Князь Барбашин (СИ) - Родин Дмитрий Михайлович

С соляными варницами тоже не всё гладко было, но и тут за год многое поправили, да кузнецам цырены новые заказали. Почитай в округе одними из первых соляную добычу восстановили.

Вот только текущая война затворила привычные пути, и вывозить соль и медь стало куда труднее: удобный речной путь Кама-Волга сменил северный, рваный, с многочисленными волоками, отчего цена на товар значительно возросла. А расходы-то остались прежними, и сократить большинство из них можно было только с личного разрешения князя. А пока его нет – крутись, наместник, как можешь, но дело делай!

Вздохнув, Игнат принялся перебирать бумаги. Со всех концов вотчины стекались в Княжгородок отписки целовальников. Это и облегчало и осложняло работу одновременно. С одной стороны имелась точная картина по всем землям, а с другой – бумаг было просто немерянное количество. И это ещё вотчинные дьячки на первом этапе отсеивали множество лишнего, сводя данные из различных донесений в единые таблицы (придуманные, кстати, тоже князем и отпечатанные типографским способом). Но всё одно Игнат раз в пару месяцев требовал предоставлять ему все письма, дабы проверять качественность вносимых цифр.

Утренний разбор бумаг шёл ровно столько, сколько требовалось времени приготовить завтрак, после чего послужилец спускался в столовую. Обычно завтрак проходил неспешно, в тесном семейном кругу, после чего Игнат вновь возвращался к работе.

Вот и сегодняшний день ничем не отличался от других, если не считать гонца с письмом от князя. Его он и вскрыл первым, сразу же, как только гонец вышел за дверь кабинета. Хозяин окрестных земель требовал, не мешкая, прислать в столицу десяток лучших выпускников княжгородской школы и дополнительно к обычным товарам ещё и селитры. Да уж, селитра. Ещё одна его головная боль! Вот откуда князь взял, что в его вотчине можно оной до тридцати тысяч пудов производить? Ну не выходило пока что у Игната таких цифр. Хотя князь, хоть и ругал, но пока что относился к этому с пониманием, что, впрочем, не мешало ему каждый раз требовать увеличить выход дорогого и востребованного продукта. И Игнат – куда деваться-то – увеличивал. Вот и нынче бочки с селитрой готовые стояли в погребе, ожидая оказии для отправки. Не все, правда, себе-то порох тоже был нужен.

Покачав головой и сделав для себя пометку, Игнат продолжил чтение. Князь писал еще, чтобы Камский полк был готов выступить по весне к Казани, для чего ему предписывалось подготовить транспортные насады и все охранные корабли. И вместе с полком, оставив дела на заместителя, прибыть под Казань самому. Вот последний пункт не понравился Игнату больше всего. Отвык он, знаете ли, от походной жизни. Хорошо хоть, заниматься не бросил. Но и деваться некуда – придётся исполнять приказание. Благо, до весны ещё далеко, а вот караван с товарами и людьми нужно готовить на ближайшее время. Санный путь он не быстрый! А вот где он сейчас десяток выпускников возьмёт, если все они уже к делам приставлены, даже мыслей поначалу не было. Похоже, придётся оголять собственные штаты. Или в школу зайти, может что посоветуют?

Звякнув в колокольчик, Игнат велел забежавшему слуге готовить выезд.

Школа, как всегда, встретила его шумом и гамом. Учебный год был в самом разгаре. Директор, морща лоб, выслушал длинную тираду наместника и, покачав головой, пообещал найти максимум пятерых вчерашних выпускников, устроившихся в окрестностях, но не довольных своим положением, а дальше уж Игнат пусть думает сам. Что ж, и на том спасибо. Пятеро не десять, наскребём! И разом повеселевший послужилец решительно отправился на верфи…

В Бережичи Андрей приехал поздно ночью, в сопровождении десятка своих дружинников, вооружённых до зубов и одетых по случаю дальней дороги в лучшую бронь. Всё же несмотря на все действия властей, разбойников на дорогах хватало. Хорошо хоть литвины перестали шалить в окрестностях Козельска, так как граница нынче была отодвинута далеко на запад.

День приезда выдался морозным, и попасть в тёплое помещение (предупреждённые заранее слуги старательно протопили господский дом) стало настоящим наслаждением. Наскоро сполоснувшись (в баньку по позднему часу решили не ходить), князь и его люди разбрелись по спальным местам и вскоре всполошенный ночным приездом дом вновь погрузился в дремотную тишину.

А утром, дав князю выспаться, на доклад припёрся местный управитель – Генрих.

В своё время его сватовство к дочке холопа наделало в Бережичах немалый переполох, но, как уже говорилось выше, девушка грамотой князя была признана вольной, а сам немец крестился в Козельске по православному обряду. Так что к осени, когда в деревнях начинали играть свадьбы, ничто уже не мешало соединить двух молодых узами брака. И судя по появившемуся брюшку, женитьба пошла бывшему студенту только на пользу. Как и двое детей: Иоган-Иван и Анна.

Ну и дела в вотчине тоже были на уровне. Ведь теперь бывший немец был в том лично заинтересован, так как князь положил ему не только обычное жалование, но и процент от продаж со всего, что в вотчине производится. Поэтому и на господских полях, кроме привычного навоза и ставшего уже более-менее привычным травосеяния, в которое прибывшие голландские спецы (получившие под свои эксперименты участок господской запашки) успели внести кое-какие улучшения с учётом местного климата, стали использовать в качестве удобрения костную муку, благо рыбы в Жиздре хватало, и золу. Что вкупе с новым сельхозинвентарём позволило на местных почвах стабильно держать урожай сам-4, ну и довольно близко приблизиться к стабильному, а не только в лучший год, сам-5. А это уже позволяло не только создавать неприкосновенный запас зерна на случай неурожая, но и излишек везти на продажу.

Неплохой доход давала и лесопилка, хотя и не такой высокий, как в первые годы своего появления. Ведь теперь в округе она была не одна. Что-что, а считать деньги умели и на Руси. Это вот с новинками дело обстояло не очень.

Но главным источником дохода был, разумеется, стекольный заводик. Да, Брунс уехал к себе и даже неплохо устроился, правда, заведя своё предприятие вне стен Любека, так как цеховые правила в городе никуда не делись. Но его ученики крепко держали управление процессами в своих руках. И, как когда-то их самих, натаскивали при этом собственных учеников. Кстати, теперь, при отсутствии любекского гастарбайтера и православном крещении Генриха вопрос о целесообразности производства зеркал на местном заводе можно было и пересмотреть, хотя большой надобности в этом Андрей всё же не видел. В конце концов, стекло на окна и на теплицы пользуется устойчивым спросом. А уж про стеклянную посуду и вовсе говорить не приходится. Узорчатые графины и бокалы, подаренные государю, стали отличным пиар ходом и нынче все, кто имел лишние деньжата, стремились иметь в доме изделия бережических стеклодувов.

Вовсю работала и программа отселения лишнего населения. Только в этом году в Бережичах подросло семеро старших сынов, которым предстояло покинуть отчий дом, так как дробить выделенные наделы и плодить тем самым нищету в своих вотчинах князь не собирался. За прошедшие годы эта практика уже более-менее прижилась в его землях, тем более что между всеми вотчинами существовал прообраз почтового сообщения, и родственные связи между людьми не терялись, хоть и ослабевали с расстоянием. Эта переписка, кстати, весьма способствовала тому, что многие из отселенцев предпочитали ехать к новому месту уже женатыми, дабы потом не терять время на поиски хозяйки. Конечно, в масштабах Руси всё это было мышиной вознёй, но для личных земель князя это было хорошим подспорьем к притоку рабочих рук на малозаселённые владения. Правда, некоторых вольных землепашцев эти условия не устраивали, и они предпочитали отъехать к другому хозяину, зато оставшись единой семьёй, но таких и не держали. Всё же в крестьянах на Руси в первой половине 16 века большого недостатка ещё не было.

Разумеется, были в вотчине и свои проблемы, но управляющий справлялся с ними сам, не прибегая к помощи князя. А потому в родном селе Андрей задержался почти на неделю. Просто отдыхал, объезжая окрестности или травя зайцев на правом берегу Жиздры. Иногда ночуя в новом выселке. Ну да, пользуясь тем, что дьяки давно уже не проводили перепись, он велел основать его среди густых лесов правобережья. На небольшой поляне мужики под внимательным взором управляющего срубили избы для двух семей. Место оказалось красивое: лес и заросшая старица, а кругом густые заросли ежевики, малины и смородины. Вот только полей у выселка не наблюдалось: его жители обеспечивали работу лесопилки и целостность плотины. А так же поставляли на господский двор дичь.