Новая встреча - Мэхелия Айзекс

Могло ведь создаться впечатление, что у нее возникли сомнения в его психическом здоровье, как будто он сбежал из сумасшедшего дома.

— Я хотела спросить, — торопливо поправилась Конни, — в курсе ли твои родители?

Немного помолчав, Говард негромко ответил:

— А откуда бы я иначе узнал адрес? Ты ведь не сообщила мне, что продала наш дом. — На его скулах вздулись желваки. — Может быть, у тебя для меня есть еще какие-нибудь новости?

— Я просто забыла сказать тебе об этом, — ответила Конни уклончиво, предпочитая не отвечать на вопрос прямо. — Нам не представилось случая… поговорить об этом.

— Не представилось.

Тон Говарда был язвительным и вызвал у нее вспышку раздражения.

— Я была не в состоянии платить по ипотеке, — с вызовом сказала она. — Кроме того… мне хотелось уехать оттуда.

— От меня?

— От воспоминаний о тебе, — откровенно ответила Конни. — Я ведь считала тебя мертвым и не могла больше жить в том доме.

— И ты продала его только поэтому?

— Нет, я же сказала, что не в состоянии была платить по ипотеке. Моего жалованья на это не хватало.

— А как насчет книги? Моей книги. Той, которую должны были издать. Она ведь наверняка принесла что-нибудь. Ведь Лукас Эрроуз был настроем весьма оптимистично.

— Книга не была издана, — со вздохом сказала Конни.

— Почему? — спросил пораженный Говард.

— Откуда мне знать. После того, как… тебя посчитали убитым, издатели стали выдумывать одну причину за другой. Начались разговоры о каких-то переделках и тому подобном…

— Другими словами, они расторгли договор?

— Вероятно… — Конни до сих пор помнила, в каком ужасном состоянии была тогда. — Кроме того, какие споры? Мне было не до них. Все это так ужасно!..

Говард склонил голову.

— И ты переехала сюда.

— Да.

— Почему?

Конни недоуменно взглянула на него.

— Наверное, из-за работы. — Она помедлила. — И из-за возможности получить этот коттедж.

— Но чья это была идея? — настаивал он. — Почему ты уехала так далеко? Я могу понять, что тебе не захотелось жить в доме, может быть, даже в Лондоне. Но отправиться в такое захолустье вряд ли может прийти кому-нибудь в голову случайно.

Конни поставила чашки на поднос.

— Так я решила, — твердо сказала она. — Тебе с молоком и сахаром?

— Все равно, — отмахнулся Говард. — Но почему ты не устроилась на работу где-нибудь рядом с моими родителями? Тогда ты могла бы жить у них.

— Вряд ли из этого что-нибудь вышло. Мне нравятся твои родители, но жить с ними я не захотела.

— Почему же? — Подойдя поближе, он встал в дверях кухни. — Это было бы наиболее разумным решением, если, конечно, у тебя не было более серьезных личных мотивов переехать сюда.

Более серьезных личных мотивов… Подозрение в том, что Говард видел статью, еще более укрепилось. А может быть, ему сказали с ней родители? Какая разница… Ясно было одно, именно по этой причине он и покинул базу.

— Если ты так уж хочешь знать, об этой работе рассказала мне тетя Софи, — сухо заявила Конни, понимая, что Говард имел в виду совсем не это. — Она сообщила мне о свободной вакансии и о том, что тут имеется возможность арендовать коттедж. И я ухватилась за такой шанс. Сейчас трудно найти приличное жилище.

Говард нахмурился еще сильнее, но она решила не обращать внимания на его настроение. Вода почти закипела, и Конни засыпала чай в заварочный чайник. Если бы только тетя Софи была здесь!.. Какая-никакая, а все-таки поддержка.

— И это единственная причина, по которой ты убралась в эту глухомань?

— Да. — Чувствуя, как дрожат руки, она приготовила чай и, решив предварить неизбежное, объявила. — Адам Прайс здесь совершенно ни при чем, если тебя интересует именно это.

— Адам Прайс?

То, как Говард произнес имя Адама — будто в первый раз слышал его, — взбесило Конни. Хотя прошло уже четыре года с тех пор, как они жили вместе, она прекрасно понимала его намерение: Говард пытался завлечь ее в ловушку.

— Да, Адам Прайс, — повторила она, стараясь говорить как можно более спокойно. — Преподобный Адам Прайс, если точнее. Викарий местной церкви и мой очень хороший друг.

Ноздри Говарда раздулись.

— Более чем хороший друг, несомненно, — заметил он, удивив Конни спокойствием своего тона.

Но стоило ей встретиться с ним взглядом, как по коже пробежали мурашки. Выражение его глаз было ледяным — смесь гнева и примитивной дикости, которой раньше она никогда в них не видела.

— Ты прочитал статью, — сказала она, желая, чтобы он отошел в сторону и дал ей отнести в комнату поднос.

— А ты надеялась, что нет? — спросил Говарл, окинув взглядом кухню. — Почему ты пыталась меня убедить в том, что рада моему возвращению?

— Я рада…

Конни облизала пересохшие губы.

— Неужели? — Он явно не поверил ей. — Я подозревал чего-то в таком роде. Жена обычно не отстраняется, когда ее касается муж.

— Я не отстранялась!

— Разве? — Бросив на нее очередной порицающий взгляд, Говард освободил проход. — Ты боялась оставаться со мной один на один, но я тебя не виню. С такой тяжестью на совести это было бы суровым испытанием.

— Все совсем не так.

Конни внесла поднос в комнату.

— Все именно так, — заявил он с презрительной улыбкой. — Ты пришла тогда ко мне, чтобы рассказать об этом?

— Нет. — Она с облегчением поставила поднос на кофейный столик. — Я вовсе не… не собиралась… обсуждать с тобой… мои отношения с Адамом.

— Тогда что же ты собиралась мне сказать? — не отставал Говард.

Сердце Конни забилось чаще. Все время, прошедшее, с того момента, как выяснилось, что он жив, она думала над тем, что ему скажет. Говоря по правде, если бы не статья, это могло бы продолжаться еще долго. Было бы гораздо легче, если бы удалось побыть с Говардом, некоторое время и дать понять, что между ними все кончено.

— Почему бы тебе не сесть, — предложила Конни, понимая, что ей будет гораздо легче разговаривать, если он перестанет возвышаться над ней как башня, и сделала жест в сторону софы. Но Говард даже не шевельнулся.

— И как долго? — спросил он хриплым голосом.

Его обвиняющий взгляд, казалось, прожигает ее насквозь.

— Долго… что долго? — переспросила Конни, делая вид, что не понимает, о чем идет речь.

— Не стоит играть со мной, Конни, — холодно посоветовал Говард. — Ты прекрасно знаешь, о чем я. Как долго ты собиралась ждать, прежде чем рассказать мне? Прежде чем сменить меня на этого… священника? Мое воскрешение из мертвых, наверное, разбило его сердце?