Индекс страха - Роберт Харрис

— Они относятся ко мне как к сыну, — продолжал Квери. — Ведут себя с поразительной грубостью и постоянно жалуются.

За унылой парочкой появился, пожалуй, самый экзотичный из всех клиентов Хоффмана — Эльмира Гюльжан, тридцативосьмилетняя дочь президента Казахстана. Она закончила INSEAD [25]в Фонтенбло и постоянно проживала в Париже. Эльмира управляла частью семейного состояния Гюльжанов, которая находилась за границей — в 2009 году ЦРУ оценивало его в 19 миллиардов долларов. Квери умудрился познакомиться с ней, когда катался на лыжах в Валь-д’Изере. В данный момент Гюльжаны вложили 120 миллионов долларов в хедж-фонд, и Квери рассчитывал, что они удвоят эту сумму.

На склонах гор Квери сумел подружиться и с ее многолетним любовником, Франсуа де Гомбар-Тоннелем, парижским адвокатом, пришедшим вместе с ней. Эльмира Гюльжан вышла из своего бронированного «Мерседеса» в изумрудно-зеленом шелковом сюртуке и таком же шарфике, удерживавшим великолепные блестящие черные волосы. Квери встречал ее в вестибюле.

— Только не дай себя обмануть, — предупредил он Хоффмана. — Она выглядит так, словно только что вернулась со скачек, но можешь не сомневаться, она с легкостью справится с работой у Голдмана. И она может без проблем организовать через своего папочку, чтобы тебе вырвали ногти.

Следующими на лимузине прибыла пара американцев из отеля «Президент Уилсон», находящегося на другой стороне озера. Они специально прилетели на презентацию из Америки. Эзра Клейн являлся главным аналитиком «Уинтер Бэй», фонда фондов, который, по словам их рекламы, «стремился сгладить риски, получая высокую прибыль от инвестирования в разные портфолио, а не в индивидуальные облигации или обыкновенные акции». Клейн считался очень умным и производил сильное впечатление в разговоре — произносил шесть слов в секунду, что в два раза быстрее нормальной человеческой речи. К тому же каждое третье слово было сокращением или экономическим жаргоном.

— Эзра человек необычный, — сказал Квери. — Ни жены, ни детей, никаких сексуальных органов, насколько мне известно. «Уинтер Бэй» способен внести еще сто миллионов. Посмотрим, что у нас получится.

Рядом с Клейном стоял коренастый человек лет пятидесяти с лишним в деловом черном костюме-тройке и полосатом бело-красном галстуке. Он даже не делал вид, что слушает словесный поток Клейна. Это был Билл Эстербрук из банковского конгломерата «АмКор» Соединенных Штатов.

— Ты уже встречался с Биллом, — предупредил Квери Хоффмана. — Помнишь его? Он динозавр, который выглядит так, словно только что сошел с экрана одного из фильмов Оливера Стоуна. С вашей последней встречи он перешел в организацию, которая называется «АмКор олтернатив инвестментс», бухгалтерский трюк, позволяющий успокоить законодателей.

Сам Квери работал на «АмКор» в Лондоне в течение десяти лет, он и Эстербрук знали друг друга уже очень давно. «Очень, очень давно», — как он мечтательно выразился. Так давно, что прошлое успело подернуться дымкой — в далекие дни кокаина и девочек по вызову девяностых годов прошлого века. Когда Хьюго покинул «АмКор», чтобы объединиться с Хоффманом, Эстербрук — за комиссию — предоставил им первых клиентов. Теперь «АмКор олтернатив» стал крупнейшим инвестором компании Хоффмана, и его вложения составляли почти миллиард долларов. Его Квери также встретил лично.

Наконец, собрались все: двадцатисемилетний Амшель Херсхаймер, представитель банковской и торговой династии, чья сестра училась в Оксфорде с Квери, а сам он готовился взять под контроль частный семейный банк, которому исполнилось двести лет; скучный Иен Моулд, представляющий еще более скучную строительную компанию из Файфа, пока она не выпустила акции в начале этого века и за три года наделала столько долгов, что они равнялись половине валового дохода Шотландии, что привело к вмешательству Британского правительства; миллиардер Мечислав Лукашински, бывший профессор математики и лидер Польского коммунистического союза молодежи, теперь владеющий одной из трех крупнейших в Восточной Европе страховых компаний; наконец, два китайских предпринимателя, Ху Ливэй и Ки Чан, представлявших шанхайский инвестиционный банк; они появились в сопровождении шести помощников в темных костюмах. Китайцы заявили, что это адвокаты, но Квери не сомневался, что они компьютерные эксперты, приехавшие проверить безопасность его сетей. После продолжительной патовой ситуации «адвокатам» пришлось уйти.

Ни один из инвесторов, приглашенных Квери, не отказался прибыть на презентацию.

— Они приедут по двум причинам, — объяснил Хьюго. — Во-первых, за последние три года, несмотря на тяжелое положение финансовых рынков, мы выдали доход в восемьдесят три процента, и я уверен, что никто не сможет назвать другой хедж-фонд, который способен похвастаться такими же результатами. Иными словами, им страшно интересно узнать, что здесь происходит, ведь до сих пор мы отказывались принимать от них дополнительные инвестиции.

— А какова вторая причина?

— О, излишняя скромность тебя не красит.

— Я не понимаю, о чем ты говоришь.

— Если это так, то ты полнейший болван. Они хотят посмотреть на тебя и понять, что ты задумал. Ты становишься легендой, и они желают к тебе прикоснуться, чтобы увидеть, как их пальцы превращаются в золото.

Александра разбудила Мари-Клод.

— Доктор Хоффман? — Она осторожно потрясла его за плечо. — Доктор Хоффман? Мистер Квери просил передать вам, что вас ждут в зале заседаний.

Ему снилось нечто удивительное, но, как только он проснулся, образы исчезли. На мгновение секретарша напомнила мать: такие же серо-зеленые глаза и крупный нос, и такое же умное и встревоженное выражение лица.

— Благодарю, — сказал Хоффман и сел. — Передайте, что я буду через минуту. — Затем он импульсивно добавил: — Сожалею о кончине вашего мужа. — Он беспомощно взмахнул рукой. — Я отвлекся.

— Все в порядке. И спасибо.

Напротив его кабинета находился туалет. Хоффман отправился туда и принялся снова и снова брызгать ледяной водой в лицо. Он уже не успевал побриться. Кожа на подбородке и вокруг рта, обычно мягкая и гладкая, стала колючей и щетинистой, как у животного. Странное дело — иррациональное изменение настроения, вызванное травмой, привело к тому, что Александр вдруг почувствовал воодушевление. Он пережил встречу со смертью — что возбуждало уже само по себе, — а теперь его поджидал полный зал людей, которые, как сказал Хьюго, хотели к нему прикоснуться, чтобы его гений в обращении с деньгами перешел к ним. Богатейшие бизнесмены земли покинули яхты, бассейны, ипподромы и биржи Манхэттена и Шанхая, чтобы собраться в Швейцарии и выслушать доктора Алекса Хоффмана, легендарного — снова слово Хьюго — создателя «Хоффман инвестмент текнолоджиз», узнать, какова его версия будущего. Ему предстоит рассказать удивительную историю. Он предложит им новое евангелие.

Пока эти мысли бродили в его травмированном мозгу, доктор Хоффман вытер лицо, расправил плечи и направился в зал заседаний. Ему навстречу быстро двигалась изящная фигура Ганапати Раджамани, старшего офицера безопасности компании, но Хоффман от него отмахнулся — сейчас ему было не до других проблем.

Глава 6

Нет никаких сомнений: когда богатство становится огромным, оно превращает людей в бесполезных трутней, однако их число никогда не бывает слишком большим; к тому же происходит процесс очищения — мы каждый день видим богатых людей, глупцов и расточителей, которые быстро спускают свое состояние.

Зал для заседаний выглядел как любой другой зал — звуконепроницаемые стеклянные стены и жалюзи от пола до потолка, — как в офисах менеджеров. Гигантский пустой экран для телеконференций занимал почти всю торцевую стену, напротив стоял большой овальный стол из бледного скандинавского дерева. Когда Хоффман вошел в комнату, все восемнадцать стульев, кроме одного, были заняты участниками встречи или их советниками; единственное свободное место оставалось во главе стола, рядом с Хьюго, который посмотрел на Хоффмана, облегченно вздохнул и заговорил:

— А вот, наконец, и он. Доктор Александр Хоффман, леди и джентльмены, президент «Хоффман инвестмент текнолоджиз». Как видите, его мозг столь велик, что мы должны дать его голове дополнительное пространство для маневра… Извини, Алекс, я шучу. Боюсь, он получил сильный удар, отсюда шов, но сейчас с тобой все в порядке, не так ли?

Все уставились на Хоффмана. Те, кто сидели ближе всего, повернулись, чтобы на него посмотреть. Однако президент, покрасневший от смущения, избегал встречаться с ними глазами. Он уселся рядом с Квери, сложил руки перед собой на столе и опустил взгляд на переплетенные пальцы. Почувствовал, как рука Хьюго сжимает его плечо. Англичанин встал, тяжело опираясь на Хоффмана.