Жуков. Портрет на фоне эпохи - Лаша Отхмезури

Изучение «Марса» позволяет с новой точки зрения взглянуть на «Уран». Вот две советские операции, проводившиеся с общим превосходством сил 3: 1. Одна завершилась успехом, который вошел в военную историю, другая – таким позорным поражением, что власти сделали все, чтобы предать ее забвению. Почему? Объяснения многочисленны. Во-первых, характер местности: под Сталинградом ровная голая степь, которую тяжело оборонять; под Ржевом – лесистая, болотистая, пересеченная реками, с глубоко эшелонированной обороной. Во-вторых, противник: на юге – плохо вооруженные румыны, у которых не было мотивации для упорного сопротивления; на севере – отборные немецкие соединения. Огромную роль сыграла конфигурация линии фронта. В Сталинграде в резерве у Паулюса была только XXII танковая дивизия, самая слабая из всех, действовавших на Восточном фронте, и ему предстояло удерживать растянутый фронт на местности, где почти не было дорог; под Ржевом Модель на центральном участке имел 250 танков непосредственно на позициях и столько же в резерве. Ни одна позиция не располагалась дальше 80 км от его КП и его резервов. Огромную роль играла работа тыловых служб и снабжение войск. VI армия хронически недополучала все ей необходимое, ее запасы были невелики; IX армия снабжалась по главной железнодорожной магистрали Берлин – Смоленск и имела все необходимое в достаточном количестве. Наконец, командующие. Можно ли найти более разных командующих, чем Паулюс и Модель? Первый – утонченный интеллектуал, осторожный, скромный, нерешительный, часто предпочитавший руководить из штаба; второй – прирожденный рубака, решительный, суровый, в бою всегда в первом ряду, выдающийся полководец – возможно, лучший из всех, что служили Гитлеру. Наконец, под Сталинградом советская сторона имела преимущество внезапности, чего не было под Ржевом.

В силу всех этих причин задача Жукова была многократно тяжелее той, что стояла перед Василевским. К тому же сами войска Калининского и Западного фронтов были далеки от совершенства. Сыграли свою роль все обычные для Красной армии факторы: отсутствие взаимодействия между соединениями и родами войск, катастрофическая нехватка квалифицированных командных кадров, слабая разведка и системы связи… Свою роль сыграли и другие факторы. Жуков слишком давил на подчиненных ему командующих фронтами и армиями. Когда дела пошли плохо, его метод управления страхом быстро достиг высшей точки и вызвал контрпродуктивную реакцию. Из страха перед наказанием командующие всех рангов, снизу доверху, не докладывали полную правду о сложившейся обстановке, преувеличивали мелкие успехи и уменьшали крупные неудачи. Никто не давал Жукову точных сведений. В полной мере это проявилось в ежедневных сводках: по ним очень трудно узнать точные потери частей и соединений в живой силе и технике. Жуков посылал армии в бесплодные атаки потому, что не знал подлинного плачевного состояния своих войск.

И тем не менее Жуков несет полную ответственность за этот кровавый провал. Он утратил ощущение реальности – страшный грех в военном искусстве. Он теперь видел все только в стратегическом масштабе («Юпитер»), выпустив из виду оперативный и тактический уровни («Марс»). Ему не хватило сил… которые у него были, но простаивали в бездействии в резерве, где он придерживал их, чтобы затем бросить на Вязьму и Смоленск. Он посылал людей на смерть даже после того, как стало ясно, что нет никаких шансов на успех. Он продолжал утверждать, что крах IX армии близок, хотя все говорило об обратном. Всё? Во всяком случае, не донесения военной разведки, систематически занижавшей численность войск противника, особенно его танковых частей; но Жуков виноват и в этом пункте, и его излишняя доверчивость лишь поощряла сотрудников ГРУ. Ржевская операция превратилась для генерала в какое-то наваждение. Потерпев поражение, он приехал к Сталину с просьбой выделить ему дополнительные силы, чтобы повторить наступление на московском направлении. Но Сталин и Ставка отказали: все резервы направлялись в район Дона и Черного моря. С этого момента и на ближайшие восемнадцать месяцев вперед все взоры были прикованы к югу России и Украине, где Красная армия наконец одержала крупную и бесспорную победу. Звезда Василевского была в зените, рядом с ней начали восходить звезды Рокоссовского и Ватутина. Для Жукова же 1942 год стал неудачным.

Глава 17

Маршал Советского Союза

29 декабря 1942 года Жуков вернулся на десять дней в Москву. Хотя он измотан, переживал свой провал под Ржевом, однако природный оптимизм, составлявший основу его характера, брал свое. Сталин никак не упрекнул его за неудачу, будучи уверен, что «Марс» послужил «Урану», а заплаченная за это цена в человеческих жизнях – дело второстепенное. Жуков, как и Сталин, был в числе первых, понявших, что победа под Сталинградом, которая должна была быть одержана в самое ближайшее время, означала для Советского Союза уверенность в его выживании и в том, что он непременно одержит победу над Германией, хотя назвать ее точную дату было еще невозможно. И для этого была веская причина: в качестве заместителя Верховного главнокомандующего, заместителя наркома обороны и члена Ставки Жуков имел доступ к статистике производства вооружения и объемов ожидаемых поставок от союзников. Эти цифры не оставляли никаких сомнений относительно исхода войны. В области экономики и мобилизации ресурсов в 1943 году Советский Союз уже выиграл второй Сталинград, огромный и бесшумный. В 1941 году он производил по 696 танков в месяц; в 1942 году в среднем по 2060, в 1943 году – 3000, в 1944 году – 4500. Выплавляя в два раза меньше металла, чем рейх, СССР за войну выпустил в два раза больше танков (100 000). Такая цифра кажется почти чудом для экономики, считавшейся неэффективной.

В номере от 14 декабря 1942 года «Тайм» посвятил Жукову всю первую полосу. На нарисованном портрете он был изображен на фоне пятиконечной звезды из идущих в атаку танков. «Немцы проигрывают войну с Россией,  – читаем мы в статье,  – что означает, что они проигрывают Вторую мировую войну. […] Немногим видевшим его иностранцам запомнился его „львиный лик“, с широкими и твердыми губами. […] Задолго до того, как то же самое сделала армия США, он обличал довлевший над Красной армией груз рутины и устаревших традиций»[593]. Это первый случай за войну, когда подобная честь была оказана советскому полководцу.

30 декабря на заседании ГКО Сталин сказал о необходимости скорее покончить с окруженной в Сталинграде немецкой группировкой. Несмотря на безнадежность своего положения, Паулюс и его VI армия продолжали сопротивляться. Попытка Манштейна выручить их окончилась неудачей. Более того, на левом фланге им угрожало наступление, начатое силами Воронежского и Юго-Западного фронтов (операция «Малый Сатурн»). На правом в течение недели Еременко, под присмотром Василевского, двигался в направлении Ростова-на-Дону, продвигаясь к нему по 20 км за сутки. Создавалась угроза того, что будет отрезана от своих тылов ушедшая на Кавказ группа армий «А». Для предотвращения еще большей катастрофы Гитлер 29-го числа приказал отвести ее назад. Эта жирная добыча ускользнула от русских, пока шесть армий Донского и Сталинградского фронтов блокировали армию Паулюса. Покончить с нею и использовать эти силы для развития наступления на запад – такова была общая забота Сталина и Жукова.