией. Мы даже слышали, что царь Митридат снова поднимает голову. И если Никомед, царь Вифинии, умрет, ситуация на востоке станет еще хуже!