Волк среди волков - Ханс Фаллада

Арестанты сейчас же стали жаловаться Пагелю:

— Разве это работа, господин управляющий? — Совсем не подвигается! Картофель здесь не поспел. — Это вы на табаке нам экономию наводите!

Пагель ввел в виде поощрения прибавку табака за определенное количество центнеров.

— Поглядим, что тут сделать можно, — подбодрил их Пагель и направился к ближайшему надзирателю. Он поздоровался и первым же делом задал вопрос, который сегодня не сходил у него с языка:

— Все спокойно?

— Ну конечно, — со скучающим видом ответил молодой надзиратель. — Чему неспокойным-то быть?

— Я так просто сказал… Здесь тяжело работать?

— Вы, верно, от Марофке заразились? Ему вечно что-то мерещится! Только и знает, что брюзжит да скандалы заводит! Ни одной команде не живется так хорошо, как здешней: харчи что надо, казарма что надо, табак дают, а он все никак не успокоится. Так и перестараться недолго.

— Как перестараться?

— Господин надзиратель! — перебил один из заключенных. — Разрешите выйти?

Надзиратель окинул скучающим взглядом сперва его, затем всю цепь:

— Ступайте, Козегартен.

Арестант бросил на Пагеля доверчивый взгляд, зашел за цепь и, ухмыляясь, расстегнул штаны. Затем присел, не спуская глаз с Пагеля, который отвернулся, чтобы не иметь перед глазами это зрелище.

— Как перестараться? — переспросил надзиратель. — Марофке подлизывается к начальнику тюрьмы. Он побожился, что арестанты нагуляют здесь по двадцать пять фунтов на человека. "Хоть все именье объедим!" Вчера опять говорил: "Я за харчи ругаюсь, не умеют как следует готовить".

Пагель не успел ответить на это разоблачение.

Лицо надзирателя внезапно перекосилось от страха.

— Стой! — крикнул он и схватился за ружье…

Пагель повернулся, он успел еще увидеть арестанта Козегартена, который, кончив свои дела, бежал к соснам…

— С дороги! — заорал на Пагеля надзиратель и больно ударил его прикладом в грудь.

— Не стреляйте, господин надзиратель! — раздалось два, три голоса. — Мы догоним…

На одно мгновение надзиратель заколебался — и два, три человека уже исчезли в соснах.

— Стой! — крикнул надзиратель и выстрелил.

Выстрел, сухой и совсем не громкий, прозвучал до смешного жалко на фоне шума, поднятого арестантами. Теперь раздались выстрелы и на верху холма.

— По четыре стройся! — раздалась команда.

Пагель увидел, как пятый человек бросился к соснам, он погнался за ним.

— Стойте на месте черт вас возьми! Мне стрелять нельзя! — заорал надзиратель.

Пагель остановился, бросился наземь, над ним просвистели пули. Слышно было, как они щелкали в соснах.

Пять минут спустя надзиратели построили людей на обратный путь, пересчитали и выяснили фамилии недостающих. Недоставало пятерых.

Их фамилии: Либшнер, Козегартен, Мацке, Вендт, Голдриан.

"Великий мудрец Марофке!" — подумал Пагель и устыдился собственной глупости. (Сколько раз запрещал ему Марофке заводить разговор с надзирателями, несущими охрану! Что за идиотство гнаться за сбежавшими, когда только что два арестанта продемонстрировали, как легко погоней прикрыть побег!)

Арестанты гудели от возбуждения, галдели — или мрачно молчали; надзиратели волновались, огрызались, сердились.

— Послушайте, господин Пагель, мчитесь во весь дух в имение, расскажите Марофке, что дело дрянь. Господи, он просто лопнет с досады. Господи, вот будет ругаться-то! Он был прав — мы все перед ним идиоты, ну, теперь уборочной команде крышка — сегодня же обратно в Мейенбург. Скажите Марофке, что придем не раньше, как через два часа. Я поведу их вокруг, по открытому полю. Идти с ними лесом я сейчас не рискну, ну, шпарьте!

Пагель вскочил на велосипед и покатил лесом. "Господи, что скажет Марофке? — думал он, проезжая вдоль просек. — Им теперь ничего не стоит свалить меня с велосипеда! Ах, Марофке, если бы я наблюдал как следует…"

В течение ближайших трех-четырех часов Нейлоэ гудело и жужжало, как улей перед вылетом роя. Но здесь вылет уже произошел — и не роем!

— Так я и думал! — только и сказал старший надзиратель Марофке и бросился в контору, чтобы позвонить тюремному начальству, а следом за ним побежал запыхавшийся Пагель, с которого пот лил ручьями.

— Надо было лучше глядеть за людьми, — сердито сказал Штудман.

Но тщеславный, заносчивый Марофке не стал терять времени оправдываться, устанавливать свою правоту.

— Их надо поймать сегодня же, пока они не выбрались из лесу, а то мы их вообще не поймаем, — сказал он Пагелю и связался по телефону с начальством; он не стал терять времени даже на то, чтобы похвастать своей проницательностью.

Пока надзиратель звонил по телефону, Пагель шептался со Штудманом. Пагель с удивлением констатировал, что оправдать Марофке в глазах Штудмана представляется ему сейчас самым важным. Потому-то он и шептался со Штудманом. Другое дело Марофке, все его помыслы свелись к двум вещам: доставить остаток команды без проволочек и без дальнейшей убыли в Мейенбург и как можно скорей поймать беглецов.

Было слышно, как Марофке ругательски ругали по телефону, но он даже бровью не повел, ни словом не упомянул о том, что его ходатайство было отклонено. Что теперь будет? — только этим он и интересовался.

— Вот молодец! — сказал Пагель фон Штудману.

Но Штудман проворчал:

— Будь он молодцом, не упустил бы арестантов!

Старший надзиратель Марофке повесил трубку.

— Господин фон Штудман! — по-военному и очень холодно отрапортовал он. — Уборочная команда, присланная в Нейлоэ, сегодня же снимается с работы. Конвой для доставки людей на место прибудет из Мейенбурга. Я прошу к… ну, скажем, к трем часам приготовить две подводы для вещей. Сам я отправлюсь навстречу команде и доставлю ее в казарму.

— Вы лично? Быть не может! — съязвил фон Штудман. — А картофель как же? — Он предвидел крупные неприятности и не мог не съязвить.

Но Марофке не обратил внимания на шпильку.

— Попрошу вас, господин фон Штудман, связаться с лесничим, а еще лучше и с владельцем леса. В ближайшие полчаса надо точно определить по плану, где могут находиться сбежавшие. Господин Пагель, когда они сбежали, точно?

— Около половины одиннадцатого.

— Итак, место известно, теперь надо сообразить, куда они могли добраться, где могли спрятаться. Прибудут жандармы, человек пятьдесят или сто, может быть, солдаты — еще до вечера будет организована облава…

— Приятно! — сказал господин фон Штудман.

— Я сам вернусь, как только успею. Вы, Пагель, сейчас же отправляйтесь в замок, свяжитесь с франкфуртским полицейским управлением, оттуда получите указания. Затем вам, верно, придется позвонить на все окрестные жандармские посты… Надо усилить охрану на польской границе, преградить дорогу на Берлин — этот аппарат остается для телефонных звонков сюда, по нему не звоните, сообщите это на почту…

— Господи боже мой! — воскликнул Штудман, заразившись, наконец, энергией этого пузана. — Неужели же опасность так велика?

— Четверо сравнительно не опасны, — сказал старший надзиратель. Сутенеры, аферисты, шулера. Но один, Мацке, тот и на убийство пойдет ради партикулярной одежды и денег… Живо, господа, за работу…

И он пулей вылетел из конторы.

— Живо, Пагель! — крикнул и Штудман. — Пошлите сюда старика Тешова.

Пагель мчался парком. По боковой дорожке шла фройляйн Виолета, она что-то сказала, он только крикнул: "Арестанты сбежали!" — и помчался дальше. Пагель отстранил старика Элиаса, открывшего дверь, — откуда только взялась у него живость! — подбежал к аппарату в передней: "Алло, алло, станция! Полицейское управление, во Франкфурте-на-Одере. Спешно! Спешно! Нет, сию же минуту! Я подожду у аппарата…"

В дверях передней показались люди, перепуганные, удивленные. Две горничные переглянулись. "Почему они так странно друг на друга посмотрели?" — мелькнуло в голове у Пагеля. Тут в передней появилась Виолета, она подбежала к Пагелю:

— Что случилось, господин Пагель? Арестанты?..

С шумом открылась дверь из кабинета тайного советника:

— Кто у меня в доме разорался? У себя в доме я один ору.

— Господин тайный советник, пожалуйте сию же минуту в контору. Пять арестантов сбежало…

Наверху истерически захохотала горничная.

— А зачем мне к вам к контору? — Тайный советник сиял. — Думаете, они придут в контору, чтобы на меня полюбоваться? Говорил вам: берите подходящих людей. Теперь каждый вечер придется жене под кровать револьвером светить…

— Говорят из имения Нейлоэ, — сказал Пагель в трубку. — Ней-ло-э. По поручению мейенбургского тюремного управления сообщаю…

— Все в порядке, — отозвался равнодушный голос. — Нам уже сообщили из Мейенбурга. Кто говорит? Управляющий? Нечего сказать, хорошие дела у вас творятся! Не могли устеречь? Ну, слушайте. Повесьте трубку, я отдам распоряжение вашей телефонной станции, вам оттуда позвонят и назовут все окрестные жандармские посты. Вы только сообщайте: пятеро арестантов сбежали, присылайте людей в Нейлоэ! Так, справляйтесь поскорей, у нас здесь все телефоны заняты, до границы и двадцати километров не будет…