Ермак. Интервенция - Валериев Игорь

– И долго мы тут бродить будем?

– Говорят, пока не найдем живого или мёртвого Белого Ужаса.

– И кому он понадобился?

– Говорят, это приказ…

Расслышать до конца ответ я уже не смог, так как ищущие меня китайские солдаты удалились дальше по берегу на расстояние, на котором было не разобрать их слова.

Услышанное не радовало. Как не обрадовали несколько лодок, набитых солдатами, которые увидел на реке. Часть из них дрейфовала по течению, а некоторые подплывали к трупам, и бойцы генерала Ли осматривали их.

Кстати, интересно будет узнать, кто же это такой – генерал Ли. Фамилия, распространённая в Китае, как Иванов, Петров и Сидоров в моём времени. Как в том анекдоте:

– Иванов.

– Я.

– Петров.

– Я.

– Сидоров.

– Я.

– Вы что, братья?

– Никак нет, товарищ полковник. Однофамильцы.

Вот и в Китае, Ли, Ван и Чжан все равно что Иванов, Петров и Сидоров. Было бы смешно, если бы не такие целенаправленные поиски меня любимого. Кто-то хочет найти меня живым или мёртвым. А вернее всего, найти письмо от императора Гюан Сюй и генерала Юаня к императору Николаю II. Причем этот кто-то не жалеет своих же солдат.

Ладно, если выберусь из этой передряги, постараюсь выяснить, кто этот генерал Ли и кто за ним стоит. И хватит расклеиваться. Никаких «если выберусь». Выберусь, и точка! Как там у Юлиана Семёнова? «Приказано выжить» – так, кажется, назывался один из романов про Штирлица. Вот и я себе даю такой приказ – выжить! Выжить назло всем. Мне ещё сына растить, да и дочку иметь хочу. И жена у меня любимая. И тесть с тёщей как отец и мать стали. И за тестя надо поквитаться. Хорошо так поквитаться!

Такие мысли заставили сердце сокращаться почаще, андреналинчик брызнул в кровь, и сразу стало теплее. А после этого я вспомнил одну из медитативных техник старика Ли Джунг Хи и, приняв в воде необходимую позу, начал дышать определённым образом, вгоняя себя в состояние внутреннего сосредоточения. Сделать это удалось не сразу. Давно не практиковал, да и окружающая обстановка была несоответствующей для медитации. Но до темноты было ещё часов десять-одиннадцать, и их как-то надо было пережить, сидя по горло в воде с кучей водорослей на голове.

Вспомнился старик Ли, друг великого принца – отца вана Коджон – двадцать шестого короля династии Чосон, а теперь первого императора Корейской империи. Перед глазами встало лицо Мэй Лин, «весеннего цветка», внучки Ли и при этом дочери придворной дамы Ли ранга гвиин из павильона Нэандан, одной из любимых наложниц вана Коджон, таким образом, корейской принцессы.

Когда-то я и Ромка спасли Ли и Мэй от преследовавших их китайских солдат. Потом я помог им перебраться в Японию, где их след потерялся. Полковник Савельев, в те времена ещё поручик, пытался вербануть бывшего придворного врача корейского короля, но их связь оборвалась, как только Ли и Мэй пересекли границу Японии. Одним словом, четырнадцать лет о них нет ни слуху ни духу. Хотя я всё время пытался их разыскать через Савельева, через Чурин и Ко, через МИД и разведку, используя возможности Аналитического центра. Но пока тишина. С этими мыслями я впал в измененное состояние.

Очнулся, когда на небе начали появляться звёзды. Тело затекло, и возникло ощущение, что я пропитался водой насквозь, впитав её через поры, как губка. Огляделся по реке и по противоположному берегу. И этот осмотр мне не понравился. Судя по всему, командир подразделения противника вдоль реки разбросал дозоры, так как в зоне видимости было видно множество костров. Аккуратно поднявшись, убедился, что и на этом берегу дозоров хватает.

Стараясь не шуметь, снял с головы водоросли, смыл грязь и выбрался на берег. Прислушался. Тишина. Снял сапоги, вылил воду и тщательно отжал портянки, разложил их на траве. Отрезав от одной из них небольшую полоску, протёр снаружи пистолеты и лезвие шашки. Положил их рядом. Достал из-за пазухи пенал с письмом и свои документы. В темноте было невозможно рассмотреть, пострадали непромокаемые чехлы или нет. Будем надеяться, что всё нормально. Разложив главные свои ценности на траве, и сам растянулся на ней.

Пролежал так минут десять, прислушиваясь к окружающей местности. Сел, намотал влажные портянки на ноги и надел сапоги. Вложил пистолеты в кобуры, а шашку – в ножны и в крепление за спиной. Спрятал за пазуху пенал и документы, а в карман – кусок портянки.

Надо было срочно найти место, где возможно раздеться и отжать форму, при этом не засветиться на всю округу белым нижним бельём. Ещё бы лучше – чуть-чуть высушить портянки и брюки. Ноги для нас сегодня – это всё. Топать порядка двадцати вёрст, и не хватало стереть стопы, пах и бёдра мокрой одеждой и портянками с сапогами после первого десятка вёрст.

Сориентировавшись по звёздам, двинулся бесшумным шагом от реки, нацелившись пройти между двумя близлежащими кострами, горевшими метрах в трехстах-четырехстах от меня. «Бесшумно появляться и беззвучно исчезать» – один из главных законов спецназа, для которого важен не бой, а выполнение задачи, причем минимальной ценой. Если можно обойтись без боя, лучше обойтись. Вступил в бой, считай, оптимально задачу не выполнил.

Добравшись до намеченного места «прорыва», метров за сто перешел на шаг в полуприседе, а услышав что-то похожее на голос, лёг и замер. Стояла вязкая тишина, нарушаемая криком кряквы, стрекотом кузнечиков и цикад. Поправив за пазухой пенал с документами, осторожно двинулся по-пластунски вперёд.

Полз минут двадцать, хорошо при этом согревшись. Убедившись, что линия секретов или дозоров осталась позади, двинулся дальше сначала в полуприсяде, а потом – бесшумным шагом. Пройдя так около километра, наткнулся на заросли какого-то кустарника. Осторожно продираясь через него, почти сразу же обнаружил небольшую полянку, полностью окружённую этими кустами со всех сторон.

Снял сапоги, портянки, стащил портупею и быстро разделся. Дальше пошёл процесс отжима и развешивания одежды на кустах. До рассвета оставалось ещё часа четыре, так что час на сушку потратить было можно. А двадцать вёрст я волчьим шагом часа за три пройду.

Чтобы убить время и отвлечься от мыслей о еде, разобрал поочередно пистолеты и оставил детали сушиться. Патроны прикопал. Надеяться на них после того, как они пробыли под водой больше двенадцати часов, бессмысленно. Потом начал прикидывать свой дальнейший путь.

Полковник Ванг показывал на карте наш маршрут по дороге. Карта, правда, была как на пачке «Беломора», но свой дальнейший путь я представлял. И желательно его было пройти ночью. На месте командира подразделения, которое продолжало охоту на меня, я бы помимо дозоров на реке выставил ещё дозоры верстах в двенадцати от поселка Дава. Там, если карта не врала, протекала ещё одна небольшая речушка, через которую было два моста с расстоянием примерно пять вёрст между собой. И третью цепь дозоров поставил бы перед самим Инкоу. На станцию можно было попасть только через город. Там находился наш гарнизон, но как была организована служба по охране города и его окрестностей, я не знал.

Ночь перевалила на свою вторую половину, и я быстро собрал пистолеты, предварительно протерев каждую деталь. Потом оделся, обулся, нацепил портупею и вооружился. Пистолеты были бесполезным грузом, разве только как кастет использовать, так что основным оружием у меня стала шашка, плюс два метательных ножа в чехлах на запястьях.

Измазав лицо и руки заранее приготовленной грязью, осторожно выбрался из кустарника и двинулся по запланированному маршруту, внимательно вслушиваясь в окружающуюся обстановку.

Десять вёрст проскочил где-то часа за полтора, не встретив никого. Двигался я от мысленно представляемой дороги метрах в пятистах, но это были только мои предположения. Как обстояли дела реально, можно было только гадать. Ещё через версту остановился, сев на землю, перемотал портянки, поднялся и дальше уже пошёл медленнее, перейдя на бесшумный шаг. Впереди ожидалась речка, через которую надо было как-то перебираться. Вновь лезть в воду не хотелось до жути. Вскоре повеяло влагой, и я ещё снизил темп передвижения.