Я (не) ваша Лия! (СИ) - Васина Илана

— Странно, что у него проблемы. Ведь протекция верховного мага предполагает содействие беспрепятственному переходу через границу?

Сандер лишь разводит руками и растерянно пожимает плечами. Сам весь в непонятках. Я задумчиво произношу:

— Вчера мне приснилась розовая почтовая птица, летающая над капитаном.

— Вот так совпадение! Мне показалось, капитан вставал позапрошлой ночью, в пещере. Я почти уверен, что расслышал вопль его креака.

Почтовый креак капитана. Граница. Его поединок с Ардо в моем сне. И крики Сандера, чтоб я поскорее включалась в игру! Внезапно все части мозаики складываются по своим местам в единую, цельную картинку. Меня терзает раскаяние, что свой сон-подсказку я проморгала. Даже не прислушалась, не присмотрелась, не попыталась понять. Отбросила, как бессмысленную мешанину из пережитых впечатлений.

Усаживаюсь на небольшой, приплюснутый камень, нагретый жарким солнцем, ситу спускаю на землю и жду. Через несколько минут к нам возвращается сир Крамер. Его глаза, оживленно блестящие, кажутся чужими на морщинистом, усыпанном старческой гречкой лице.

Старый вояка привык отражать внезапные удары и отработал на них особое чутье. Поглядывает внимательно то на меня, то на Сандера. Правую руку привычно кладет на бедро, поближе к рукояти меча, который однажды там крепился. Кожей чувствует, что удар вот-вот состоится и готовится к защите. Торжественно заявляю:

— Попрошу тебя, капитан, отправить своего креака на границу с новой грамотой для Ардо. Примерно такой же, какую вы написали ему вчера. Я продиктую, что писать.

— Чем тебе не угодила первая? — холодная насмешка в его голосе неприятно коробит. — Объяснись, любезная сестра, будь так добра!

— Видишь ли, твоя первая грамота по какой-то причине не сработала. Боюсь, ты послал на границу второй документ, отменяющий первый. В самом деле, к чему лишаться доброго служителя, когда есть шанс свалить неудавшийся переход через границу на предвоенную неразбериху?

— Ты забываешься! Дерзить своему капитану недопустимо. И уж тем более, обвинять его во лжи, — он приближается ко мне вплотную, возвышаясь надо мной отвесной скалой. Пытается надавить и надменной позой, и свинцовым взглядом. Сломать. Согнуть. Раздавить. Подчинить своей воле.

Неспешно встаю, выпрямляюсь. Какое счастье, что мы одного с ним роста! Не торопясь с ответом, носом втягиваю воздух, целиком заполняю грудную клетку. Сквозь его высокомерие отчетливо ощущаю вонь фальши и лжи. Пристально смотрю в его серые глаза и вижу, как плещется на дне зрачков вымораживающая злость. Он не привык к отпору от подчиненных, к тому, что другим очевидно его нутро.

— На днях ты просил меня отчитаться о внутренней работе, сир. Мой отчет слегка запоздал, но это ничего. Вот мой главный вывод. Прошли те времена, когда я слепо доверяла своему капитану. Ты, бывает, ошибаешься, и я не намерена мириться с тем, с чем категорически не согласна.

— В чем я ошибаюсь? Раз уж мы беседуем по душам, укажи мне на мою ошибку, о, не по годам мудрейшая дева!

Тяну ему свою припухшую восьмерочку на руке — пусть полюбуется!

— Твоя ошибка заключается в том, что ты не дооценил моей связи с Ардо. Я точно знаю: у него проблемы, и начались они на границе. Зачем ты вставал позапрошлой ночью в пещере? Куда отсылал своего креака?

— Ты не смеешь требовать у меня отчет, — заявляет он, заметно побледнев. — Еще вчера утром я был уверен в тебе, как в себе… Но и просветленной Лии Клерр вскружил голову этот дрянной мальчишка… Когда мы вернемся в храм, я настойчиво порекомендую верховному отправить тебя в самое начало пути. Отмывать горшки и стирать белье в лазарете. Твоя задача — вновь научиться подчиняться указам.

— Сударь… то есть сир! Позволь тебе напомнить, что мы заключили соглашение. Я следую за тобой в храм, если мой жених беспрепятственно переходит границу и покидает Левию. В ином случае я собираюсь в самое ближайшее время познакомиться со своими будущими свекрами, хочешь ты того или нет.

Капитан, еще раз прошив меня ледяным взглядом, наконец, признает поражение. Садится на камень, с которого я только что встала, резкими движениями достает из ситы желтоватые бумаги, перо и цедит сквозь зубы:

— Диктуй!

Глава 9

Ардо весь день провел на ногах, перекусывая на ходу. Пару раз он наткнулся на военный патруль. Пришлось остановиться и извлечь свои документы. Осторожно прикрывал их плащом, чтоб чернила не расплылись под дождем. Грамота, состряпанная капитаном, сделала свое дело — не понадобилось даже пускать в ход золотые талы, заботливо переданные ему от родителей Кривой Амалией. Но и эти две небольшие задержки вызвали немалую досаду.

Каждое промедление грозило тем, что формальное объявление войны застанет его на левийской земле. А это могло если и не запереть его в Левии, то еще больше осложнить переход границы. Приходилось спешить.

Он до последнего надеялся раздобыть по дороге доброго коня, однако левийские селяне, напуганные слухами о подступающей войне, крепко держались за свой скот. Золотом дорожили в мирное время. На войне же оно теряло в цене. Никто не унесет тебя от лихих людей лучше верного коня и не накормит лучше козы или коровы.

Ардо планировал без передышки идти весь день и пол ночи, чтобы до наступления утра пересечь границу. Но к вечеру понял, что проклятый ливень вместе с дорогой размыл и его планы. Идти по разъезжающейся под ногами грязи оказалось в разы труднее, чем по сухой, утоптанной дороге. К моменту захода светил он был измотан до предела и отчаянно зол на себя самого.

Так близок к границе — всего лишь полтора-два часа ходьбы, но уставшее тело низко и подло подвело его в самый последний момент! После того, как он три раза подряд подскользнувшись, грохнулся в грязь и на третий раз с превеликим трудом поднялся на ноги, пришлось свернуть в ближайшее село и проситься к хозяевам на ночлег.

Поначалу сердитый спросонья хозяин не хотел пускать грязного, насквозь промокшего путника в свой сухой, чистый сарай, но всем известно: золотые талы способны раздобрить и не такие суровые сердца. Ардо сразу заплатил полную цену. Еще до захода Верга он собирался уйти, будить хозяев ради оплаты не хотелось.

Удобно устроившись на сене, он опять подумал о том же, о чем немало размышлял в течении всего дня: как сильно изменилась его невеста. Прежде она только и знала, что попрекать жениха за гордыню и своеволие — так она воспринимала любое его, даже мысленное непослушание старшим в иерархии Храма. И уж никогда в здравом уме она не стала бы просить грамоту у капитана, чтобы помочь ему, Ардо, тайком, навсегда покинуть Левию.

Парень широко зевнул и вспомнил рыжие локоны, упрямо выбивавшиеся из заплетенных кос, к медному шелку которых дико, невыносимо хотелось сегодня прикоснуться. Вспомнил мягкий, добрый свет зеленых глаз. Что-то появилось в них новое, но что именно определить никак не получалось. Прежде, чем погрузиться в сон, он понял: вместо тоскливой обреченности во взгляде девушки появилась крупица лукавства и некая тайная сила. Что за сила он толком не понял, но пообещал себе обязательно разобраться. Только бы встретиться с ней, только бы снова всмотреться в ее зеленую тайну…

Он проснулся от отдаленных криков. Темнота кромешная, хоть глаз выколи. Несколько секунд вслушивался, всматривался, отказываясь верить ушам. Столько боли звучало в человеческих воплях, столько ужаса, что эти звуки никак не вязались с мирной в общем-то обстановкой, в которой он засыпал. Быстро накинул плащ на плечи, схватил ситу, то и дело спотыкаясь об тюки, падая, снова вставая, выбежал наружу и увидел кромешный ад.

Посреди черной темени деревня полыхала огнем. И тут, и там мелькали полураздетые, истошно голосящие люди в ночных рубахах. За ними вдогонку мчались быстрые, как демон, фигуры, кто спешившись, кто верхом на коне, с тесаками, арканами и мечами в руках. Лица нападавших наполовину скрывали звериные морды, тела казались огромными из-за мохнатых шкур, закрепленных на плечах. Время от времени раздавались их хриплые вопли: «Подохните, левийские свиньи!» «Руби их за Фрию, братцы!»