Четвертая воздушная - Константин Вершинин

В ноябре 1928 года меня назначили командиром батальона 2-го стрелкового полка 1-й Казанской дивизии. Находились мы тогда в Симбирске, переименованном после смерти В. И. Ленина в Ульяновск. В конце 1928 года коммунисты оказали мне высокое доверие - избрали членом Ульяновского райкома ВКП(б), а трудящиеся- своим депутатом в городской Совет.

К тому времени я обзавелся семьей. У нас с женой родились две дочери Елена и Инна. Сначала мы жили у родственников, а затем нам предоставили квартиру.

Вступив в новую должность, я прежде всего ознакомился с личный составом. В батальон входили три пехотные роты и одна пулеметная. Подразделения возглавляли воспитанники советских военных школ - краскомы.

Оружия и боеприпасов хватало всем. По сравнению с прошлыми годами лучше стало обмундирование и питание. Это были зримые черты начавшегося технического перевооружения Красной Армии, первые успехи в осуществлении ленинского плана построения социализма, и прежде всего индустриализации страны.

В директивах по составлению первого пятилетнего плана развития народного хозяйства, принятых на XV съезде партии, указывалось: "Учитывая возможность военного нападения со стороны капиталистических государств на пролетарское государство, необходимо при разработке пятилетнего плана уделить максимальное внимание быстрейшему развитию тех отраслей народного хозяйства вообще и промышленности в частности, на которые выпадает главная роль в деле обеспечения обороны и хозяйственной устойчивости страны в военное время"{13}.

Тогда же был разработан пятилетний план технической реконструкции Красной Армии и Флота. В результате уже в начале 30-х годов наши войска получили хорошее стрелковое вооружение, артиллерию, танки, самолеты различных типов, новые средства связи и инженерное оборудование.

В обучении личного состава мы руководствовались "Боевым уставом пехоты РККА" (1927 года) и другими пособиями, которые постоянно совершенствовались. Занятия проводили преимущественно в поле с боевыми стрельбами, окапыванием, маскировкой. Устраивали тревоги в походы.

В самом начале 1929 года, на первых порах моей службы в должности комбата, был объявлен сбор полка по тревоге. Тогда я воочию убедился в том, что смешанная система (кадровая и территориально-милиционная) не ослабляет боеспособности армии. Несмотря на разбросанность частей, весь личный состав вовремя собрался в указанный пункт.

Командир дивизии Чанышев, проверявший мобильность части, остался доволен. Затем он побывал в моем батальоне на стрельбах и дал хорошую оценку. Спустя много лет, уже во время Отечественной войны, мне довелось встретиться с моим бывшим комдивом на одном из совещаний в штабе Константина Константиновича Рокоссовского. Служили мы в разных родах войск, но нам было о чем вспомнить, о чем побеседовать.

Нередко боевую и политическую подготовку вверенного мне личного состава контролировали командир полка Кушников и политработник Балгалф. Кушников был справедливым и общительным человеком, и с ним у меня установились дружеские отношения. Тесно сошелся я с начальником полковой школы младших командиров Куликовым. Часто беседовал с ним о характере воспитания и обучения его питомцев, об их роли в отделениях и взводах, делился мыслями о своих служебных делах, личными планами на будущее.

Командуя батальоном, я все чаще стал задумываться о необходимости продолжить свое военное образование. Чтобы отвечать требованиям современности, иметь перспективы на будущее, надо было окончить академию.

Подготовке кадров командного и начальствующего состава постоянно уделяли внимание руководители нашей партии и правительства. 25 февраля 1929 года, а затем 5 июня 1931 года были приняты постановления ЦК ВКП(б) "О командном и политическом составе РККА". Состоялись и другие решения по этому вопросу. В результате открылся целый ряд военно-учебных заведений. В частности, старший и высший начальствующий состав готовился впоследствии в 16 военных академиях и на 10 военных факультетах при гражданских вузах.

Старшие начальники поддерживали мое стремление к учебе,

- Правильно делаешь, Константин Андреевич, - одобрил Кушников. - Пиши рапорт на мое имя, а я направлю его по инстанции.

Спустя некоторое время меня вызвали на беседу в штаб дивизии и тоже согласились с моим желанием. Документы пошли в округ, затем в Москву. В Академии имени М. В. Фрунзе был как раз очередной набор слушателей, и меня утвердили заочником.

Я не ездил ни на установочные лекции, ни на зачетные сессии. Получая задания в письменной форме, занимался самостоятельно, консультировался у командира дивизии Стрельцова, затем отсылал выполненные работы в академию. Тематика этих работ была довольно разнообразной - о тактике ведения боя роты, батальона и полка в период гражданской войны, о применении уставов в условиях фронта, о материально-техническом обеспечении молодой Красной Армии и формах политико-воспитательной работы среди бойцов, о роли красных командиров и военкомов. Давались задания и по коренным вопросам организации и содержания учебы в армии после военной реформы 1924-1925 годов.

Порой мне недоставало времени, и тогда приходилось обращаться к старшим, более опытным и образованным командирам. Бывало, ночью сидишь над учебной литературой или подготовкой какой-либо разработки по заданию академии, а днем идешь в батальон. Никаких послаблений для командиров-заочников не было. Времени не хватало, для сна оставалось три-четыре часа в сутки, но тут вступали в действие упорство и настойчивость в достижении цели: взялся за гуж - не говори, что не дюж.

И вот окончен первый, самый трудный курс Академии имени М. В. Фрунзе. Теперь уже, прослужив десять лет в армии, я считал, что навсегда останусь пехотинцем, и не собирался изменять этому роду войск. Однако жизнь переиначила мои предположения.

Руководствуясь одним из основных документов деятельности войск - Полевым уставом, я не мог не обратить внимания на следующие строки в нем: "Авиация новое могущественное оружие войны. Оно быстро прогрессирует технически, расширяя базу и форму своего боевого употребления". Правда, в ту пору на авиацию возлагались вспомогательные задачи - разведка, наблюдение и связь. И все же развитие Военно-Воздушных Сил все настойчивее напоминало о себе.

15 июля 1929 года в постановлении ЦК ВКП(б) "О состоянии обороны СССР" говорилось: "Одним из важнейших результатов истекшего пятилетия следует признать создание Красного воздушного флота. Считать, что важнейшей задачей на ближайшие годы в строительстве Красной авиации является скорейшее доведение ее качества до уровня передовых буржуазных стран, и всеми силами следует насаждать, культивировать и развивать свои, советские научно-конструкторские силы, особенно в моторостроении"{14}.