Пепел между нами (СИ) - Дюжева Маргарита
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Надо же, какой удобный отмаз. Свалить все на мою бывшую. Дескать это она тварь, а ты белая и пушистая и вообще не при чем.
— Я не поняла, ты на ее стороне что ли?
— В который раз ты говоришь, что на тебя наговаривают, что это просто совпадения? И снова открываются пикантные подробности. Причем с каждым разом все более интересные.
— Я еще раз повторяю. Миронова в купе практически никогда не было. Он заходил только чтобы взять что-то из своих вещей. Все! Никакого криминала и повода для подозрений.
— Твое вранье — вот главный повод для подозрений.
— Чем на меня орать, лучше бы Тимофееву заткнул, чтобы не лезла к нам!
— А в чем она не права?
— Да во всем!
— Вы попали в одно купе?
— Да, но…
— Ты соврала об этом?
— Нет! Просто не сказала.
— А ну тогда извини. Тогда совсем другое дело, — в его голосе злой сарказм.
Как бы я хотела, чтобы этот спор тоже можно было бы закончить простыми обнимашками, но одного взгляда на Мишу достаточно, чтобы убедиться — не поможет.
Он не верит ни единому моему слову, и я чувствую, как между нами с треском раскрывается пропасть. Она так стремительно увеличивается в размерах, что меня накрывает паника. Я начинаю нервничать и юлить, еще больше подогревая его подозрения.
— Миш, ну что ты цепляешься к мелочам… просто так получилось. Я же не специально, — ругаю себя последними словами, но не могу выдержать прямой жесткий взгляд, потому что меня охватывает чувство вины, хотя ничего плохого не делала. В этот момент я отчаянно жалею, что не сказала ему сама про этот гребаный поезд и про Колю. Тогда мне это показалось неважным. Подумаешь попутчик, что такого? Но теперь моя беспечность грозила вылиться в настоящую катастрофу.
— Цепляюсь к мелочам? Моя девушка постоянно трется рядом с каким-то мутным типом, потом выясняется, что они вместе ночуют. Это по твоему мелочи? — он давит на меня. Взглядом, словами, интонацией, — давай, я пойду с Любой переночую. Подумаешь, делов-то.
Я то белею, то краснею, что-то мямлю, пытаясь оправдаться, но выходить только хуже:
— Я не думала, что это важно…
— Окей, — поднимает руки в пораженческом жесте, — пусть будет неважно. Это все мелочи, как ты выражаешься.
— Миш…
— Это просто я ревнивый идиот, который создает проблемы на ровном месте.
— Миша!
— Все закрываем тему, — хочет уйти, но я хватаю его за руку, удерживая рядом.
— Да стой же ты!
— Нам надо собираться. Люди уже ждут.
— Ну прости меня, — не выдерживаю, обнимаю его за шею и начинаю быстро-быстро целовать в губы, в щеки, в нос.
Он уворачивается:
— Злата, все хватит! Время! Я вызываю такси.
***Он безжалостно расцепляет мои руки, отодвигает от себя и, не оборачиваясь, уходит на кухню. Я готова визжать от отчаяния и не знаю, что еще сказать, чтобы погасить этот конфликт, который с каждым мигом все глубже прорастает в нас. Я готова сто миллионов раз повторять, что проклятое купе, как и вся эта поездка ничего не значат, но сейчас это бесполезно. Краев не в том состоянии чтобы услышать меня. Я понимаю, что надо дать ему немного времени чтобы остыл, чтобы смог меня понять, почувствовать, но черт побери, меня трясет от одной мысли о том, что сейчас происходит в его голове, какие выводы он там сейчас делает.
Хочется сорваться к Тимофеевой и отделать ее так, чтобы даже номер Краевский забыла. Сука! Я ненавижу ее, и в то же время давлюсь от страха, ведь то, что сейчас происходит — может стать закатом нашей сказки.
Нет доверия — нет отношений. Так я всегда считала? Но никогда и подумать не могла, что буду сама терять это самое доверие на пустом месте, из-за недомолвок и происков «доброжелателей»
За всю дорогу до бара мы не обмениваемся и парой фраз. Миша садится не со мной на заднем сидении, как это делал обычно, а вперед, рядом с водителем. Они что-то обсуждают, а я как бы и ни причем. Остается только гипнотизировать взглядом его темную макушку, но он то ли не чувствует, то ли игнорирует мое внимание. Злится.
Я вижу это в резких движениях, в том, как играют желваки, в том как прищуриваются глаза. Его не отпускает, а я будто превращаюсь в самую тупую девочку на свете. Надо что-то сказать, что-то сделать, а я понятия не имею что именно. Робкая надежда, что сейчас он придет в себя, выдохнет и услышит меня, тает с каждым мигом.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})Зачем нам этот бар? Эта вечеринка? Нам надо спасать друг друга и наши отношения, а вместо этого мы идем в толпу, туда, где не будет возможности остаться наедине и поговорить.
Паника усиливается. Особенно когда мы заходим внутрь, и Краев первым делом направляется к барной стойке.
— Двойной. Без льда, — на меня принципиально не смотрит. Залпом опрокидывает стакан и жестом просит повторить.
— Может не надо?
— Не надо с чужими мужиками зажиматься по поездам.
Дергаюсь, будто меня ударили, но Краев не обращает внимания. Ему плевать. Он злой и считает, что имеет полное право злиться.
— Миш…
— О, а вот и виновники торжества, — он запросто меня перебивает и, бодро хлопнув ладонью по столешнице, идет к ним. Меня не зовет. Я сама иду следом, чувствуя себя такой несчастной, что словами не передать.
— Женя, Аня, — он жмет руку одному, вторую легко обнимает за плечи, — мои поздравления. Счастья вам, любви, взаимного уважения и доверия…
Увесистый камень в мой огород.
— Извиняюсь, что без подарка. Забыл.
— Я не забыла, — вклиниваюсь в их разговор. Раскрываю сумочку, ищу там подарок, только сейчас заметив, что руки дрожат, как у пьяницы. Достаю бархатную коробочку, — вот. Он нас.
Голос тоже дрожит. Но я кое-как справляюсь, с намертво прилипшей улыбкой, поздравляю будущую семейную пару. И если счастливый Измайлов ничего не замечает, то сестра тут же понимает, что со мной что-то не так.
— Мальчики, вы идите к остальным, — игриво улыбается и берет меня под руку, — а девочкам надо попудрить носик. Не скучайте, скоро вернемся.
Мне страшно даже на шаг отступить от Краева, но я все-таки позволяю утащить себя в дамскую комнату.
— Златик, что у вас стряслось? — Набрасывается на меня Анечка, стоит только двери закрыться за нами, отсекая от шумного зала, — у тебя глаза блестят так, будто вот-вот разревешься, а Миша похож на упыря.
Он и есть упырь. Злющий и ревнивый. И мне не по силам его утихомирить.
— Мы поругались. Из-за недоразумения, — уклоняюсь от прямого ответа, потому что слышу какую-то возню.
Аня понимает и, бросив раздраженный взгляд на кабинку, кивает:
— Завтра жду тебя на кофе с тортиком. Все обсудим.
— Непременно.
Ловлю себя на мысли, что действительно хочу обсудить эту проблему. Мне надо с кем-то поделиться, нужна поддержка. Нужно чтобы кто-то поругал меня за беспечность, а потом обнял и сказал, что все у нас наладится и все будет хорошо. Потому что пока мне кажется, что это катастрофа.
— Идем. Не хочу заставлять гостей ждать.
— Секунду, — я открываю кран, несколько раз плещу себе на лицо холодной водой, потом смотрю на свое отражение. Бледное, измученное и глаза как плошки. Чучело, — идем.
Мы отправляемся в вип-зал, где уже собрались все наши. Всего человек двадцать. Радостные, веселые, тискают Женю, потом утаскивают от меня Анечку, и я чувствую себя такой одинокой, что хоть волком вой. Особенно когда вижу Краева, развалившегося на кресле. В одной руке стакан, в другой — зажигалка, а выражение лица такое, что мурашки по коже. Скольжу в сторону его взгляда и натыкаюсь на Миронова.
Твою мать. И этот здесь. Притащился по кой-то хрен. Я понимаю, что он давно дружит и с Аней, и с Измайловым, и конечно же должен был придти и поздравить друзей, но конкретно в этот момент мечтаю заорать «на хрена ты приперся» выбросить его в окно. Потому что одно Колино присутствие накаляет обстановку до предела. Миша смотрит на него, препарируя бешеным взглядом, а я не могу стоять. От нервов мне душно и кружится голова.