Смешная русская история (статьи) - Борис Синюков

1718 год. Петербург, Ораниенбаум (оргия с Меншиковым после отравления сына Алексея), Ревель, Петербург. Больше ничего, не считая указов, которые написать – раз плюнуть, хоть тысячу лет спустя.

1719 год. Скончался царевич и наследник Петр Петрович. Пушкин: «Смерть сия сломила наконец железную душу Петра. 1 июля Петр занемог (с похмелья)». Больше ни единого слова нет об этом годе.

1720 год. Не было вообще такого года в истории Петра. Ибо у Пушкина он даже не обозначен в его истории. Просто он сразу с 19 года перешел к 21 году.

1721 год. Пушкин: «Духовенство поднесло просьбу – назначить патриарха. На эту просьбу Петр, ударив себя в грудь и обнажив кортик, сказал: «Вот вам патриарх!»». Больше никаких подвигов император не совершил и в этом году. Зато сенат и синод преподнесли ему титул императора. Петр не церемонился и принял титул.

Только из–за одной этой короткой фразы стоило продлять жизнь после смерти православного царя. Вы же сами знаете чехарду царей и цариц после смерти его жены – полковой шлюхи. Мало того, у меня наготове еще один раздельчик, который покажет, что у «православного московского» Петра вообще не могло быть жены. Поэтому нет никакой разницы, стала бы она царствовать, начиная с 17 или 18 года, или с 25–го. Смотрите сами:

• Екатерина I (Марта Скавронская) 1725 – 1727;

• Петр II Алексеевич, сын убитого Петром I своего «сына» 1727 – 1730. Правили последовательно Меньшиков и Долгорукие. Со смертью Петра II династия по мужской линии пресеклась;

• Анна Иоанновна – «племянница» Петра I, жена герцога Курляндского, избрана тайным советом, правил любовник Бирон 1730 – 1740;

• Правительница России при малолетнем сыне императоре Иване VI Антоновиче – от Антона Ульриха Брауншвейгского, «внука» Ивана V, родного «брата» Петра I в 1740 – 1741, свергнута доброжелателями Елизаветы;

• Елизавета Петровна, «дочь» Петра I в 1741 – 1761;

• Петр III, Карл Петр Ульрих, сын герцога Голштейн–Готторпского Карла Фридриха и Анны Петровны – «дочери» Петра I, женатый на будущей Екатерине II, в девичестве Анхальт–Цербской, 1761 – 1762;

• Екатерина II «Алексеевна», узурпаторша престола, ни капли крови Романовых, 1762 – 1796.

Спросите у себя самих: ну разве могут историки поручить этой камарилье безродных временщиков «вытащить кортик и гаркнуть, ткнув себя в грудь: вот вам патриарх!»? Это с одной стороны. С другой стороны, в начале этой самой камарильи власть перешла от католиков к православным, московским и оттягивать этот крик грозного царя дальше было нельзя. Ибо Синод–то уже существовал, а патриарха как такового не было. С третьей стороны, некоторые из этих героев отмечены и в западных источниках, поэтому двигать их по хронологической шкале туда – сюда нельзя. Вот и пришлось свалить все на бедного покойного царя, виртуально продлевая ему жизнь. И если бы это один раз было в русской истории. В ней же сплошь и рядом так поступают. Хазарское завоевание превратили в татаро–монгольское. Хазарского казака–разбойника Донского сделали русским, а русского (чудского) идолопоклонника, славящего бога Перуна, Мамая сделали татарином. Работорговлю своим народом, которую начал Иван Калита, представили «набегами крымских татар». А его «мешок с деньгами» за это выдали за «спонсорство». Да что, как говорится, далеко ходить? На ваших собственных глазах завоевание Афганистана представили в виде помощи «демократическим силам», а подавление народного бунта против коммунизма в Германии, Чехословакии и Венгрии выдавали чуть ли не за благотворительность. И даже самоопределение Чечни представляют как «наведение конституционного порядка». Ведь если нынешняя наша власть продержится еще лет 10, все и будут помнить только о «конституционном порядке». В анналы это войдет. А я отправлюсь дальше.

1722 год. Ни единого передвижения, одни административные распоряжения, написать которых целую кучу, как я же говорил, не составляет труда хоть через тысячу лет. И вдруг: «Петр прибыл в Сенат (разумеется, в Петербурге) и представил ему своего генерал–прокурора Ягушинского, потом повелел Апраксину ехать с ним в поход, и 15 мая, отслужив молебен в Успенском соборе (в Петербурге Успенского собора не было, были только в Кремле и во Владимире), отправился на москворецком струге (это что еще за разряд кораблей такой?) при пушечной пальбе». И сразу же вновь таинства: «17 мая в Коломне решил дело между Меншиковым и Скоропадским». И пошло–поехало: Нижний Новгород, Казань, Саратов. Так как столицы у кочевников на Волге не было, то пришлось «80–летнему калмыцкому хану Аюку явиться» самому в Саратов к Петру на свидание. Потом Астрахань. Петр в Каспийском море на 274 судах. Устье реки Терки (Терек). Армия переправляется через реку Сулак. (откуда она тут взялась?). «Русские расставили в Дербенте свои караулы». «В Дербенте взято 230 пушек». «Обо всем этом Петр известил Сенат». Далее: «Итак, план Петра овладеть Бакою (Баку), заложить город при устье Куры, идти к Тифлису по сей реке, возобновить в Грузии христианство и утвердить Вахтанга в союзе – и оттуда идти на Терки – не состоялся!» Почему? – спросите вы. А, потому, что 30 судов с хлебом, отправленные из Астрахани в войско Петра, все как одно «потекли и далее плыть не могут». Далее Петр пошел с армией к Сулаку и основал город Ставрополь. Потом вернулся в Астрахань, затем «выехал водою из Астрахани с императрицею» (откуда она там взялась, черт возьми!). И «не доезжая до Царицына 113 верст, Петр поехал сухим путем». Пока ехал, иначе было негде, «Петр приготовил полицмейстерскую инструкцию» и «18 декабря въехал торжественно в Серпуховские ворота», каковых более нигде нет, кроме как в Москве, где случился с ним случайный (Пушкин – accident) припадок, о чем он неукоснительно донес Сенату.

Снова остановлюсь и спрошу: ну, разве может полковая шлюха сделать столь мощный поход? А он настоятельно требуется, так как покойник Петр не все еще доделал, что ему предписано московской стороной для этого двуликого Януса. Я даже думаю, что тут повторен до мельчайших подробностей «поход Стеньки Разина в Персию» с той разницей, что Петр до Персии не добрался, хотя и намеревался. И поэтому не потопил в Волге «персиянскую княжну». А то было бы очень уж похоже, даже дети в 5 классе догадались бы.

Но есть и более веская причина. Дело в том, что нашим людям невозможно объяснить историю казачества и методы их «приручения» в эти самые времена. Но об этом – у меня в других работах. Поверьте здесь на слово: без этого «похода Петра» невозможно было бы считать Астрахань почти вечно «нашей».

1723 год. Вернувшись с Кавказа, в Петербурге «Петр застал дела в беспорядке», чего сроду у него не случалось по возвращении со всех своих прежних войн и «путешествий». И именно в этот год Пушкин высказывает все мысли и чаяния Петра вплоть до интересов в Мадагаскаре, его планы на будущее, подробнейшим образом переписывает международное положение. Затем Петр «решает» кучу самых разнообразных дел, вплоть до «учреждения фонарей на столбах и запрещении попам хоронить в неуказанных гробах». Но, вот что интересно. Ни единым словом не упомянуто хоть о каких–нибудь, даже мелких поездках. И даже не поймешь, где он все–таки находится? Поэтому по мелким деталям приходится догадываться, что он все же – в Петербурге.

1724 год. Весь этот год Петр как бы готовится к смерти, вернее историки как бы заранее знают, что он умрет в самом начале следующего года и поэтому свешивают на его всех, даже будущих, дохлых кошек. Которые, кстати, могли бы еще пожить и подохнуть уже при наследниках Петра.

Разумеется, он никуда не ездит. Поэтому его «поездка» в Москву на предмет коронации своей «жены» Екатерины I выглядит как неудачное авторское отступление о самом себе посреди напряженнейшей ситуации захватывающего сюжета: «Сенату повелено ехать в Москву для коронации императрицы».

По–моему же самое главное в следующем:

• 20 января повелел он описать доходы монастырские;

• 22–го учинил казначея при Синоде;

• превратил мужские монастыри в военные гошпитали, монахов – в лазаретных смотрителей, а монахинь – в прядильниц, швей и кружевниц;

• запретил писать в партикулярных (частных) письмах о государственных делах;

• раскольники объявлены бесчестными, носить им медные знаки, а женам – опашни и шапки с рогами, старинные;

• еще ранее Петр повелел раскольникам нашить на спины платья четвероугольники из красного сукна с желтыми козырями. Они повиновались, и без всякого стыда являлись на бирже: торговать с иноземцами;

• (1718 г.) Доносы ограничены тремя первыми пунктами: 1) о замысле на здравие государево; 2) о бунте и измене; 3) о похищении казны. С ними можно было являться прямо в царские покои;

• За утайку переписи мордву и черемис прощать, если крестятся;