Корабль судьбы (Том II) - Робин Хобб

И она склонилась в низком поклоне:

— Ты конечно же прав, сиятельный повелитель. Молю тебя, прости мою глупость и простоту.

И она выбросила отвергнутую одежду в коридор. Потом выбрала самые что ни есть роскошные одеяния и поднесла их сатрапу.

И тут на корпус корабля обрушился удар такой силы, что Малта не удержалась на ногах. Она затаила дыхание, вслушиваясь. Звуки, доносившиеся с палубы, резко переменились. Топот ног, сердитые крики, вопли ужаса. Их что, протаранили? Может, судно уже на абордаж берут? Малта кое-как перевела дух и сказала:

— Прости, государь, но, мне кажется, разумно было бы поторопиться.

— Так и быть, — отозвался Касго. И со вздохом великомученика сбросил одеяла, после чего поднял над собой руки: — Дозволяем нас облачить.

Рэйн очнулся от того, что Тинталья встряхнула его. Он открыл глаза и сразу увидел далеко под собой морщинистую поверхность темной воды. Вскрикнув от ужаса, Рэйн судорожно ухватился за когти, державшие его на весу.

— Так-то лучше, — невозмутимо проворчала драконица. — Я и то думаю, не помер ли часом? Совсем позабыла, что вы, двуногие, не так крепко держитесь в своих телах, как мы, драконы. Стоит вам удалиться прочь чуть больше обычного — и можете не найти дорогу назад.

Рэйн все держался за ее когти и никак не мог отдышаться. У него кружилась голова, он совершенно замерз и чувствовал себя совсем маленьким и беспомощным, но при этом сомневался, что виной всему было непривычное чувство полета. Он понимал, что на время потерял сознание, и пытался припомнить хоть что-нибудь из увиденного «по ту сторону». Получалось плохо. Он снова посмотрел вниз и на сей раз заметил, что морское пространство под ним было не вполне пустым.

— Галеры! — воскликнул он. — Не калсидийские ли? Куда они направляются? И что они делают здесь?

Кораблей было семь. И они шли к югу, выстроившись клином, как перелетные гуси.

— Я-то почем знаю? — отозвалась Тинталья. — И с какой стати меня должно это занимать? — Она лениво покосилась вниз. — Я тьму-тьмущую таких кораблей видела в здешних водах, пока, во исполнение своего слова, отгоняла их от Удачного. Но все равно их слишком много, чтобы даже я могла совладать с ними в одиночку! — Судя по недовольному тону, подобное признание оскорбляло ее драконье достоинство. Поэтому Тинталья сменила тему: — А тебе какое до них дело? Ты разве не об одной Малте все время думаешь?

— Так оно и есть, — тихо отозвался Рэйн. — Но эти корабли… они…

Рэйн умолк, не договорив. Он вдруг осознал то, что ему поистине давно следовало бы уразуметь. Военные усилия Калсиды были направлены не только против Удачного и его родных Дождевых Чащоб. Калсида с самого начала стакнулась с «новыми купчиками» против сатрапа. И то, что в Удачном они грабили и резали всех без разбора, говорило лишь о том, что калсидийцы поступили с союзниками по своему извечному обыкновению. А теперь — уже всей мощью — двигались против Джамелии. Удачный для них являл собой далеко не главную цель, а так просто, остановку в пути, рядовое укрепление, которое следовало взять, разграбить и очистить от населения — просто затем, чтобы в тылу не было неприятеля, когда они займутся настоящей войной. Рэйн смотрел вниз, на корабли, и вспоминал слова Тинтальи про тьму-тьмущую таких же, бороздивших здешние воды. И это при том, что морская мощь Джамелии шла неуклонно на убыль уже лет десять, не меньше. Рэйну оставалось только гадать, выдержит ли сатрапия подобный удар, не говоря уже о победе в войне. А Удачный? Каково-то ему придется в условиях полного упадка торговли, который неизбежно породит такая война?

Голова у молодого человека окончательно пошла кругом. Все было так сложно…

— Ну? — поинтересовалась Тинталья нетерпеливо. — Удалось тебе найти свою самку? Понял ты, где она?

Рэйн сглотнул.

— Да вроде бы. — Он тотчас ощутил растущее раздражение Тинтальи и взмолился: — Погоди минуточку! — И принялся жадно глотать холодный воздух, надеясь, что это прочистит его память и позволит извлечь побольше смысла из разрозненных сновидческих впечатлений. — Она была на корабле, — наконец сообщил он драконице. — Не на галере, а на большом паруснике. Я это понял по характеру качки. Она сказала, что судно было калсидийское. — И Рэйн напряженно сдвинул брови: — Ты тоже это почувствовала?

— Я особо-то не старалась, — ответствовала она беззаботно. — Ладно. Что мы имеем? Калсидийский корабль. Большой притом. Таких тут тоже полно. Ну и где он?

— Идет в Джамелию.

— Очень ценное наблюдение.

— В смысле на юг. Надо и нам лететь над Внутренним Проходом на юг.

— И когда мы настигнем «ее» корабль, ты его немедля узнаешь, — хмыкнула драконица. — А дальше что?

Рэйн уставился на воду, над которой в воздухе раскачивались его ноги.

— А дальше ты как-нибудь мне поможешь ее выручить. И забрать домой.

— Дурацкое задание, — буркнула Тинталья. — И к тому же невыполнимое. Мы зря тратим время, Рэйн. Лучше повернуть прямо сейчас.

— Нет. Без Малты — ни за что, — уперся Рэйн. Почувствовал молчаливый гнев Тинтальи и добавил: — Ты сама хочешь приставить меня к дурацкому и невыполнимому делу. Хочешь, чтобы я посреди зимы таскался по болотам Чащоб, выискивая древний город, ушедший под землю Са знает когда, а потом некоторым образом выпустил драконов, лежащих в своих коконах в глубоких подвалах.

— Что? — возмутилась Тинталья. — Уж не пытаешься ли ты сказать, что не сможешь этого сделать?!

Рэйн даже фыркнул: ему стало смешно.

— Ладно, — сказал он, — отчего бы и не поручить друг дружке невыполнимое, но только по очереди. И сейчас дело за тобой.

— Я сдержу слово, — мрачно отозвалась она.

Рэйн подумал о том, что, наверное, зря обидел ее. Верной службы таким способом не добьешься.

— Я не сомневаюсь, что сдержишь, — заверил он могучую летунью. — Мы же соприкоснулись с тобой душами, Тинталья. И я знаю: твой дух слишком высок, чтобы нарушать данное слово.

Она промолчала, но он почувствовал: драконица явно смягчилась. Рэйн понятия не имел, почему она была настолько падка на лесть, но, раз уж дело обстояло именно так, грех этим не воспользоваться. Небось мозоль на языке не вскочит!

Тинталья несла его вперед и вперед, широченные крылья работали размеренно и неутомимо. От ее тела шло уверенное тепло, и, плотно прижатый, Рэйн ощущал биение громадного сердца. Его вдруг охватила несокрушимая уверенность. У них все получится. Они сумеют разыскать Малту. И доставить ее назад. Живую и невредимую.

Рэйн положил руки на ее когти. Бездельно свисавшие ноги начинали ощутимо болеть. Он решил не обращать на них внимания.

Малта трясущимися руками одернула на сатрапе камзол. С палубы долетел и эхом отдался внутри корабля жуткий крик боли. Низкий мужской голос звучал и звучал, срываясь в последней муке. Малта стиснула зубы, пробуя поверить, что калсидийцы одерживали верх. Знакомые опасности были все же как-то роднее новых и неизведанных. Она сделала это открытие, поправляя Касго воротник камзола. Теперь великому самодержцу, украшению Жемчужного Трона, властителю Джамелии, и прочая, и прочая, не стыдно было показаться на люди. Она поднесла ему зеркало, чтобы он мог поглядеться. Касго поправил жидкие усики, явно не смущаясь звуками сражения, происходившего непосредственно над головой.

Вот что-то тяжело рухнуло на палубу где-то вблизи.

— Я выйду наверх, — заявил Касго.

— Не будет ли это опрометчиво, господин мой? — отозвалась Малта. — Там идет бой, о чем ты наверняка уже догадался.

Зря она это сказала. Поторопилась. Сатрап лишь упрямо выпятил челюсть и сообщил ей:

— Я не трус!

«Ни в коем случае не трус. Просто недоумок…» Вслух Малта сказала:

— Молю тебя, не рискуй собой, государь! Я знаю, что тебе неведом страх за себя, но подумай о Джамелии! Что станется с твоей державой, если она вдруг лишится правителя? Не уподобится ли она кораблю без руля, блуждающему в тумане?

— Дура ты, — снисходительно пояснил сатрап. — Кто в своем уме отважится нанести вред сатрапу Джамелии? Эти собаки, именуемые пиратами, может, и оспаривают мое право властвовать, но лишь с безопасного расстояния. Представ же передо мной, они без сомнения отступят, убоявшись и устыдившись!

Ужас состоял в том, что он действительно в это верил. Малте осталось лишь смотреть раскрыв рот, как он величественно движется к двери. Подойдя, он остановился и стал ждать, чтобы Малта открыла ее для него. Ей подумалось, что это может оказаться решением. Если она не подбежит открывать дверь, может, он останется в каюте?

Но, выждав несколько очень долгих мгновений, сатрап лишь сказал:

— Видно, так и придется мне делать все самому!

И сам распахнул дверь. Малта — делать-то нечего — потащилась за ним. Ей упорно казалось, будто все происходило во сне. В очень дурном сне.