Эльфийка и охотник: Дело Аптекаря (СИ) - Славина Элен

Девушка застонала и закрыла лицо руками. Согнувшись у двери, она звала на помощь, стараясь перекричать ворон. Но ничего не слышала. Шум поглотил все ее существо, не давая возможности дышать.

Птицы клевали её руки, оставляя мелкие рынки, из которых струйкой сочилась кровь. Ей казалось, что она слышала не воронье карканье, а другие звуки, знакомые слова, по крайней мере, она их понимала.

"Ты виновата! Только ты одна! Только ты и виновата! " — восклицали черные птицы.

Закричав, она поднялась по стене и забила кулаками о дверь.

— Мама, спаси меня! Мама…

Дверь резко раскрылась и настала мертвая тишина. Мать стояла у порога комнаты, красные глаза выдавали недавние слезы.

— Это ты во всем виновата, только ты! — Мать замахнулась и влепила Мариэль звонкую пощёчину. Девушка вскрикнула и потеряла сознание.

Неожиданно проснувшись, Мариэль тихо застонала. Казалось, что боль была везде. Убрав одеяло, она присела на кушетке и взглянула на свои ноги и руки.

Мышцы сводило судорогами, отчего конечности сотрясались непроизвольным тремором. Голова болела и пульсировала колоколом, создавая странные фосфоресцирующие картинки: казалось, радуга яркими цветами украсила дом и добавила своих красок. Дощатый пол был похож на синюю гладь озера, стены дома напоминали зеленые изгороди веток, лестница наверх была украшена сиреневыми цветами и гроздьями винограда.

Схватившись за голову, Мариэль пыталась вытеснить, непонятно каким образом созданные, чудаковатые картинки. Сжимала ее с такой силой, пока не стало больно и она не застонала. Яркость цветов и давящая резь в глазах медленно исчезала. Казалось ей становилось легче, поэтому, приподнявшись с дивана, Мариэль решила дойти до кухни, но не рассчитав собственные силы и внезапно закружившуюся голову, схватилась за столик. Не удержавшись, ее развернуло на сто восемьдесят градусов и стошнило на пол, рядом с диваном.

Отдышавшись, Мариэль залезла на кушетку и поняла, что боль в голове почти прошла, но вот ноги еще предательски сотрясались.

— Что это со мной второй день? Никак не могу прийти в себя? — Оглядевшись вокруг, она увидела на столе два пузырька с лекарствами из аптеки. Крышек ни на одном не наблюдалось. Оба были кем-то грубо вскрыты, этикетки неровно сорваны с остатками клея и сургуча на стенках. Без рецепта и названия они напоминали две стеклянные колбы, готовые для принятия новых лекарств.

Протянув руки к пузырькам, она аккуратно взяла оба сосуда и поднесла их к глазам. Заглянув в них, Мариэль поняла, что они пустые, лишь капельки темного лекарства покоились на стенках, сохраняя свою консистенцию и запах.

Вдохнув знакомые ароматы, девушка поняла, что где-то уже слышала его. Мурашки побежали по коже, словно говоря о том, что это уже было, осталось вспомнить где и когда?

Решив, что необходимо найти матушку и спросить о том, куда подевалось содержимое пузырьков, Мариэль поднялась и шагнула в сторону кухни.

Чувствуя слабость в мышцах и неясное сознание, она заглянула в светлое помещение, но никого там не найдя, пошла на веранду. Последний раз мама была там, если она не ошибалась? Раскрыв массивную дверь на улицу, она увидела лишь пустой стул и сломанную ветку дерева, опустившуюся на стол. Она словно скрывала что-то тайное, неизведанное, закрывая своими лапами то, что видеть не обязательно. Скинув ветку со стола, Мариэль обнаружила накладки на уши. Мамины. Их она стащила из комнаты несколько месяцев назад и до сих пор, не удосуживаясь вернуть, таскалась с ними как со своими.

— Значит, мама их нашла. Вот черт! Как неудобно вышло. — Нацепив накладки на уши, Мариэль переключилась на нужную частоту и услышала не то повизгивание, не то плач Мамондика Жмуня.

— Жмунь, что случилось?

— Твоя сестра Лариэль! — пропищал зверек.

— Что с ней? — испуганным голосом произнесла Мариэль, чувствуя, как снова немеют ноги.

— Иди сюда, в комнату к Лариэль, может, ты еще успеешь… быстро! — заверещал зверек, стараясь подогнать медлительную хозяйку.

Мариэль спохватилась и понеслась в комнату сестры, не чувствуя подгибающихся ног и головокружение из-за пустого желудка.

Секунды превратились в длинные мили путешествия до кроткого сердца сестры. Поиски ответа на незаданные вопросы, не приносили облегчения, а лишь усугубляли положение.

Влетев в комнату сестры, она увидела бледную Лариэль, лежащую на кровати. Одеяло и бордовый плед бесцеремонно были скинуты на пол и представляли сейчас бесформенную кучу тряпок. Одна рука плетью свисала с края матраса, другая сжимала горло, словно пытаясь задушить хозяйку. Глаза были направлены на потолок, чтобы не смотреть на сестру, хотя Мариэль была готова поспорить на свою жизнь, что секунду назад, Лариэль прожигала ими дверь.

Мариэль подбежала к сестре и схватила ее за руку. Пузырьки выпали на пол и покатились под кровать, стараясь скрыть своё нечаянное преступление.

— Лариэль, милая, что с тобой? — посмотрев на сестру, она ничего не увидела в ее глазах. — Ответь мне, не молчи, чем тебе помочь? Отвечай, Лариэль! — Мариэль кричала и ругалась, стараясь увидеть реакцию сестры.

Лариэль задыхалась, тяжкие вздохи, вырывающиеся из ее горла, сопровождались хрипами и кашлем. Мариэль взяла голову сестры и прижала к себе, кровь показалась на губах и потекла струйкой по подбородку.

— Только не умирай, Лариэль, прошу тебя, я этого не переживу. Лекарство… — Мариэль вспомнила о том лекарстве, которым вчера отпаивала мать. — Сейчас дорогая, потерпи!

— Не оставляй меня… — прохрипела Лариэль. — Ты же обещала.

— Да, не оставлю, конечно! Но лекарство на столе в гостиной, оно поможет…

— Ты уже пыталась… не помогло… оставь это Мариэль.

— Что? О чем ты? — Мариэль посмотрела на сидящего Мамондика и попросила принести лекарство, стоящее на столе. Кивнув, Жмунь скрылся, оставив сестер наедине.

Держа голову сестры, Мариэль ей напевала песенку и гладила светлые волосы. Каждая строчка отзывалась у сестры новым кашлем и новой порцией крови.

— Тише, тише… сейчас Жмунь принесёт лекарство.

— Жмунь, зараза, давай живей! — надрывалась Мариэль, не понимая, где шатается этот жуткий Мамондик. Надо было самой сходить, давно бы уже принесла.

— Мари… я чувствую, что умираю. Жаль не успею попрощаться с матушкой. Радует то, что там, на небесах, я встречусь с папой.

— Не смей, Лари…, мы с тобой еще столько не сделали, столько не увидели. А как же наше любимое озеро, а водопад? Помнишь, как мы собирались, пойти туда искупаться, как только ты выздоровеешь. А деревья… Помнишь? Лари, поговори со мной, прошу… только не засыпай.

Мариэль взглянула на сестру и увидела, что та закрыла глаза и улыбнулась.

— Я люблю тебя, Мари… и ни в чем не виню…

— Нет! Лари, нет… — Мариэль прижала к себе остывающее тело сестры и громко завыла.

Мамондик стоял за дверью, и не смел войти к сёстрам. Прижимая мохнатыми лапками пустую кружку, в которой несколько часов назад было лекарство от отравления, он отчаянно бился головой о стену и плакал. Капли крови со лба опускались ниже и смешивались со слезами на глазах. Обессилев, он опустился на пол и, не подозревая ни о чем, продолжал ронять целительные слезинки в кружку.

Мариэль аккуратно положила голову сестры на подушку и поднялась. "Застывшая улыбка на лице так и останется с ней навсегда, словно посмертные кольца на срезанных деревьях."

Руки отчаянно тряслись и передавали дрожь зубам, отчего все тело покрылось холодными мурашками и причиняло тянущую боль. Застонав, Мариэль прикусила губу, крови не было. Зажмурившись, словно надеясь, что это сон, она почувствовала давление в глазах и яркие звезды. Если долго смотреть на них, можно увидеть целую вселенную. Но стоит открыть глаза, как все исчезает, останется лишь мутная тень и головокружение.

Наклонившись над телом сестры, она поцеловала её в лоб и пригладила белоснежные волосы. Забрав пряди за эльфийские ушки, Мариэль увидела серебряные сережки с небольшим голубым камнем. Они одиноко касались нежного ушка и напоминали подарок отца.