Смерть на холме Монте-Марио - Чингиз Абдуллаев

— Но вы не сказали, что виделись с убитой.

— А вы не спрашивали. Вы спросили, куда я поднялся, и я вам честно ответил, что был на девятом этаже, у себя в номере.

— Хорошо, — сказал комиссар, — предположим, что вы забыли сообщить мне о таком важном факте. Допустим, что я вас о нем не спросил, так как не мог предположить, что вы встречаетесь с замужней женщиной. Но как вы поднялись к ней в номер?

— Я не поднимался к ней в номер! — закричал Торчинский. — Я же вам объяснил, что поднялся в свой номер. Я переодевался, когда она ко мне позвонила. Я открыл дверь и очень удивился. Она вошла, мы перекинулись парой фраз, и она ушла. Вот и все. Мне не о чем вам рассказывать.

— Как долго она была в вашем номере?

— Недолго. Несколько минут.

— И потом ушла?

— Да, потом ушла.

— Можно мне задать один вопрос? — подал голос Дронго.

Комиссар обернулся к нему и кивнул головой.

— Лабунская испачкала платье и поднялась, чтобы переодеться, — напомнил Дронго. — Как я понимаю, это не та женщина, которая в подобном виде может зайти в гости даже к очень хорошему знакомому. Она ведь могла переодеться и спуститься к вам. Почему она так торопилась? Что именно она хотела вам сообщить?

— Ничего, — удивился Торчинский, — она пришла ко мне в номер и сказала буквально несколько слов. Вспомнила о моем концерте в Варшаве, о нашей встрече в прошлом году в Лондоне. Вот и все. Потом она ушла.

— И только из-за этого Лабунская поднялась к вам в своем испачканном платье? — переспросил Дронго.

— Получается, что так, — пожал плечами Торчинский, — я сам ничего не понимаю.

— И вы были с ней только несколько минут, — разочарованно уточнил Хеккет.

— Да, — ответил Торчинский.

— Он говорит правду, — вспомнил Дронго. — Мы поднялись в ее апартаменты через несколько минут, и она уже была в своем номере.

— Это не доказательство, — возразил Хеккет, — время — чисто субъективная категория. Вы знаете это лучше меня, Дронго. Возможно, на самом деле прошло не несколько минут, а минут пятнадцать-двадцать.

— Ну и что? — зло спросил Торчинский.

— Ничего. Но это меняет все ваши показания. Одно дело остаться с женщиной на несколько минут, а другое — минут на пятнадцать-двадцать.

— Вы удивительно непорядочный человек, мистер Хеккет, — ледяным тоном заметил Торчинский.

Но на Хеккета подобные уколы не действовали. Он лишь усмехнулся.

— Это легко проверить, — сказал Дронго. — Если на пленке с девятого этажа зафиксирован приход Лабунской, то должен быть зафиксирован и ее уход. Через несколько минут, как нам сказал сеньор Торчинский. Мы можем просто просчитать время.

— Верно, — кивнул комиссар.

Он поднялся и позвал своего помощника:

— Паоло, прокрутите пленку и уточните, сколько минут убитая была в номере сеньора Торчинского. Хотя нет. Принесите мне кассету, мы ее сами посмотрим.

— Здесь нет видеомагнитофона, — виновато сказал Паоло, — но мы можем подключить эту кассету на ваш номер.

— Хорошо, — разрешил комиссар, — начните с того момента, когда сеньор Торчинский появляется на этаже. А мы засечем время и посмотрим, сколько минут провела женщина в его номере.

— Сейчас сделаем, — кивнул Паоло и выбежал из номера.

Комиссар взял пульт и включил телевизор. На одном из каналов показывали откровенный секс. Хеккет громко засмеялся. Комиссар нахмурился и переключил на следующий канал, где шел боевик. Они ждали недолго, около двух минут, пока наконец экран не погас. Раздался телефонный звонок. Комиссар поднял трубку.

— Хорошо, — сказал он, — мы ждем.

На экране появилось изображение коридора. Из кабины лифта вышли два человека: Олег Торчинский и женщина — маленькая, полная, с рыжими волосами.

— Кто это? — спросил комиссар.

— Откуда я знаю, — нервно ответил Торчинский. — Посмотрите, она идет в другую сторону.

Женщина действительно свернула в другой конец коридора. Торчинский улыбнулся дежурной и пошел к себе в номер. Все смотрели на экран телевизора. Створки кабины лифта снова открылись, и в коридоре показался высокий пожилой господин. Он подошел к дежурной, что-то спросил, затем прошел дальше. И наконец появилась Екатерина Лабунская. Она явно нервничала, оглядывалась по сторонам. Подойдя к дежурной, спросила номер Торчинского и прошла дальше, еще раз оглянувшись.

Увидев Лабунскую, Торчинский тяжело вздохнул и отвернулся. Комиссар посмотрел на часы. Время пошло. Из кабины лифта вышли два человека — мужчина и женщина. Они быстро прошли по коридору. Комиссар еще раз посмотрел на часы. Прошла минута, другая, третья.

— Когда рядом такая красивая женщина, время проходит незаметно, — прокомментировал Хеккет, и в этот момент на экране телевизора появилась Лабунская. Она быстро прошла к лифту, даже не обернувшись в сторону дежурной.

— Четыре с половиной минуты, — заметил комиссар, — кажется, вы были правы, сеньор Торчинский. И больше вы с ней не виделись?

— Нет, — глухо сказал Торчинский. — А это не могло быть самоубийство? Она была очень взволнованна.

— К сожалению, нет, — ответил Террачини, — человек не может задушить себя сам. Это невозможно. Кроме того, исчезли драгоценности сеньоры.

— Вы думаете, ее ограбили? — не поверил Торчинский.

— Пока мы ничего не знаем. Спасибо за помощь. Можете вернуться в свой номер.

— Спасибо. До свидания.

Торчинский поднялся и вышел из гостиной. Комиссар достал сигареты и наконец закурил. Потом взглянул на Хеккета и Дронго.

— Прямо классический случай для любителей детективов, — раздраженно заметил Террачини, — убита женщина в апартаментах, куда никто не мог попасть. У мужа и возможного любовника алиби. И люди, которых можно было подозревать, тоже имеют алиби. Что остается делать?

— Подумать, как убийца мог попасть в апартаменты Лабунских, — подсказал Дронго.

— Каким образом? — спросил комиссар. — Мои люди обыскали все вокруг, проверили аварийные выходы, осмотрели балконы. Сюда невозможно попасть, минуя коридор. А в конце коридора сидела дежурная.

— А если убийца вошел с другого входа? — спросил Дронго.

— Невозможно. Все аварийные выходы спроектированы таким образом, что двери открываются только на лестницу и ниоткуда нельзя проникнуть внутрь. С лестницы невозможно попасть в коридор, сеньор Дронго, можно только выйти на первом этаже.

— Рядом есть аварийный выход, — напомнил Дронго. — Ваши люди проверили и его?

— Конечно, мы все проверили. Получается, что убийца ждал свою жертву в номере. А затем, совершив убийство, каким-то образом ушел отсюда, спустившись по аварийной лестнице.

— Тогда как он попал в номер? — спросил Дронго. — Ведь он все равно должен был каким-то образом попасть в номер. И где прятался? Сначала в номер поднялся Марк Лабунский и никого не заметил, а затем здесь были мы с Обозовым и убитая. И никто не видел предполагаемого убийцу. Получается, что убийца появился здесь невероятным образом. Убил свою жертву и растворился.

— Я бы не шутил на вашем месте, — мрачно посоветовал комиссар, — мне придется попросить вас никуда не уезжать из Рима еще несколько дней.

— У меня дела, — возразил Дронго.

— Но вы главный подозреваемый, — парировал комиссар. — Извините меня, но я не могу разрешить вам покинуть Рим. Пожалуйста, задержитесь на несколько дней.

— Хорошо, — кивнул Дронго, поняв, что спорить не стоит.

— Спасибо, сеньор Дронго, за понимание наших проблем, — устало сказал комиссар.

Дронго поднялся и, кивнув комиссару на прощание, вышел из гостиной. В коридоре он встретил Андреа и еще одного сотрудника полиции.

— Извините, Андреа, — сказал Дронго, — я хочу осмотреть аварийный выход.

— Он рядом с вами, сеньор, — показал Андреа на дверь, над которой была специальная табличка с надписью «Выход».

Дронго открыл дверь. Осмотрел лестницу. И закрыл дверь. Затем спросил у Андреа:

— Где участники нашего совместного ужина?

— В соседнем номере, — сообщил Андреа, — комиссар просил не расходиться. Вам нужно подождать вместе с ними.

— Хорошо, — сказал Дронго.

Он не стал ревновать к Уорду Хеккету. В конце концов комиссар Террачини имел право на свои пристрастия. Хеккету он разрешил остаться в апартаментах Лабунских, а Дронго удалил. Если учесть, что первого он знал много лет, а второй был в числе главных подозреваемых, то все было правильно.

Дронго вошел в соседний номер, где находились ошеломленные сегодняшним событием люди. Жураева сидела в кресле, а муж устроился рядом на стуле и держал ее руку в своих, словно пытаясь защитить жену от волнений. На диване устроились супруги Соренко. В другой комнате в полном одиночестве сидел Марк Лабунский. Он курил сигару, и никто не решался его потревожить.