Имя всего Сущего - Дженн Лайонс
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Я думал, вы расстроитесь, – признался Коун.
– Каэн будет в ярости. Гарантирую, он прикажет ее казнить. – Волшебник грустно вздохнул: – Сделай все, что можешь, чтобы помочь ей, Коун. Постарайся не подвергать себя риску, но я думаю, что вскоре мне придется решить, хочу ли я продолжать спасать этого человека от его плохих решений.
– У вас ведь есть план? План того, как спасти мир?
Релос Вар перестал улыбаться.
– Есть.
Коун почувствовал, как у него перехватило дыхание от эмоций, которые он не мог назвать, не то что контролировать.
– Я посмотрю, что я могу сделать, чтобы помочь ей. Она, э-э… – Он прочистил горло: – Она пытается научиться магии.
– Тем лучше. Когда мы найдем Уртанриэль, особой пользы это не принесет, но ей в то же время поможет. Я бы предпочел, чтобы она сосредоточилась на уроках с Ксиван.
– Уртанриэль? – Коун сел. – Вы ищете Уртанриэль? – Он, естественно, слышал о Погибели Королей, легендарном магическом мече императоров Куура, но предполагал, что меч навсегда утерян или украшает стену дворца короля ванэ.
– Да, – сказал Релос Вар. – И будь это любой другой меч, я мог бы просто спросить Имя Всего Сущего, где он находится. Жаль, что этого нельзя сделать, потому что он нам скоро понадобится.
– Зачем?
Релос Вар удивленно рассмеялся:
– Потому что его другое название – Убийца Богов, дорогой мальчик. И в конце концов мы собираемся заняться именно этим.
49: Зимние испытания
Провинция Джорат, империя Куур.
Три дня с тех пор, как Турвишар педантично исправился
Джанель хихикнула:
– Ну, не будь так строг к Барамону, Коун. Наши планы раскрыл совсем не он.
Нинавис фыркнула и закатила глаза.
– Не он? – Коун выглядел смущенным. – Но я узнал, что вы делали именно из-за него!
– Да, – согласилась Джанель, – но помнишь, Релос Вар не хотел, чтобы ты что-то рассказывал. Нет, боюсь, от игры отказался кое-кто другой.
– Кто? – спросил Кирин.
Джанель потянулась за напитком:
– О, должно быть, это была я.
Рассказ Джанель.
Ледяные Владения, Йор, Куур
Когда Суллес произносит заклинания, ее глаза становятся голубыми. Конечно, это относится не к каждому заклинанию, имейте это в виду, а только к тем чарам и в тех случаях, когда она играет с чьим-либо разумом. Как будто в эти драгоценные секунды старуха по имени Вирга не может не показать живущую в глубине нее богиню. Я научилась замечать явные подсказки, но, учитывая, что никто другой так и не научился, я ловлю себя на мысли – могу ли я видеть знаки лишь из-за того, что сделала со мной Сулесс.
Сулесс оказалась хорошим учителем, но я ненавидела ее уроки. С каждым разом в мою душу просачивалось все больше королевы-колдуньи, все больше ее заразы захватывало мой разум. Поэтому, насколько это возможно, я старалась учиться в другом месте. Я изучала книги, занималась с Коуном и даже присутствовала на уроках Турвишара для Отвергнутых, как стали называть себя бывшие жены Каэна. Они по праву могли собой гордиться. С тех пор как они начали учиться у Ксиван, ее неустанные тренировки превратили их из стайки скучающих, избалованных пленниц в настоящую боевую силу.
А вот йорские мужчины в это… не верили. Они были совершенно не в состоянии понять или поверить, как эти женщины, которые всего несколько лет назад были просто красивой мебелью, могли превзойти их в скорости, силе и свирепости. Они не знали, что женщины разработали собственные заклинания, которые помогли им повысить физическую силу до сверхъестественного уровня.
Основой для них послужили истории, которые я рассказывала о своей силе Талее. Она пошла к Байкино, которая выяснила, как заставить заклинания работать. А затем Байкино научила этому тех женщин, что были способны обучаться.
Как выяснилось, таких было большинство.
Однако ни один мужчина не предложил отправить Отвергнутых на поле боя. Женщины стали талисманом на удачу, милым аксессуаром для Достопочтенного, которым он пользовался во время приемов гостей – так же, как и мною. Женщины-воины одновременно и шокировали, и восхищали прибывающих членов королевских семей. Для женщин изготовили специальные доспехи, подчеркивающие их женственность – не более практичные для выживания в мороз, чем старые платья. Не могли они спасти и от ударов мечом – там были слишком большие декольте, и они слишком открывали ноги. Тем не менее слухи ползли. Может быть, это пошло и на пользу, когда до отдаленных йорских деревень дошли слухи о воительницах Достопочтенного.
Может быть.
Я обучалась вместе с ними. Турвишар Де Лор оказался отличным учителем, однако меня всегда нервировало то, как он легко понимал, что именно нужно сказать или сделать для того, чтоб я могла изучить заклинание. Он просто вертел книгу в руках, что-то говорил, рассказывал, что я делаю не так, – и в результате я внезапно все понимала.
Ажен Каэн становился все более нетерпеливым и темпераментным. Он был уверен, верил, что победа над Джоратом дастся ему легко, а вместо этого попал в какую-то трясину. Эйан’аррик нападала на все большее число деревень, но еще больше селений пустело еще до ее прибытия. «Жрецы» Черного Рыцаря – посвященные Безымянного Бога – начали распространять символ воздуха, отчего лицианский газ, который Сенера использовала против Мерейны, стал ненужным. Сенера начала сталкиваться с джоратцами, использующими талисманы для защиты от магии. Неспособность Каэна – точнее, неспособность Релоса Вара выследить лидеров повстанцев, вызывавших столько проблем, просто выводила герцога из себя. Он огрызался и гневался на всех.
Но отправлять Эйан’аррик в Джорат герцог не перестал.
Несколько лет подряд, после того как я впервые поклялась в верности герцогу Ажену Каэну, он продолжал проверять меня. Я возненавидела эти проверки, но он никогда не просил меня делать что-либо слишком предосудительное; например, меня не отправляли в Джорат с Сенерой. Я была символом его грядущего правления: джоратка, подчиняющаяся приказам йорца. Это было его обещание того, что грядет для всех, кто сомневается в своем герцоге. Я доставляла сообщения в дома кланов – просто чтобы меня видели. Я носила кольца Каэна в волосах и драгоценности Релоса Вара у завязок красного плаща, который был слишком тонок, чтобы защитить от холода кого-то другого. Йорские придворные и аристократы стали называть меня Дионо Томай, или Красный Рыцарь, и я до сих пор не уверена, что это комплимент. Подозреваю, что
