Чувства в клетке (СИ) - Янова Екатерина

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Тем временем он идет к двери, из другой комнаты заносит сумку, видимо, ему принесли вещи. Зачем? Почему он не отправился в свой номер? Размышлять дальше не получается, потому что он достает что-то из сумки и… сбрасывает полотенце. Я тяжело сглатываю, смотря на это обнаженное тело. В голове простреливает безумная мысль — хочу облизать его. Просто хочу! В венах бурлит. А он как будто чувствует мой взгляд. Не знаю почему, но не торопится одеваться, наоборот, он ложится на кровать, рядом с моим платьем, нежно поглаживает змею, снова нюхает его. Зрачки мои расширяются, потому что я отчетливо вижу, как его плоть восстает на моих глазах. Боже! У него что? Встал на мое платье?! Эта мысль застревает в мозгу последней, потому что дальше я не могу думать и не могу оторваться. Я вижу, как он обхватывает рукой член и слегка проводит рукой от головки до самого основания. Запрокидывает голову, похоже, тихо стонет. Сжимает платье мое в руках, зарывается лицом в черных складках, его движения рукой ускоряются. Со мной тоже происходит пожар. Сжимаю ноги сильнее. Безумно хочется пробраться рукой в трусики, а лучше, чтобы это сделал он. Представила его член внутри, и захлестнуло жаркой волной. Сжала ноги сильнее, волна неудовлетворенного желания прокатилась по телу. Я прекрасно понимаю, что сейчас он думает обо мне. Представляет, как ласкает меня, а не платье. И я как будто чувствую его прикосновения. Не проходит и двух минут, как он вздрагивает всем телом, прижимает полотенце к возбужденному члену, кончая на махровую ткань. Вытирается, отбрасывает его и обессилено падает на кровать. Гад! Сволочь! А что теперь делать мне? Когда я тоже вся дымлюсь!

Пока я перебираю эти мысли, он садится на кровати. Странно. Вид у него не особенно счастливый. Сидит с напряженной спиной, глядя в пустоту. Потом роняет голову на руки, как-то беспомощно закрывая лицо ладонями. Морщится каким-то своим, похоже, совсем не веселым мыслям. Интересно, отчего такое грустное лицо? Грустит, что удалось трахнуть только мое платье? А может, он вспоминает…меня? Нет. Не может быть! Если и вспоминает, то наверняка с желанием раздавить и отправить обратно туда, откуда я выбралась с таким трудом. Все! Надо уходить отсюда. Возвращаюсь в свой номер, только как успокоиться — непонятно! Вопросов теперь стало еще больше, а ответа ни одного.

Глава 11

Вернувшись в номер, пришлось снова идти в душ. Холодный. Чтобы привести себя в чувства и сбросить накал тела. Сволочь! Козел! И тело я свое не понимаю! Оно ненавидеть его должно, а не загораться от одного вида этого самца! От других всегда воротило! От всех! От молодых и не очень. От молодых даже больше, потому что они более выносливые, грубые. Презираю всех! И его! Что со мной не так? Внутри меня что, радар, настроенный на одну определенную волну? Как сбить его? Непонятно.

Долго я так ругала себя и его проклинала последними словами. Наушник не вынимала из уха. Кто знает, когда услышу что-то интересное. Но в номере было тихо. Хотя я слышала его шаги, вздохи, стук клавиш по клавиатуре ноутбука. В какой-то момент он вдруг вздохнул громче, а потом невнятно пробормотал: "Где же ты, Мариша? Как найти тебя… Мне ведь столько надо сказать…" И кровь у меня по венам быстрее от этого шепота. Что сказать ты мне хочешь? Что? И зачем? Неужели, правда, думаешь обо мне?

Вспомнил? Так поздно уже! Не исправить ничего!

Долго я так гоняла эти мысли. На улице стемнело. Надо бы поесть, но ничего не хочется совсем. Погрызла орешки из мини-бара и запила минеральной водой. Заказать еду в номер можно, но не хочу.

Вдруг я услышала стук в дверь. Думала в мою, потом поняла, что это в наушнике. К Амину пришли. Оказалось, это прихвостень его. Интересно, что он нарыл? Только эта парочка после нескольких фраз перебирается на балкон. Там уже не так жарко. Они устраиваются на мягких диванах, это еще лучше. Здесь мне даже наушник не нужен. Я их не только слышу, но и вижу сквозь решетку, увитую плотной зеленью. Устраиваюсь на полу рядом с зеленой перегородкой и слушаю, о чем они говорят.

— Рассказывай, что узнал! — требует Амин.

— Не так много, как хотелось бы. Она, как в воду канула. Видно на камерах, как в номер свой входит. Все, дальше, как испарилась! — усмехаюсь тихо. Придурки! Фокус, блин, покус!

— Что значит испарилась! Ты всех поднял? Пусть землю роют, но найдут ее! Слышишь!? — кричит Амин раздраженно.

— Всех поднял. Роют. Но пока безрезультатно. А ты зачем здесь остался? Почему в свой номер не пошел. Он более безопасный и удобный. Не понимаю тебя вообще.

— И не надо меня понимать. Здесь хочу быть! Среди ее вещей, — как-то надтреснуто говорит Амин. А я дрожать начинаю. Опять. Волна непонимания внутри. Неверия.

— Амин, — говорит этот Алекс, — я не понимаю, что с тобой происходит. Я вижу, что-то не так. Я тебя много лет знаю. Сколько мы дерьма вместе съели? Сколько раз спины друг другу прикрывали? Помнишь?

— Помню! — говорит Амин, глядя в пол.

— Так расскажи мне. Я ведь никогда тебя не подводил. Я понимать должен, почему ты так хочешь ее найти. Тогда и сделать это будет легче, — я замираю внутри. Боюсь, что он ответит. Боюсь этих слов. Потому что чувствую, они меня взорвут сейчас изнутри. Так и происходит.

— Я любил ее раньше, — говорит Амин, — страшная это история. Она красиво началась, только дерьмово закончилась. Хотя сейчас понимаю, это я думал, что закончилась. Я ее мертвой считал. Думал, что утопилась она. Из-за меня. Понимаешь?

— Не очень.

— Помнишь Ольгу?

— Помню. Редкая сучка!

— Так вот. Барон женить меня на ней хотел. Короче, длинная история. Ты ведь знаешь, что я ненавижу свой день рождения?

— Знаю. Сваливаешь всегда в какую-то глушь.

— Потому и ненавижу. В тот день восемь лет назад она пропала. Увидела меня с Ольгой и убежала. А потом ее тело из реки выловили. В том самом белом платье, в котором последний раз ее видел. И крестик на шее. Так и опознали.

— И? Ты хочешь сказать?

— А я теперь сам не знаю, что сказать. Я ее тело в морге видел. Страшное. Обезображенное. Оно мне до сих пор в кошмарах снится. Ее в закрытом гробу похоронили. Я тогда от вины и горя сам чуть не загнулся.

Они молчат, а у меня кровь в ушах шумит. Верить или нет? Вспоминаю, как очнулась потом в чужих вещах. И крестика на мне не было. Его мне больше всего не хватало. Мне тогда казалось, остался бы он со мной, помог бы. Не так страшно было бы. А они продолжают:

— А сейчас ты думаешь, что не ее тогда похоронили?

— А как еще это объяснить? — восклицает Амин.

— Не знаю. Ты уверен, что это она сейчас, может, похожа? Может, подослал кто? Врагов у нас много, сам знаешь.

— Знаю. Сам сначала так подумал. Но сегодня… короче, уверен. Абсолютно. Это она, — убежденно отвечает он, — сначала, думал крышей поехал. А сейчас понимать начинаю. Обманули меня тогда. Только самый главный вопрос. Где она была?

— Думаешь, Барона рук дело?

— Уверен. Он мог. Тогда не поверил бы, а сейчас — легко. В его духе.

— Тогда самое логичное…

— Да. Но ее не было в его архиве. Ты сам знаешь. Мы его с тобой лично весь прошерстили. Каждую девчонку отыскали. Тех, о ком ничего не известно почти не осталось! — не понимаю, о чем они. О каком архиве?

— А если он ее туда специально не внес? Чтобы от тебя скрыть?

— Я думал об этом, только… Не складывается. Я ведь тогда ни сном, ни духом о его бля*ских делах не знал, в розовых очках ходил, в байки его верил. Думал, это он на продаже машин так поднялся. Я про наркоту случайно узнал потом уже, через полгода примерно, а про живой товар он еще долго молчал! И архив этот я случайно нашел, когда уже сдохла эта мразь. Не собирался он мне его показывать. Почему тогда ее там нет? Значит, не продали ее? Куда дели тогда? Где она была все эти годы? Ты понимаешь? — он вскакивает и начинает нервно ходить по балкону, заламывая руки. А я как примерзла. Его слова, словно сквозь вату пробиваются в мозг. А последние слова, как иголки, колют, заставляют вздрагивать. А он продолжает, добивая словами. — Я на ее могиле, б**дь, жил! Я туда цветов отнес — вагон! Забыть не мог и себя простить! А она жива была! Как так может быть? Скажи!