Убийство на дуэли - Александр Арсаньев

И вот, когда молодому Алексею едва минуло двадцать лет, он уехал из дядиного дома, и с тех пор ни Федор Степанович, ни Софья его не видели. Иногда он посылал им редкие письма, где содержались краткие сообщения, что он жив-здоров, чего желает и своим родственникам. Надо ли говорить о том, как были рады отец и дочь Долинские, когда не более чем неделю назад Алексей, наконец, вернулся в дом, где прошло все его детство. И теперь Алексей везде следовал за своим дядей, стараясь вникать во все дела имения, чтобы быть первым помощником Федора Степановича.

Честно говоря, тогда я слушала весь этот «занимательный» рассказ вполуха. День был очень длинным и утомительным, поэтому я почувствовала огромное облегчение, когда, наконец, ужин подошел к концу. Снова сославшись на мигрень и попросив прощения за свое недомогание у гостей, я отправилась спать.

Я уснула сразу, как только голова моя коснулась подушки, настолько глубокой оказалась моя усталость.

До сих пор не могу понять, что меня разбудило в ту ночь. Возможно, мне послышался шум голосов, а может быть, это сказалось чувство какой-то скрытой тревоги. Но, тем не менее, я проснулась. В комнате было прохладно из-за оставленного мною открытым на ночь окна. Я поднялась и поспешила захлопнуть тяжелые створки. После этого мгновенно наступила полная тишина, так как легкий шум ветра остался за пределами моих окон. И тут я услышала где-то совсем рядом, в той стороне, где находился кабинет Федора Долинского, какой-то грохот.

Естественно, после этого от моего полусонного состояния остались одни воспоминания. Все мои чувства встрепенулись под этим внезапным звуком. В темноте разыскав теплую шаль, я завернулась в нее и на цыпочках поспешила к двери. Затем я открыла дверь и стремительно прошмыгнула в коридор. Оказавшись в полной темноте, я сначала было растерялась, но, услышав новый шорох, начала продвигаться к его источнику, то есть, как я предполагала, к кабинету хозяина дома.

Шла я наощупь, пока не увидела тоненькую полоску света, пробивающегося из-за неплотно закрытой двери кабинета. Я приблизилась и заглянула в дверную щелку. За столом в кабинете сидел Федор Степанович и что-то сосредоточенно писал на листе бумаги. Весь вид помещика говорил о боязни быть обнаруженным в столь поздний час за своим занятием, как будто оно было не вполне пристойным. При каждом скрипе или шорохе Долинский вздрагивал и поднимал к двери лицо свое, на котором отражались настороженность и испуг.

Меня охватило сильнейшее любопытство, захотелось узнать, что же такое пишет Долинский-старший, скрываясь от своих домочадцев. В моей голове даже возникла мысль внезапно открыть дверь и застать Долинского, как говорится, врасплох.

Однако не успела я претворить в жизнь свое намерение, как где-то в самом конце коридора раздались осторожные шаги. Я же, чтобы остаться незамеченной (представляю, что бы обо мне подумали, если бы застали подслушивающей и поглядывающей в дверях), начала пробираться в сторону, противоположную той, откуда послышался шум. Звук шагов тем временем приблизился к двери. Мои глаза, уже привыкшие к темноте, разглядели темную худощавую фигуру. И тут дверь резко отворилась. Я прижалась к стене, молясь, чтобы меня никто не заметил. Но открывший дверь человек уже зашел в кабинет и хлопнул за собой дверью.

Я, облегченно вздохнув и стараясь не издавать ни малейшего шороха, вернулась к своему наблюдательному посту. Так как дверь теперь была теперь крепко-накрепко заперта, я попробовала что-нибудь разглядеть в замочную скважину, но тщетно, там торчал ключ. Мне оставалось только подслушивать, приложив ухо к двери. И вот какой разговор представился моему слуху.

– Позвольте узнать, чем это вы занимаетесь, уважаемый дядюшка, – раздался из-за двери голос Алексея Долинского, наполненный злобным насмешливым сарказмом.

– Пишу, – откликнулся Федор Степанович, которого, судя по интонации произнесенной фразы, сильно напугало внезапное появление в кабинете племянника.

– Дайте-ка посмотреть. Что вам скрывать от собственного племянника?

Послышался шорох, потом какой-то скрип. По всей видимости, Алексей взял стул и подвинул его к столу. Из-за того, что я ничего не видела, приходилось домысливать самой о действиях участников разыгравшейся сцены.

– Так, так, донос? – снова заговорил Долинский-младший. – Что же вы это, дяденька, такими нехорошими делами занимаетесь?

– Ради бога, Алексей, не кричи так, – взмолился Федор Степанович. – Вдруг кто-нибудь услышит.

Далее разговор уже пошел шепотом и я, как ни старалась, так больше ничего и не смогла разобрать, кроме разве что каких-то всхлипов и бормотаний. Через несколько минут стул снова загремел, и звук шагов начал приближаться к двери. Я, словно ветер, кинулась по коридору и едва успела завернуть за угол, ведущий в кухню, как в этот момент дверь кабинета открылась, и в открывшемся прямоугольнике света возникли Алексей и Федор Степанович.

– Нет, дядя, тебе послышалось. Видишь, здесь никого нет, – безразличным голосом проговорил Долинский-младший. – Наверное, ветер. И что это ты стал так всего бояться? Если ты будешь следовать, как я тебе советую, то ничего с тобой не произойдет. Да и со мной тоже. Так что учти, – Алексей повернулся и фамильярно похлопал Долинского-старшего по плечу.

Мужчины начали удаляться, а я прямиком направилась в свою комнату, по дороге размышляя обо всем увиденном и услышанном. Какой донос собирался написать Долинский-старший и почему он так испугался, когда Алексей его обнаружил? Эти мысли, словно назойливые мухи, кружились в моей голове. Но самым неутешительным было то, что ни на один из вопросов, которые задавала я сама себе, я так и не смогла найти какого-либо ответа.

К тому времени, когда я вернулась к себе, решение больше ни о чем сегодня не думать крепко утвердилось в моем сознании. Утро вечера мудренее, поэтому лучше все-таки лечь спать, чем думать неизвестно о чем.

Однако как я еще раз удостоверилась на собственном мучительном опыте, решить что-то – еще не значит сделать. Сон никак не шел ко мне. Все те же липкие мысли снова и снова возвращались в мою раскаленную от умственного перенапряжения голову.

Видно, не зря мне показался странным этот Алексей Долинский. Он наверняка замешан в чем-то грязном. Причем и дядюшка также осведомлен о деяниях родственничка, а может, является и сообщником в его грязных делишках. Вот только какие это делишки? Всю ночь мои мысли прыгали с убийства Волевского к услышанному ночью разговору. Но так ничего ни о том, ни о другом деле я не смогла надумать. Только к утру крепкий сон все-таки сразил мой молодой и уставший за день организм.

На этом позвольте закончить эту главу, так как в ней больше не предвидится никаких чем-либо отличивших себя событий.

Глава шестая

Прошло четыре дня с тех пор, как мы приехали в Воскресенское. Все дни мы проводили в компании Софьи Федоровны, иногда выезжали на природу, полюбоваться Волгой-матушкой. Но, в общем, время проходило, на мой взгляд, достаточно скучно. Мужчины семейства Долинских целые дни проводили в достраивающейся конюшне или наблюдали за работой на полях.

Я все это время ждала, что вот-вот появится в Воскресенском Артемий Бушков. Но мои ожидания не имели никакого результата. Молодого князя не было и в помине. Однажды Софья Федоровна в беседе со мною посетовала на то, что жених долго не едет. Интонация ее была настолько тоскливой, пропитанной надеждой, что в моей душе тут же всколыхнулась волна жалости к этой бедной, не единожды обманутой мужчинами, девушке. Я-то знала, почему Бушков не может приехать – потому что он убийца, и вынужден скрываться от полиции. Но, естественно, я не могла рассказать об этом Софье, поэтому попыталась успокоить ее, предположив, что в связи с предстоящей свадьбой у князя, вероятно, очень много хлопот, и он приедет, как только освободится. Софью такое объяснение вполне успокоило, и она почти перестала волноваться.

Мне было хорошо в поместье Долинских. Здесь у меня создался как бы своего рода форпост, из которого я могла наблюдать за всеми людьми, которые в той или иной степени, по моим собственным предположениям, были причастны к распутываемому мною преступлению.

Единственным, пожалуй, обитателем поместья, которого я недолюбливала или даже скорее побаивалась, была та самая кормилица, которая проболталась нам о ребенке Софьи. Феклуша целыми днями ходила за Соней по пятам, хотя это было вполне понятно, ведь она беспокоилась о здоровье своей барышни. Однако, помимо этого, она постоянно шпионила за мною.

Выяснилось это очень даже забавным способом. Однажды, когда я шла после ужина в свою комнату, вдруг почувствовала за спиной легкий шорох. Обернувшись, я только успела увидеть, как за поворотом скрылась толстая фигура Феклуши в длинной ситцевой юбке. Естественно, тогда я не придала этому какого-либо особого значения. Мало ли зачем понадобилось ходить здесь кормилице Софьи Федоровны, ведь она выполняет в этом доме обязанности не только кухарки, но и горничной. Так что Феклуша вполне могла в этот момент убирать барские комнаты.