Рассказы разных лет (сборник) - Иван Тропов

Снаружи было прохладно и почти стемнело. В октябре всегда темнеет вот так, как-то непривычно быстро после долгих летних вечеров.

Вирталь, ее трое пажей и Киони утрамбовывались в розовую «Ауди». Вирталь уже успела включить в машине свое извечное «Christ and the pale queens mighty in sorrow», и сквозь бесконечно повторяющуюся фразу пробивались лишь обрывки:

— В Москву?..

— Нет, господа, ваша королева не желает дышать грязным воздухом и ползти по кольцу…

— В Балашиху? А там есть…

— Все там есть…

Звездочет открыл свою «Ниву», кисло посмотрел на Яна, но все же спросил:

— Ян, ты с нами?

Ян покосился на свой мотоцикл, потом на Ирму. Стрельнул глазами по ее ножкам…

Подошел к «Ниве» Звездочета и распахнул заднюю дверцу:

— Прошу вас, Ирма.

Ирма, мило улыбаясь, сделала книксен и полезла на заднее сиденье — и все это, не отпуская моей руки. Ян поджал губы и сел вперед.

Тронулась «Ауди» Вирталь, за ней мы. По расстоянию до Балашихи недалеко, но по времени — почти как до Москвы. Придется ехать поперек двух радиальных шоссе, идущих от Москвы, так что почти весь путь по проселочным дорогам.

— А как красиво кое-кто говорил, — сказала Ирма, косясь на затылок Яна. — Я почти поверила, что он всамделишный упырь. И тут этот всамделишный упырь все бросает и в щенячьем восторге отправляется смотреть второго «Блейда»…

Ян не спешил отвечать. Скрипя кирпичной крошкой, мы проехали подъездную дорогу и уже разворачивались, выбираясь на дорогу к поселку. Ян внимательно смотрел в боковое окно, туда, где вдали виднелся поселок. Словно высматривал, не едет ли знакомая машина.

Потом обернулся к нам и внимательно посмотрел на Ирму.

— Есть куда более интересные вещи. Почему-то люди, активно не верящие в упырей, носят большие крестики. Я даже думаю, что серебряные. И это при том, что на спине у них гордо значится цитата из Ницше, в адаптации для гарлемских школ.

Вместо ответа Ирма широко улыбнулась, скинула туфли и забралась на сиденье с ногами. В тесной «Ниве» особенно не развернуться, Ирма невольно привалилась ко мне на плечо. Но не стала беспокоиться по этому поводу. Наоборот, еще и обняла меня. И все это — широко улыбаясь Яну.

— И чесноком от кого-то пахнет, — сказал я. — Звездочет, это не у тебя в бардачке чеснок маринуется?

— Не смешно, — сказал Звездочет. Но принюхался и признал: — Чесноком правда тянет откуда-то…

На миг тело Ирмы напряглось — теперь, когда она прижалась ко мне, я это хорошо чувствовал.

— Это хорошо, что мне наконец-то довелось встретиться с настоящим упырем, — сказала Ирма Яну. — Просто замечательно. Потому что меня давно мучает вопрос: ну допустим, они есть, эти вампиры-упыри-верволки. Но откуда же они появились?

— Да, этот вопрос сразу превращает все истории про вампиров в сказки… — сказал Звездочет.

Ян посмотрел на Звездочета и сморщился, словно от зубной боли. Но сдержался. Не спеша сложил пальцы, хрустнул суставами, потом меланхолично сказал:

— Для кого-то и вращение Земли сказка. Но это же не повод, чтоб?

— Да? Ну так объясните нам, пан нетопырь, — сказала Ирма.

— Легко, — сказал Ян. — Но это долгая история.

— Ага, — усмехнулась Ирма. — Началось. Сказки, ласки, смазки — а потом отмазки.

— Мы разве куда-то торопимся? — спросил Звездочет. И тоже ухмыльнулся. — Если что, я могу вести помедленнее.

— Боюсь, кое-кому это все равно не поможет, — сказал Ян, глядя на Звездочета. — Он не поймет, даже если будет конспектировать, а я буду объяснять по слогам.

— Вот только не надо уводить разговор в сторону, сводя все к перепалке, пан нетопырь, — нахмурилась Ирма. — Дешевый трюк. Ну так откуда же вы, упыри, взялись?

Ян пожал плечами.

— Весь мир — игра.

— Не вижу связи между заявленной вами позицией и этим пошлым трюизмом, пан нетопырь, — холодно сказала Ирма. Потом улыбнулась и сладко потерлась головой о мое плечо, косясь на Яна.

— Не нужно пошлых трюизмов, — сказал Ян. — Весь мир игра — в самом буквальном смысле.

— Все, пора тебе завязывать с Фоллаутами, — сказал Звездочет.

— На дорогу смотри лучше, — сказал Ян.

— Что же это за игра? — спросила Ирма. — Стратегия? Ролевка? Шутер? Любовные приключения?

— Все вместе. Для мальчиков — войны, для девочек — свадьбы. Младшим сладости, старшим — пряности. На все тайности, на все странности… процитировал Ян. — Кто-то играл за Сталина и Черчилля во время Второй Мировой, а кому-то и детективного сюжетика за глаза хватает, или любовной интрижки.

— Такая игра никому не нужна, она же ничем не будет отличаться от реального мира, — влез Звездочет.

— Игра отличается от реального мира прежде всего тем, что это игра. В любой момент можешь бросить или переиграть. Любая ошибка исправима, в отличие от реальности. Игрок может расслабиться. Вот что в игре самое привлекательное. Все остальное второстепенно. Но к ботам, — Ян в упор взглянул на Звездочета, — к тупым ботам это не относится, конечно же. Для них чужая игра — самая настоящая жизнь. Единственная. Так что не умничайте, сударь Звездочет, а смотрите на дорогу.

Звездочет и в самом деле заговорился. Розовая «Ауди» уже оторвалась от нас так далеко, что и не видно за изгибами дороги.

— Здорово, — сказала Ирма. — Вы, пан нетопыть, потрясающе отыгрываете легенду про студенчество у Берна. Но к вампирам мы не приблизились ни на полшажка.

Она подняла лицо ко мне и сказала-выдохнула, почти касаясь губами моих:

— Правда, красавчик?

Ян прищурился, поджал губы. Холодно сказал:

— Умному хватит. А дуракам можно объяснять вечно.

— Я же блондинка, мне можно, — сказала Ирма и картинно захлопала глазами.

— Он на баги намекает, — хмуро сказал Звездочет. — Типа, как в каком-нибудь Фоллауте можно было бросить машину, но багажник, набитый полезным барахлом, переносился вслед за тобой в любую локацию. Причем даже без машины.

— И что? — спросила Ирма.

Я видел ее лицо сильно сбоку. И все-таки мне показалось, что-то в ее лице изменилось. У нее было такое выражение — словно в фильме про трудную жизнь актеров, когда хороший актер играет плохого актера, который неумело играет свою роль…

А может быть, и нет. Звездочет покосился на Ирму в зеркало заднего вида — но ничего такого не заметил, кажется.

— Ну, если наш мир чья-то игра, — сказал он, — то в ней движок должен быть куда сложнее, чем в каком-нибудь Фоллауте. Особенно просчет повреждений у людей. У нас же нет тупой одной единственной полоски хит-пойнтов, у нас-то все сложнее. И если бы наш мир был чьей-то игрой, то пока такой движок сооружали, в нем наверняка тучи багов поселились бы. Какие-нибудь области задания параметров, про которые все под конец работы уже забыли. И если у какого-нибудь бота какой-то параметр при установке вылез в непредусмотренную область, тогда может и глюк возникнуть. Что-нибудь вроде нечувствительности к пулевым ранениям или там колющим ранам. Как раз то, что приписывают вампирам.