Шестое Правило Волшебника, или Вера Падших - Терри Гудкайнд

Обитатели соседних домов, сперва весьма скептически относившиеся к такой активности, начали проявлять любопытство. Ричард, Камиль и Набби охотно объясняли, чем занимаются и что соседи тоже могут привести свои дома в порядок, и даже помогли им начать. Никки орала на Ричарда за то, что он тратит время на чужие дома. А он ответил, что именно она, Никки, все время ему твердила, что помогать другим – его долг. И Никки не нашла, что ответить. Во всяком случае, так, чтобы не выглядеть идиоткой.

Показывая людям, как можно улучшить свой быт, Ричард не читал лекций и не поучал. Он просто – и Никки совершенно не понимала, каким образом – ухитрялся заражать других своим энтузиазмом. Ричард не говорил людям, что им нужно делать, чтобы улучшить свой быт. Он приучал их думать самостоятельно и находить свои решения. И получилось так, что Ричарда полюбили все. И Никки оставалось только молча скрежетать зубами.

Никки сложила белье в плетеную корзину – Ричард научил женщин плести такие корзины. Никки вынуждена была признать, что плести корзины довольно просто, и в них удобней носить белье.

Она поднялась по ступенькам, теперь она не боялась свернуть себе шею на лестнице. Коридор сиял чистотой, полы помыты. Ричард где-то раздобыл ингредиенты для краски, и удалось покрасить стены. И смешивать краску, и красить – оказалось очень увлекательным занятием. Один из обитателей дома умел чинить крыши, и он залатал крышу так, чтобы она не протекала и стены снова не залило.

В коридоре Никки заметила Гейди. Он сидел на ступеньках, и был, как всегда, без рубашки. Он сосредоточенно строгал деревяшку, всем своим видом показывая, какой он опасный парень. Позже женщины поцокают языком и уберут стружки. Гейди, явно недовольный тем, что теперь его все ругают, уставился на Никки. Никки немного набрала вес, ему было на что пялиться.

Вторая работа Ричарда давала возможность покупать больше еды. Он приносил домой всякие вкусные вещи, по которым она тосковала многие месяцы, – кур, масло, приправы, бекон, сыр и яйца. Никки ни разу не удалось найти эти товары в городских лавках. Никки полагала, что во всех магазинах города продают одно и то же, но Ричард говорил, что, разъезжая с фургоном, он попадает в такие места, где ассортимент шире.

На нижних ступеньках сидели Камиль и Набби. Они заметили Никки через открытую дверь, вежливо встали и поклонились.

– Добрый вечер, госпожа Сайфер, – поздоровался Камиль.

– Помочь вам донести? – спросил Набби. Никки их вежливость не на шутку раздражала, поскольку она знала совершенно точно, что они искренни. Парни хорошо к ней относятся, потому что она жена Ричарда.

– Нет, спасибо. Я уже пришла.

Они придержали для нее двери и закрыли, когда она прошла в свою комнату.

Никки подумала, что Ричард, похоже, обзавелся персональной армией, каждый солдат которой всякий раз, завидев его, расплывается в улыбке. Они прямо из кожи вон лезут, чтобы понравиться Ричарду. Камиль с Набби, попроси он их, охотно бы взялись за стирку пеленок – только бы Ричард взял их с собой развозить ночью товары по всему Алтур-Рангу. Но Ричард брал их в эти поездки крайне редко, говоря, что может нажить неприятности, если кто-нибудь заявит в рабочий комитет. Парни не хотели, чтобы у Ричарда были неприятности и он потерял работу, поэтому терпеливо ждали тех редких случаев, когда он звал их с собой.

Комната тоже преобразилась. Потолок вымыли и побелили. Засиженные мухами стены отскребли и покрасили в цвет сомон. Этот цвет выбрала сама Никки, думая, что Ричард ни за что не сможет отыскать необходимые для этого оттенка редкие ингредиенты. И вот теперь стены, словно в насмешку над ней, были цвета сомон.

А однажды заявился мужичок с инструментами. Камиль сообщил, что его прислал Ричард, чтобы привести комнату в порядок. Говорил он на языке, который Никки не понимала. Он много жестикулировал, что-то лопотал и добродушно смеялся, словно Никки хотя бы немного понимала то, что он говорит. Он тыкал пальцами в стены и задавал вопросы. А Никки не имела ни малейшего представления, зачем он здесь, и что должен сделать.

Наконец она сообразила, что, возможно, он пришел починить колченогий стол. Никки постучала по крышке стола ладонью и показала, как он шатается. Мужчина кивнул, ухмыльнулся и залопотал. В итоге Никки предоставила ему разбираться самому и отправилась выстаивать очередь за хлебом. И простояла всю первую половину дня. А вторую – в очереди за просом.

Когда Никки наконец вернулась домой, этот непонятный человек уже ушел. В старое разбитое окно, не только закрашенное, но залитое краской так, что не открывалось, вставлено новое стекло. А в другой стене появилось еще одно окно. Оба окна открыты. Прохладный сквознячок продувал душную комнату.

Никки застыла посреди комнаты, ошарашено глядя в окно на соседний дом. Потом долго таращилась на окно в стене, где прежде никакого окна не было. Теперь была видна улица. Мимо проходила соседка, госпожа Ша-Рим. Она улыбнулась и помахала Никки рукой.

Поставив на пол корзину, Никки закрыла боковое окно, решив что комната достаточно проветрилась. И задернула занавески. Она решила, что следует повесить занавески и на первое окно. Ричард каким-то образом раздобыл ей немного ткани. Когда Никки сшила занавески, он сказал, что она молодец. И Никки вдруг обнаружила, что улыбается в точности, как каждый, кого хвалил Ричард.

Она приволокла Ричарда в самое паршивое место Древнего мира, в самый поганый дом, какой только смогла отыскать, а он в конечном итоге каким-то образом умудрился все улучшить. В точности следуя ее наставлениям, что в этом его долг.

Но она-то затевала совсем другое.

Она сама не понимала, что затевала.

Единственное, что Никки понимала – что живет только ради тех часов, когда Ричард рядом. Пусть она и знала, что он ее ненавидит и больше всего на свете хочет убраться от нее подальше и вернуться к своей Кэлен, Никки ничего не могла с собой поделать: когда он возвращался домой, ее сердце бешено колотилось. Ей иногда казалось, что через волшебные узы с Кэлен она чувствует тоску этой женщины по нему. И каждой частицей своего тела понимала тоску Кэлен.

Начало темнеть. Никки ждала. Жизнь начиналась только тогда, когда Ричард возвращался домой. На смену дневному свету пришел огонек лампы. Теперь у них имелась настоящая лампа, а не плавающий в льняном масле фитилек.

Дверь распахнулась. Ричард ступил на порог. Он разговаривал с Камилем, направлявшимся к себе домой, этажом выше. Было уже довольно поздно. Наконец, продолжая улыбаться, Ричард вошел в комнату и закрыл дверь. И улыбка тотчас испарилась, как всегда.