Контакты особого рода - Василий Головачёв

— Так быстро?

— У меня уже был ключ, и новые данные позволили…

— Проходите, пожалуйста.

Герман снял туфли, они прошли в гостиную, автоматика которой воспроизвела точный интерьер древних китайских фанз двадцать первого века. Юэмей кивнула на подушки возле низкого столика из вишневого цвета полированного дерева на резных — в виде дракончиков — ножках:

— Присаживайтесь.

— Вот, — протянул Герман иголку молика хозяйке. — Предварительный результат. Я не стал ждать, решил сразу сообщить, что узнал.

— В двух словах расскажете?

Герман сел на подушку.

— Мантоптеры хотели нас предупредить об опасности. Они тоже столкнулись со «сферозеркалами», одно из них провалилось в их солнце и за небольшой период времени — я еще не вычислил, какой — практически его погасило.

Лицо Юэмей затвердело.

— Вы уверены, что прочитали послание правильно?

— Абсолютно!

— Они надеялись на нашу помощь?

— По-моему, нет. Их цивилизация намного древнее нашей и находится в упадке, судя по некоторым намекам, так что особой трагедии оставшиеся в живых не испытали. Они бы и так скоро вымерли. Но нас они все же решили предупредить.

— Это весьма благородно с их стороны. А как они объясняют причину таких действий владельца «сферозеркал»?

— Этого я не знаю, — виновато развел руками Герман. — Похоже, в послании нет объяснений, только констатация факта. И одна любопытная оговорка: похоже, что их ближайшие соседи по скоплению также получили подарок в виде «футбольного мяча», который сработал аналогичным образом.

— Погасил звезду?

— Да.

— Тогда это не случайная стычка за жизненно важное пространство и не избирательно направленная агрессия, а cтратегия. Кто-то гасит звезды, ставшие колыбелью разумных систем.

Герман вздохнул, понимая, что его миссия закончена, привстал с подушки.

— Так я пойду?

Юэмей улыбнулась, подошла к нему, глядя на него сверху вниз.

— А разве вы не хотите остаться?

Он вздрогнул, раскрывая шире глаза, встретил загадочный, манящий взгляд китаянки и хрипло проговорил:

— Хочу… но…

— Что-то вам мешает? Или кто-то?

— Нет, но… — Язык прилипал к гортани, рот пересох, и Герману стоило немалых усилий успокоиться и пояснить свои слова: — Вы очень красивая, тайтай, и я бы очень хотел… но вы же руководитель контрразведки!..

— Почему это вас смущает? Вы меня боитесь?

— Боюсь, — признался он.

Она взъерошила волосы у него на голове, засмеялась:

— Неужели я такая страшная?

— Нет. — Герман прижал ее руку к щеке, поцеловал, потом вдруг поднялся и закружил ее по комнате, прижимая к себе и целуя. — Я люблю вас, Юэмей!

Она выскользнула из его объятий, прижала палец к губам.

— По нашим обычаям, женщина первой признается мужчине в своих чувствах.

Герман отступил на шаг, лицо его вытянулось, глаза погасли.

— Простите, я не хотел…

Она засмеялась — волшебные нежные звуки! — подбежала к нему, закинула руки за шею, поцеловала и выбежала из комнаты.

— Я поговорю с директором Управления и переоденусь, — раздался из-за светящейся, словно сделанной из тонкой рисовой бумаги, стены ее голос.

Герман потряс головой, зажмурился, огляделся, и только теперь до него дошло, что Юэмей ему, по сути, призналась в любви. Он расслабился, опускаясь на подушку, и почувствовал, как устал. Захотелось лечь. Он подумал и прилег на пол, положив под голову подушку…

Он не знал, что минуту назад у дома Юэмей Синь приземлился куттер, из него вышел Владилен Ребров и хотел пройти в дом, но домовой дверь ему не открыл.

— В чем дело? — сухо поинтересовался комиссар, услышав голос домового, спросившего, что ему нужно. — Меня здесь уже не узнают?

— У нас гость, — так же сухо сообщил хранитель коттеджа.

— Кто?

— Герман Алнис.

Ребров постоял немного, пристально разглядывая дверь, будто хотел сломать или разглядеть, что происходит за ней, затем кивнул витсу-телохранителю, сел в куттер и улетел.

Глава 14

ПРЕОДОЛЕНИЕ

След Кузьмы Ромашина отыскался на Марсе: один из наблюдателей СБ в Патфайндере узнал его, когда физик садился в четырехместный флейт. Остальное было делом техники, и спустя два с половиной часа после бегства Кузьмы с борта спейсера «Мощный» Хасид обнаружил на перевале Баунти крохотное бунгало, в котором беспробудным наркотическим сном спал младший Ромашин.

Судя по беспорядку и разбросанным по всем углам жестянкам из-под джина с тоником, а также по окуркам кайфьяносов, Кузьма пытался изо всех сил поднять свое подавленное настроение и теперь пребывал в мирах астрала и наркокайфа, вывести из которых его было трудно. Да он и не рассчитывал, что кто-то увидит его в таком состоянии.

Поблагодарив судьбу за то, что он первым отыскал «лежбище» друга, Хасид организовал «эшелон» охраны, кое-как прибрался в двух маленьких комнатках каменного строения и стал терпеливо ждать пробуждения Ромашина.

Ждать пришлось долго, около десяти часов.

За это время Хасид успел полюбоваться закатом и восходом Солнца, немного поспать, доложить Реброву о местонахождении физика и уговорить комиссара какое-то время Кузьму не трогать.

— Я сам попробую вывести его из депрессии, — сказал он с вежливой непреклонностью. — К тому же ему необходим отдых, парень на грани нервного истощения.

— Сутки, — согласился Ребров. — Даю тебе сутки, полковник. Делай что хочешь, лечи его, чем хочешь, но приведи в порядок. Он должен в конце концов решить задачу ликвидации «сферозеркал».

Хасид не был уверен, что за сутки сумеет довести Кузьму до кондиции, но возражать комиссару не стал. «Футбольный мяч дьявола», превратившийся в гигантский «огнетушитель», торчал в ядре Солнца и делал свое черное дело, с каждым мгновением выкачивая энергию и выбрасывая ее в «параллельный» мир с «левой» материей. Температура внутренних областей светила постепенно падала, ядерный «котел», превращавший водород в гелий, переставал работать, ядро сжималось, и худеющее Солнце начинало вздрагивать и «пошатываться», вызывая в околосолнечном пространстве сильнейшие магнитные бури. И единственным человеком, близко подобравшимся к решению загадки «сферозеркал», был Кузьма Ромашин.

Хасид заглянул в комнату, где спал физик, настроил климат-контроль — температура воздуха на перевале по ночам падала до минус тридцати градусов, пришлось доставлять сюда кое-какую бытовую аппаратуру — и вышел наружу с жестянкой тоника в руке.